Москит Том I

Я выдавил из себя нечто похожее на улыбку, поскольку оказанному доверию нисколько не порадовался.

Ёлки-палки! Да мне теперь смену в «отстойнике» за счастье отработать будет!

– Сейчас загляни в двадцать четвёртый кабинет, – продолжил инструктаж Звонарь. – Лизавета Наумовна, вы осмотр проводить будете?

Та покачала головой.

– Пожалуй, нет. Если изменения и проявятся, то не раньше пятницы.

– Тогда на этом всё.

Я тяжело вздохнул.

– И в чём смысл?

Удивительное дело, но Звонарь снизошёл до объяснений.

– Длительное воздействие интенсивного энергетического излучения способствует проявлению скрытых патологий, что даст возможность поставить более точный диагноз. Обо всех изменениях в самочувствии сообщай незамедлительно.

Ощущал я сейчас себя загнанной лошадью, но говорить об этом не стал, вместо этого спросил:

– Макар Демидович, а практикуется разделение внутреннего потенциала на два изолированных друг от друга заряда?

Конопатая ассистентка так удивилась, что даже из транса вывалилась.

– Кому бы это понадобилось?

Доцент Звонарь с благодушной улыбкой похлопал её по руке.

– На первоначальном этапе изучения сверхэнергии и не такие изыскания проводились, дорогая моя!

– А такие?

Макар Демидович смерил меня пристальным взглядом и подтвердил:

– И такие. Выдвигалось предположение, будто два независимых потенциала превзойдут единый, но оно оказалось ошибочным. Не припомню, чтобы кто-нибудь занимался этим последние лет десять.

Я тут же уточнил:

– А не знаете, ошибка была доказана практическим путём или дальше теоретических выкладок дело не пошло?

– Голая теория и сейчас никого ни в чём не убедит, а уж тогда и подавно! – усмехнулся доцент. – Но учебных пособий точно не существует, самое большее, на эту тему писались дипломные работы и диссертации.

– Придётся изобретать велосипед, – вздохнул я, не скрывая разочарования.

– Начни с поиска в архиве, – посоветовала Лизавета Наумовна. – Думаю, Макар Демидович не откажется составить ходатайство для получения соответствующего допуска.

Доцент поджал губы, потом кивнул.

– Да, в твоём случае такого рода практика будет небесполезна. Напомни в субботу.

На этом разговор и увял, а там и до Кордона добрались. На сей раз Максим Львович со своей помощницей провели все необходимые замеры куда быстрее утреннего обследования, а дальше я спустился в двенадцатый кабинет, забрал свои вещи и наведался в канцелярию. Ордера на заселение в общежитие медиков не получил, вместо этого мне выделили койку в помещении для отдыха дежурной смены.

Да и нормально. Один чёрт, здесь только ночевать стану.

Душ располагался на этаже, я освежился под струями тёплой воды, затем переоделся и заглянул в столовую. После утомительной поездки в Эпицентр есть не хотелось, но режим питания нарушать было нельзя, вот и поужинал. Не могу сказать, будто кусок в горло не лез, только и особого удовольствия трапеза не доставила, за исключением разве что на диво ароматного компота, сваренного из свежих ягод.

На улице я в первой попавшейся на глаза палатке купил две порции ванильного пломбира, с одной расправился на ближайшей лавочке, другой стал лакомиться уже на ходу. Возникла мысль наведаться к бывшим сослуживцам, но в расположение автомобильной части постороннего бы не пустили, так что сходил к егерям и – без толку. Не застал в казарме ни Аркашу Пасечника, ни Никиту Алтына. Мой бывший одноклассник патрулировал окрестности Эпицентра, его сослуживца и вовсе куда-то перевели.

