Служба Спасения Геймеров. Начало

Глава 18. Рассказ про катастрофу

Мы провели там две недели, после этого в лаборатории закончилась еда. Запаса воды оставалось на 3–4 дня. Внутренняя система регенерации воздуха тоже начинала сбоить. И собственно у нас оставалось 3 выхода. Сдохнут в мучениях от голода и жажды. Сдохнуть в мучениях от вируса. Или рискнуть, и ввести себе сыворотку "эдванс". Мы не были уверены, что она сработает и против D, но так появлялся хотя бы шанс. Из 46 сотрудников 40 проголосовали за. Шестеро — против. Мы честно пытались даже их убедить. Но когда они начали угрожать уничтожением пробирок — у кого то не выдержали нервы. Оружия как такового в лаборатории не было, но были пневматические игольники с инъекционными шприцами, скальпели, вибропилы для костей. Короче, там была кровавая вакханалия, этих шестерых практически порвали на куски — но они тоже оборонялись. В общем, лаборатория получила ужасные повреждения, на полу валялось десяток залитых кровью трупов и 7 тяжело раненых собирались скоро присоединится к ним. Все оставшиеся сотрудники добровольно приняли дозу "адаптации". Мы выждали еще сутки. Это был крайне тяжелый день — в одном помещении с кучей трупов, которые стащили в угол и накрыли простынями, но запах крови все равно стоял в носу. Умерло четверо раненых, а еще трое очень спешно шли на поправку, раны затягивались буквально на глазах, вещество ускорило метаболизм и регенерацию. На утро — все трое раненых были тоже мертвы, при этом они выглядели ужасающе — напоминая скелеты. Так мы узнали, что за все надо платить — ресурсы для регенерации черпаются из организма. Вплоть до летального исхода.

Сил у нас оставалось все меньше, так что было решено разгерметизировать лабораторию и выходить. В коридорах творился ад — все сотрудники были или жестоко убиты, частично сожраны или же умерли от воздействия вируса, их тела лежали в лужах крови из легких, блевотине и черной слизи. Мы в панике бежали наружу. Судя по датчикам — концентрация вируса достигала тут невероятных величин, и было неясно — почему зараженные люди не покинули лабораторию. Причина нам стала ясна, только когда мы добрались до верхнего уровня. Автоматика наглухо блокировала двери, и не реагировала на попытки ее открыть или "уговорить". Мы думали что это конец. Но один из наших сказал, что он когда то дружил с девушкой из техперсонала, и та показывала ему нижний, минус третий уровень базы. Так вот, там есть лифт на поверхность — возможно удастся покинуть базу на нем, или через его шахту.

Выхода не было, и мы двинулись. Самое неприятное было в том, что мы не знали — дает ли "advance" — так мы назвали сыворотку — защиту от вируса D, или нет. Вирус по идее был на базе черной оспы, так что не должен был проникнуть через гематоэнцефалический барьер эдванса, но стопроцентной уверенности не было.

Мы добрались до нижнего уровня пешком по лестницам. Тут трупов было поменьше — видимо те, кто учинил эту катастрофу — прорывались с второго уровня. Пока мы спустились на шесть пролетов — встретили всего то три тела, они лежали в самом низу, и что странно — судя по всему, они не собирались никуда бежать. Рядом с трупами лежал планшет, на котором приклеена была бумажка с надписью ВАЖНО, и три одноразовых шприца, явно использованные по назначению. В планшете был снят пароль, и на рабочем столе было видео. На нем труп был еще жив. И Звался он доктор Гордон Мортимер Краск. Известнейший энтомолог и биоинженер. Я не буду пересказывать все то, что он сказал — но если кратко, то он предупреждал о панцирниках, и утверждал что в течении 20 лет максимум они выжрут тут все живое, если не остановить их. А дальше пойдут плодится вокруг, в итоге представляя собой одну из страшнейших угроз для той же Галеры. И да — планшет этот до сих пор у меня. Сможешь сам все просмотреть в любом случае.

