Москит Том I

Так я в итоге Альберту Павловичу и заявил.

– По лодочной станции ничего не скажу – давно дело было, да и не разглядел тогда ничего толком, но, если хотите знать моё мнение, на лесопилке был не Рейс.

Как ни странно, такое заявление куратора нисколько не смутило.

– И почему ты так решил? – лишь уточнил он.

Я зажмурился и помассировал веки, потом сказал:

– Тот, на лесопилке, двигался совершенно иначе. Это не штатский был. Может, и не профессионал, но натаскивали его точно профессионалы.

– Рейс несколько лет жил за границей, – напомнил куратор. – Могли поставить технику.

– Я не узнал его по голосу.

– Не аргумент.

– Всё равно не верится, что это был он.

Альберт Павлович распахнул дверь и жестом пригласил меня на выход.

– Вот и мне не верится, – признался куратор с тяжёлым вздохом и перевёл разговор на другую тему: – По Юлии свет Сергеевне что скажешь? Могла она с Рейсом счёты свести?

– Понятия не имею. Я об их отношениях ничего не знаю.

– Да неужели?

– Доподлинно – нет. Могу предположить, что он воспользовался неуравновешенным состоянием Карпинской, ну или она так полагала.

– О да! Эрнест Карлович практиковал нетрадиционный подход в работе с юными барышнями. Вот только в случае с Юлией Сергеевной его метод дал сбой, и, хоть обошлось без публичного скандала, в кулуарах кое-какие слухи об устроенной госпожой Карпинской истерике всё же ходили. Как думаешь, могла она его прикончить, сочтя себя опозоренной?

Я не колебался и мгновенья, прямо заявил:

– Вздор!

– Даже так?

– Полагаю, она могла застрелить Рейса, – был вынужден признать я, припомнив взгляд, коим Юленька однажды наградила Эрнеста Карловича. – Но она не истеричка. В жизни не поверю, что убежала бы, оставив на месте преступления обрывки цепочки и такой приметный кулон.

Альберт Павлович поджал губы.

– Выяснение отношений переросло в ссору, она достала пистолет, он схватил её за шею. Непроизвольный выстрел, паника, бегство.

Я покачал головой.

– Вы сейчас про какую-то другую Юлию Сергеевну говорите. Если она подкараулила его там с пистолетом, значит, собиралась убить. Собиралась и убила. Откуда панике взяться?

– Её мог спугнуть случайный свидетель.

– Вы второй труп нашли? Нет? Значит, и свидетеля не было.

Альберт Павлович хмыкнул, распахнул дверь кабинета и пригласил меня внутрь. В прокуренном помещении никого не оказалось, я уселся на один из стульев для посетителей, мой куратор встал у окна и сцепил за спиной руки.

– Почему вообще взяли Рейса в разработку? – поинтересовался я.

Ответом стало неопределённое пожатие плечами.

– Помнишь Георгия Стрельца?

– Гошу-Жоржа?

Альберт Павлович кивнул.

– Несомненно, именно он обеспечил террористов образцами спецпрепарата для проведения опытов по переводу действующего вещества в газообразную форму, но прямых связей с оксонцами нам выявить так и не удалось. Да и не стали бы этого невротика к серьёзным делам привлекать. Значит, был кто-то ещё. Кто-то имеющий на него влияние, способное перекрыть даже инстинкт самосохранения. Разумеется, в первую очередь в разряд таковых попал Рейс.

– И почему вы сразу его не взяли?

– На каком основании?

– Да хоть бы и неофициально!

– Пытаться залезть в голову оператора со специализацией в ментальном воздействии – плохая идея, – уверил меня куратор. – И потом, целесообразность всякого рода неофициальных мероприятий оценивается ответственными лицами ещё даже более тщательно, нежели задержаний официальных. При всём своём аморальном поведении Рейс был высококлассным специалистом с прекрасной репутацией и положением в научном сообществе. Именно поэтому мы ограничились наружным наблюдением и разработкой круга общения, дабы при первом удобном случае прихватить его на горячем и перевербовать.

