Москит Том I

Вот тут я куратора прямо зауважал. Очень уж впечатлило, как он без всякой подготовки сметал на живую нитку историю, замешав воедино чистую правду и откровенную ложь.

– Шероховатости зашлифуй сам, своя голова на плечах имеется, – объявил Альберт Павлович и потыкал меня пальцем в грудь. – И вот ещё что, Петя: тебя рассматривают в качестве кандидата на перевод во вновь создаваемый оперативный отдел, поэтому сейчас не самое подходящее время для выговоров и взысканий. Уяснил?

Я кивнул, впрочем, не особо этим предупреждением впечатлённый. На ближайшие четыре года в моих приоритетах значилось получение высшего образования, присвоение звания кандидат-лейтенанта и развитие сверхспособностей, а никак не карьерный рост в службе охраны института. Впрочем, и спустя рукава отнестись к полученному заданию я позволить себе не мог. Помимо всего прочего, банально хотелось ощутить хотя бы даже и косвенную причастность к выявлению вражеской агентурной сети. Это не в «отстойнике» за порядком приглядывать. Реальная работа!

Увы, не имелось никакой возможности задвинуть эту самую реальную работу в долгий ящик или хотя бы отложить до завтра, так что все планы отправились прямиком псу под хвост, и вместо свидания с Лией я занялся поисками госпожи Карпинской.

При всех своих достоинствах всезнанием Альберт Павлович похвастаться не мог, разве что предложил для начала заглянуть на квартиру дворяночки.

– Если не застанешь её дома, позвони мне на кафедру, постараюсь к этому времени выяснить, в городе ли она.

Но уж в этом я нисколько не сомневался.

– Точно в городе, – вздохнул я. – И алиби наверняка нет, Сомнус наобум действовать не стал бы.

Альберт Павлович многозначительно хмыкнул, но поминать свою принципиальную позицию касательно выдвижения бездоказательных предположений не стал. Он определённо разделял мою точку зрения о причастности неуловимого вражеского агента к ликвидации Рейса, точнее даже – это я разделял убеждённость куратора в этом вопросе.

Впрочем, у него и так нашлось что сказать напоследок.

– Возможно, у этой истории есть двойное или даже тройное дно. Возможно, Карпинских подставили под удар осознанно. Как ни крути, твоя зазноба далеко не самый очевидный кандидат в убийцы Рейса. Разумеется, расчёт мог быть сделан на то, что мы не упустим шанса осложнить жизнь монархистам, но если нет… Аккуратней там, Пётр. Аккуратней.

На этом мы и разошлись. Вернее – разъехались. Альберт Павлович сразу укатил прочь на служебном автомобиле, ну а мне пришлось топать до трамвайной остановки, благо та располагалась в соседнем квартале, а до главного корпуса института шёл прямой маршрут. В итоге много времени дорога к дому Юлии Сергеевны не заняла, оказался на месте в половине третьего.

«Весь день псу под хвост», – с досадой подумал я, встав на углу и не спеша проходить во двор. И дело было отнюдь не в расположившихся на лавочке перед закрытой по случаю воскресного дня бакалейной лавкой кумушках – от них меня прикрывали кусты сирени, – просто решил для начала отследить присутствие других операторов. Ну и уловил конечно же, чему нисколько не удивился. Район благополучный и до центра рукой подать, а сегодня воскресенье, много кто после рабочих будней дух переводит и диван продавливает.

Техника по развитию памяти помогла удержать в голове нарисованную ясновидением картинку, и я юркнул в арку, продолжая краем сознания контролировать все энергетические аномалии разом. И лишь беспрепятственно поднявшись по скрипучей лесенке на второй этаж, сосредоточил своё внимание непосредственно на квартире. Никакого отклика не получил, но взвинчивать чувствительность и повторять попытку с риском привлечь внимание слишком уж бдительных соседей не стал, вместо этого спокойно постучал в дверь.