Я поймал себя на мысли о том, что к разочарованию примешивается вполне ощутимое облегчение, но лишь пожал плечами и заниматься душевным самокопанием не стал, отправился в одиночестве бродить по улочкам, благо к вечеру жара спала и больше не хотелось сунуть голову в коробку с сухим льдом. Почти сразу обратил внимание, что на Кордоне заметно прибавилось молодёжи. Некоторые юные барышни прогуливались под ручку с кавалерами в форме отдельного научного корпуса, но преимущественно соискатели держались друг друга. За порядком приглядывали комендантские патрули – бойцы с красными нарукавными повязками попадались на глаза куда чаще прежнего.

Начало смеркаться, и я двинулся в дворик, где по вечерам устраивались танцы. Троица аспирантов к этому времени уже должна была подойти, но нигде за столами я их не заметил, не обнаружились они и среди танцующих под быструю мелодию пар.

Я немного поколебался и всё же, памятуя о завтрашней поездке в Эпицентр, на алкоголь решил не налегать, попросил в буфете стакан газированной воды без сиропа. Охладил лёгким усилием воли, с удовольствием сделал пару глотков, тут меня и окликнули.

– Линь! Ефрейтор!

Обернулся и обнаружил за одним из столиков командира мотоциклетного взвода и его заместителя по технике.

– Игорь Юрьевич! Данила Сигизмундович! – поздоровался я, приблизившись. – Как служба?

– Идёт, – коротко ответил прапорщик, пыхнув дымом. – Присаживайся! У тебя-то как дела?

– Потихоньку, – неопределённо ответил я, опускаясь на свободный стул.

– Обратно на Кордон перевели? – поинтересовался взводный. – И к кому теперь?

Я покачал головой.

– На обследование откомандировали. А из корпуса меня ещё весной комиссовали по состоянию здоровья. Сейчас в службе охраны РИИФС работаю.

Поведал о злополучной перестрелке, после разговор зашёл об июньском нападении на институт, и взводный вздохнул.

– Весело там у вас, как погляжу. А здесь как раз с лета затишье. Только нам от этого не легче…

Честно говоря, меня мало интересовали жалобы на командование, которое забирает самых опытных бойцов и толковых специалистов, присылая взамен зелёных новичков, но никак не получалось придумать повод откланяться, а просто встать и уйти было бы в высшей степени невежливо. Всё же без малого полгода с этими людьми бок о бок проработал.

– Читали? – хлопнул Данила Сигизмундович по лежавшей перед ним газете. – Монархисты требуют проверить законность финансирования корпуса и ограничить траты на закупку новой техники. Ограничить траты! Да мотоцикл отремонтировать целая проблема! Запчасти чуть ли не с боем выбивать приходится!

Тут, на моё счастье, к столу подошли два незнакомых лейтенанта, и я воспользовался случаем улизнуть. Направился к буфету, а когда оркестр заиграл старенький фокстрот «Джон Грей», я невольно стал напевать:

– Нет, ни за что на свете…

Пусть для барышень-операторов звучавшая по тексту песни отговорка и не была актуальна, на популярности этой зажигательной мелодии в студенческой среде сие обстоятельство нисколько не сказывалось. И не сказать ведь, будто я на себя с Лией ситуацию примерил – ну какие дети, ну в самом деле? – но будто пластинку заело, так и бормотал себе под нос:

– Нет, ни за что на свете…

Потом заметил сидевшую в одиночестве Лизавету Наумовну и замедлил шаг. Первым порывом было составить ей компанию, но засомневался и передумал, сразу обругал себя за непростительное малодушие и решительно двинулся к дамочке, но именно в этот момент к её столику подошёл Альберт Павлович, выставил фужер на тонкой высокой ножке и кружку пива.

Тут уж я колебаться не стал и повернул в сторону. Невесть с чего накатило острое желание выпить, сопротивляться ему не стал. Как ни крути – заслужил.