– Уже три месяца прошло! Неужели ничего за это время нарыть не смогли?

Альберт Павлович вздохнул.

– Перед инициацией соискатели в обязательном порядке проходят медицинскую комиссию, которая помимо всего прочего фиксирует их половую зрелость, а сношения с лицами, достигшими половой зрелости, ненаказуемы.

– А как же врачебная этика?

– Я тебя умоляю! – горестно выдал куратор. – Да его в «Общество изучения сверхэнергии» который год зазывают!

Распахнулась дверь, к нам зашли хозяин кабинета и капитан Городец.

– Ну и? – сходу спросил последний.

– Не он, – коротко ответил Альберт Павлович и указал на меня. – Пётр в этом уверен, и я склонен с ним согласиться.

– Ты – склонен? – желчно выдал Георгий Иванович. – Да ты об этом с самого начала твердить не переставал!

– И остаюсь при своём мнении. Я убеждён, что Рейс тем или иным образом был связан с Сомнусом, именно это и стало причиной убийства! Очевидно, противник выявил наружное наблюдение и обрубил концы! – заявил Альберт Павлович и взмахом руки отмёл возможные возражения. – Но это мы ещё обсудим в рабочем порядке. В первую очередь надо определиться, как быть с Карпинской!

Специальный агент контрольно-ревизионного дивизиона удивлённо хмыкнул:

– А нам-то до неё какое дело? Пусть следствие идёт своим чередом. Подбросили кулон для отвода глаз или нет – не важно!

– Эдуард, ты же прекрасно знаешь, что семейство Карпинских находится в разработке у аналитического дивизиона, – недовольно покривился Георгий Иванович. – У нас дело заберут сразу, как только в протоколе засветится эта фамилия. Ещё и головомойку устроят, что до этого вообще дело дошло!

Специальный агент смерил задумчивым взглядом телефонный аппарат.

– Думаешь, стоит заранее согласовать линию поведения с разведкой?

Георгий Иванович выразительно посмотрел на Альберта Павловича, и тот тяжело вздохнул.

– Не в моих принципах утаивать от коллег важную информацию, да и не получится всучить им кота в мешке, придётся вскрыть все карты. В итоге мы потеряем контроль над ситуацией, а любое промедление в выявлении вражеской агентуры недопустимо!

– С этим не поспоришь, – признал хозяин кабинета. – И как нам тогда быть?

– Никак, – проворчал капитан Городец. – Не будем вносить в протокол кулон, только и всего.

– Невозможно!

– Эдуард Лаврентьевич, дорогой, – мягко улыбнулся Альберт Павлович, – а какие у нас варианты? Если украшение госпожи Карпинской на место преступления подбросили, её невиновность будет рано или поздно установлена, а семья сочтёт случившееся провокацией, что поставит под удар операцию коллег. Ну а в случае если она и в самом деле застрелила Рейса, в ходе расследования окажется раскрыта вся подноготная дела, что недопустимо.

Но специального агента эти аргументы не переубедили.

– Ничего не делать – не выход. Убийство преподавателя РИИФС вызовет много шума. Господи боже мой! Да нам в любом случае придётся объяснять, каким образом наши оперативники оказались на месте происшествия первыми. И мотив налицо, на Карпинскую в любом случае выйдут уже к утру!

– И пусть выходят! – по-волчьи оскалился Георгий Иванович. – Не вижу ничего предосудительного в том, что эту кучу дерьма возьмутся разгребать умники из следственного дивизиона!

– Что же до вашего интереса к персоне господина Рейса, – пожал плечами Альберт Павлович, – то дело в банальном сигнале о его связи с пациенткой, не достигшей половой зрелости. Вполне приемлемый повод для вербовки, не так ли? Такое на публику выносить не станут.

Не стал отмалчиваться и я.