У операторов, прошедших инициацию на трёх первых и трёх последних витках, внутренний потенциал с гулькин нос, ощутить создаваемые ими помехи – задача нетривиальная. Обычный круг общения Юлии фонил в пределах нормы, всех подружек и приятелей дворяночки я непременно почувствовал бы и так, а вот насчёт неё самой уверенности не было, поэтому, не дождавшись ответа, постучал ещё раз, чуть решительней и громче.

Скрипа половиц не расслышал, и потому недовольный возглас:

– Кто там? – оказался полнейшей неожиданностью.

Голос со всей определённостью принадлежал Юлии Сергеевне, вот я и не удержался, заявил в ответ:

– Почта!

Дверь немедленно распахнулась, и ко мне выглянула госпожа Карпинская, заспанная и с мешками под глазами.

– Ты плакала, что ли?

– Гриппую, – пояснила Юля, высморкалась в белый платочек с вышитой на уголке монограммой и пожаловалась: – От этой напасти никакие сверхспособности не помогают!

«Алиби нет», – сразу сообразил я. Хворь не такая серьёзная, чтобы её наперсница Настенька осталась приглядывать за подружкой, она точно укатила со всей компанией куда-нибудь на природу.

– Тебе чего? – спросила Юля, вытирая выступившие на глазах слёзы. – С какой стати объявился-то?

– Поговорить надо, – сообщил я и, не дожидаясь приглашения, переступил через порог, попутно мягко оттеснив барышню в сторону.

– Это о чём ещё? – озадачилась та.

– О королях и капусте.

Я в две секунды избавился от парусиновых туфель, знакомой дорогой прошёл в комнату Юли и плюхнулся на кровать.

– Эй! – возмутилась та, заскочив следом. – Ты чего ещё удумал?!

– Садись, – указал я на кресло и заложил руки за голову, – а я за неимением кушетки тут полежу.

– Петенька, ты никак перегрелся?

– Слышал, у мозгоправов так принято, – заметил я, внимательно следя за реакцией на свои слова, да ещё задействовал сверхъестественное чутьё, но помех от внутреннего потенциала барышни так и не уловил.

Не беда, успею подстроиться, если только за порог не выставят. А к этому всё и шло, презрительным фырканьем Юлия Сергеевна не ограничилась и указала мне на дверь.

– Вот и запишись на приём!

– Делать больше нечего! Слушай, мне надо с кем-нибудь поговорить, а кроме тебя не с кем.

– С малышкой своей курносой поговори!

– Так как раз о ней разговор и пойдёт!

Терпение Юлии Сергеевны лопнуло, она сверкнула васильковыми глазами, ухватила меня за руку и попыталась стянуть с кровати.

– Проваливай!

Святая простота!

Даже борцовские навыки не задействовал, просто дёрнул дворяночку на себя. Сказалось преимущество в весе, Юля плюхнулась мне на колени, а подняться я ей не позволил, надавив ладонью меж лопаток.

– Отпусти немедленно! – зашипела барышня.

– Пообещаешь выслушать – отпущу.

– Убирайся!

Я хмыкнул и повёл ладонью по её ноге, задирая халатик всё выше и выше. Отсутствие на барышне нижнего белья придало ситуации особую пикантность, Юля сдавленно пискнула и отчаянно задёргалась, а я подлил масла в огонь, от души шлёпнув её по заднице и попутно отметив:

– К слову, твоя попа по-прежнему идеальна.

– Отпусти немедленно!

Подушечки пальцев защипало лёгкое энергетическое возмущение, я целиком и полностью сосредоточился на этих ощущениях и повторил:

– Так ты меня выслушаешь?

– Да!

– Обещаешь?

– Отпусти немедленно!

Я выполнил требование, и барышня рассерженной кошкой вскочила с кровати, судорожным движением оправила халатик и резко бросила:

– Подлец! Ненавижу тебя!

– Брось! Не подлец, а революционный матрос. Или злишься, что я тебя отпустил и выпал из роли?