В четверг и пятницу я дважды в день прожаривался в Эпицентре, ассистируя проходящим подстройку к источнику сверхэнергии операторам, после безуспешно пытался пробиться на пик витка, а по возвращении в госпиталь неизменно проходил разнообразные обследования, в смысл которых меня никто и не думал посвящать. И даже на прямые вопросы о полученных результатах неизменно слышал в ответ заверения о том, что выводы делать ещё слишком рано. Раздражало это безмерно.

Попробовал даже насесть с этим на троицу аспирантов, но те ограничились настоятельным советом не крутить шуры-муры с соискательницами, а о работе на вечерних посиделках предпочитали не говорить вовсе.

– Ты пойми, – заявил утомлённый расспросами Вася, – мы клинической картины целиком не видим. Все данные к Звонарю сходятся, вот его по этому поводу и пытай. А нас – не нужно. И прекрати ты уже колотить по столу!

Я оставил попытку трижды стукнуть левой рукой и одновременно четыре раза хлопнуть по столешнице правой, вздохнул и взял запотевшую кружку с пивом.

– Никакой от вас пользы, а ещё диссертации пишите!

– Вот когда защитимся, тогда и обращайся за консультацией, – усмехнулся Лёня.

– По предварительной записи, – добавил Семён.

– За наличный расчёт, ага! – подытожил Василий.

Только и оставалось, что послать их к чёртовой бабушке.

Вася отсмеялся, хлебнул пива и заявил:

– Слушайте, мне тут одна птичка на хвосте принесла, что в первой лаборатории скоро вакансия образуется!

– Да какие там вакансии? – скривился Семён. – Журнал регистрации расхода препаратов вести и студентов в процедурные водить?

– Не, младшего научного сотрудника ищут, – мотнул головой Василий. – Леопольду исследовательский проект согласовали, будет сверхбактерий разводить.

Лёня поскрёб затылок.

– Так, может, к нему получится устроиться, если с первой лабораторией не выгорит?

– Да ну! – отмахнулся Семён. – Он же двинутый!

– Леопольд-то? – уточнил я. – Нормальный он. Пару раз вместе пиво пили.

Троица аспирантов уставилась на меня во все глаза.

– Если предложит в эксперименте поучаствовать – беги, – заявил Вася, вроде бы даже на полном серьёзе. – Помню, на четвёртом курсе он на себе колонию дрожжей испытал – так потом неделю в уборную зайти невозможно было!

Семён и Леонид закивали.

– А помните, пятнами с ног до головы покрылся?

– Точно! Они ещё светились в темноте. Вот это был номер!

Я не поверил ни единому их слову, но посмеяться – посмеялся.

На субботу Звонарь запланировал только один выезд, поэтому вопреки обыкновению по врачам я отправился не поздним вечером, а сразу после обеда. Под конец обхода поднялся на третий этаж к Лизавете Наумовне. Очереди у её кабинета не было, сама она заполняла какие-то бумаги.

– Проходи в процедурную, раздевайся до трусов, – попросила, задумчиво прикусив кончик карандаша.

Я разделся, лёг на застеленную чистой простынёй кушетку и невольно вспомнил, чем закончилась аналогичная процедура в таком уже далёком январе, но все эти глупости мигом вылетели из головы после первого же укола иглой. Лизавета Наумовна не пыталась выправить мои энергетические каналы и сместить узлы, но даже простая диагностика сегодня оказалась на редкость неприятной, не сказать – болезненной.

Иглы вонзались как-то очень уж жёстко, последующее сверхъестественное воздействие заставляло морщиться и стискивать зубы, а сама Лизавета показалась непривычно напряжённой. Не видел её такой, пожалуй, всё с того же января.

– Что-то случилось? – поинтересовался я в промежутке между уколами.

Лизавета откинула с лица локоны светло-каштановых волос и стиснула в пальцах очередную иглу.

– С чего взял?

– Вы меня не в первый раз в подушечку для иголок превращаете – очень, знаете ли, разница с предыдущими процедурами ощутима. Техника акупунктуры совершенно иная.