– С момента ссоры Карпинской и Рейса прошёл год, и широкой огласки она не получила. Скорее уж следствие сосредоточится на мотиве ревности. Шерстить начнут его недавних пассий.

Капитан Городец развёл руками.

– И не поспоришь! Воистину устами младенца глаголет истина!

Эдуард Лаврентьевич досадливо поморщился и махнул рукой.

– Чёрт с вами! Только тогда помимо кулона уберём из описи ещё и часы с бумажником. Мало ли какое жульё на тело наткнуться могло? Убийство отдадим следственному дивизиону, сами отработаем версию о причастности к убийству Сомнуса. Итак…

Что последовало за этим «итак» узнать не удалось в силу того простого обстоятельства, что меня выставили за дверь. Совещание продолжалось ещё минут сорок, всё это время я провёл как на иголках, едва удержался от того, чтобы не сделать ноги. И сделал бы, не потребуй дождаться окончания разговора Альберт Павлович.

Когда кураторы наконец появились, вид у них был далеко не самый жизнерадостный, отпрашиваться я повременил, опасаясь головомойки. Альберт Павлович пристально уставился на Георгия Ивановича, и тот с обречённым вздохом вытянул из внутреннего кармана конверт с золотым кулоном, протянул его товарищу.

– Надо полагать, учреждение оперативного отдела при службе охраны института – твоя идея? – спросил Городец, не разжимая пальцев.

– Моя, – признал консультант.

– Сразу понял, откуда ветер дует, – нахмурился капитан.

Альберт Павлович выдернул конверт из цепких пальцев коллеги и безмятежно улыбнулся.

– Не принимай на свой счёт, Георгий, – попросил он. – Мы с тобой прекрасно понимаем друг друга, но формализм Эдуарда Лаврентьевича меня попросту убивает!

– На ковёр-то к начальству ему ходить, а не тебе, – вступился за сослуживца Городец, посмотрел на часы и отсалютовал нам на прощание. – Всё, бывайте!

Он ушёл, а вот мне такой трюк провернуть не удалось. Уже на крыльце Альберт Павлович протянул конверт с подвеской и сказал:

– Держи.

Я и не подумал принять утаённую от следствия улику, вместо этого спросил:

– И зачем это мне?

Куратор закатил глаза.

– А сам как думаешь? Не в моих принципах вставлять коллегам палки в колёса, но и такими возможностями разбрасываться просто глупо. Подобного рода услуги не относятся к разряду тех, о которых забывают сразу после их оказания, знаешь ли.

Сдержать раздражение не удалось, очень уж взвинчены были нервы.

– Да какие ещё услуги?! Вы мне предлагаете кулон вернуть? И как прикажете это провернуть? «Юленька, у тебя цепочка порвалась»? Если она к убийству непричастна, то и не поймёт ничего даже, а если причастна, то я себя с головой выдам!

Альберт Павлович досадливо поморщился.

– Ну нельзя же быть столь прямолинейным! Прояви творческий подход!

– А именно?

– Перво-наперво нам нужна ясность касательно причастности Юлии Сергеевны к убийству. Ты её неплохо знаешь, попробуй определить по ходу беседы. Тебя ведь учили с людьми разговоры разговаривать? Вот и задействуй навыки!

Я неопределённо пожал плечами, чем куратора нисколько не воодушевил.

– Вне зависимости от выводов сдай весь расклад с подброшенной на место преступления подвеской. Если возникнет уверенность в невиновности, постарайся установить, кто имел возможность позаимствовать украшение. – Перебить себя Альберт Павлович не позволил, заставив умолкнуть раздражённым взмахом руки, на миг смежил веки и продолжил: – Легенда такова: сам ты к правоохранительным органам отношения не имеешь, кулон рядом с трупом обнаружил твой хороший друг Василь Короста. Будучи осведомлён о ваших отношениях с Карпинской, улику он утаил и незамедлительно передал тебе.