Юля покраснела, её внутренний потенциал непроизвольно колыхнулся, но уже через мгновенье барышня взяла себя в руки, обуздала эмоции и села в кресло, вопреки обыкновению крепко-накрепко прижав колени друг к другу.

Сам собой возник вопрос, сколь близка к истине оказалась высказанная мной догадка, да ещё подумалось, что вполне мог довести ситуацию до совмещения приятного с полезным, но – нет, конечно же – нет.

– Говори! – потребовала Юлия Сергеевна, насупившись.

– Уже задумывалась о замужестве?

Начало беседы я продумал заранее и сделал ставку именно на этот вопрос, намереваясь подцепить собеседницу на крючок, а на деле ту им просто-напросто загарпунил. Отчётливо донеслись энергетические помехи, а васильковые глаза барышни распахнулись от изумления, Юля ошарашенно выдохнула:

– Это предложение?

– Вопрос не столько о тебе, сколько о барышнях твоего возраста и образования.

Юлия Сергеевна картинным движением приложила ладонь к сердцу и с показным облегчением перевела дух.

– Ух, напугал!

– Это было грубо, – отметил я.

– Грубо было лапать меня за задницу! Что скажет об этом твоя малышка?

Я вздохнул.

– Вот о ней и речь. Насколько это нормально, когда барышня даже слышать ничего не хочет о замужестве?

– Ты сделал ей предложение и получил от ворот поворот?

– Угу.

Юлия Сергеевна задумалась.

– Причин может быть превеликое множество, – произнесла она наконец с самую малость усилившимся акцентом и не акцентом даже, наверное, а мягким выговором из-за которого будто бы проглатывались окончания слов. – Страх, что замужество положит конец её карьере, или ожидание более выгодной партии, к примеру.

– Слишком цинично и прагматично, – покачал я головой. – Она не такая.

– Ты можешь ей просто не нравиться. Не думал об этом?

Я поморщился, но заявил со всей уверенностью:

– Да нет, нравлюсь.

– Значит, она не уверена в твоих чувствах.

– Стал бы я тогда ей предложение делать?

Юлия Сергеевна сверкнула глазами.

– А зачем ты вообще его сделал?

– Приревновал, – честно сознался я, но эта причина собеседнице достойной не показалась.

– Брось, Петя! – отмахнулась она. – Откуда эта мелкобуржуазная мораль? Узы брака не удержат от измены! А если у вас всё хорошо, зачем регистрировать отношения? Ради детей?

– Так далеко я не загадывал.

– Тогда чего ради? Сколько вы встречаетесь – два месяца, три? Не рановато?

Я вновь откинулся на подушку и уставился в потолок.

– Так принято, – произнёс, прекрасно осознавая, сколь жалок приведённый аргумент. – Ухаживаешь за девушкой, добиваешься благосклонности, делаешь предложение…

– Ах, благосклонности, значит! Ну вот ты и ответил на свой вопрос! Твоя малышка подозревает, что замуж её позвали не от большой любви, а потому что так принято! – произнесла враз заледеневшим и уже нисколько не мягким тоном Юля и ещё даже более холодно добавила: – А мне ты, значит, предложение не сделал, потому что до тебя благосклонности уже добился другой?!

К этому времени я достаточно хорошо отрегулировал собственное заземление, чтобы улавливать малейшие колебания внутреннего потенциала собеседницы, и сейчас от захлестнувших ту эмоций меня вполне ощутимо перетряхнуло. Никак не выказать этого стоило немалого труда, но не выказал. Вот упомяни барышня своё слишком уж породистое лицо, точно бы себя выдал, а этот выстрел ушёл в молоко.

– Не говори ерунды! – возмутился я, желая снизить накал страстей. – Кто ты и кто я? Наш брак невозможен в силу банальных социальных противоречий. Я такую возможность изначально не рассматривал даже, а потом отношения вошли во вполне определённую колею, которая устроила нас обоих. Нет разве?