Так вот, ученый на планшете требовал, чтобы группа, проникшая в лабораторию, не вскрывая помещений — взрывала реактор базы. На это мы пойти не могли — мало того, что многие рассчитывали на возобновление работы базы, но и в местном общежитие были их дети, вся их жизнь. А подрыв гравитационного реактора всегда сопровождается мощным взрывом, и провалом почвы на пару километров вокруг. Поэтому мы просто направились к лифту, который на нашу удачу был как раз внизу в начале всего этого ада. Естественно, он был заблокирован — но тут нам хватило инженерных навыков, чтобы активировать протокол безопасности для экстренного подъёма платформы — и мы оказались наверху. Вот только выводил этот лифт в здание для содержания…хм. Образцов — так мы это называли. Короче — тут были осужденные на расстрел преступники, тут были опасные мутанты, и просто дикие животные. И те, кто уничтожил базу — выходя явно освободили тут всех. Поднимающийся лифт был атакован прямо наверху- какие то безумцы в рыжих робах, с кусками арматуры кинулись на нас. Мы защищались, и тут вскрылась вторая особенность эдванса. Он очень неплохо увеличил нашу реакцию. И частично — физическую силу. Хоть и не у всех. В общем, мы отбились от первой волны. И даже сумели пробиться к выходу, хоть и потеряли двоих. Дальше мы направились сюда, где был дом для большинства из нас. А через несколько дней начались проблемы. Во первых, несмотря на все наши попытки обеззаразиться — мы занесли вирус в свой дом. Дети, родственники — все заражались. Как ты думаю знаешь, действенной вакцины или лекарства от вируса D никто не придумал. Но нам казалось, что эдванс — это панацея. Мы, те кто его принял — не только не болели. Наоборот. Мы чувствовали себя прекрасно. мышечная масса увеличилась у всех ю как и реакция, скорость, да просто все параметры. Поэтому, вооружившись несколькими ружьями и каким то самодельным холодным оружием — мы отправились в лаборатории еще раз. Нужно было запустить установку синтеза, и добыть столько вакцины сколько сможем. К этому моменту у нас на руках было больше 100 человек, неизлечимо больных чумой и это было их единственной надеждой. А еще меня очень интересовал пищеблок — там должно было быть немало запасов продуктов, которых нам конкретно так н хватало. Покинуть территорию мы не могли — дело в том, что протоколы безопасности придумали не мы, и они были весьма категоричны — в случае серьезной аварии территорию покинуть не может никто. Без исключений. Так что автоматизированные защитные системы открывали огонь по любому объекту внутри без предупреждения. Снести их нам было просто нечем. Итак, мы вроде бы подготовились, и отправились в лаборатории. Попытка сунутся к главному входу — оказалась безуспешной, входной блок был не просто уничтожен — он был еще и целенаправленно вплавлен снаружи чем то. В общем, пришлось идти уже проторенным путем. В помещении, где находился лифт — не оказалось никого. Ни трупов, ни живых — просто никого. Мы удивились, но нам же лучше — и мы отправились вниз, переведя лифт в ручной режим управления. Спуск не занял много времени. Внизу все еще была высокая концентрация вируса. Но самое неприятное что мы заметили — дверь в тот самый блок для экспериментов с биологическим оружием была грубо вырвана изнутри. А вокруг этого места виднелось множество обрывков оранжевой ткани, каких то мелких кусков мусора и следов волочения тел. Похоже, что кто то вырвался оттуда. И он же зачистил верхний уровень. Но наша задача была дальше, поэтому мы просто максимально быстро миновали это место. Ох какая же это была ошибка…До второго лабораторного уровня мы добрались, не наткнувшись ни на врагов, ни на тела. Только следы крови и выделений от человеческих тел напоминали, что две недели назад тут был филиал морга. ДВери в нашу лабораторию так и оставались открытыми. А вот внутри… внутри был разгром. Брошенные под простынями тела кто то растащил, чатсь лабораторного оборудования была переломана, все шкафы с реагентами — вскрыты. И самое печальное. что были разрушены оба автоклава, в которых можно было изготовить новые порции мутагена. Поэтому у нас было только то, что сохранилось в сейфах. Удар был крайне неприятен, но запаса технически хватало на наших людей. Мы уже взяли груз и собрались уходить, когда услышали в коридоре клацанье по полу чего то костяного. Как выглядят панцирники — думаю вам объяснять не надо. Так вот. Три такие твари перекрывали выход наружу. Попытки стрелять в них оказались безуспешными — легкие пулевые винтовки даже не процарапали брони. И вот тогда несколько наших кинулось в атаку на тварей, пытаясь поразить их своими примитивными топорами. Надо сказать, забегая вперед — что к этому времени некоторые из нас стали проявлять все большие признаки мутации — зеленела кожа, побочно утолщался череп, стали массивнее кости, и наросла до каких то невероятных пределов мышечная масса. У других подобные признаки только начинали проявляться. В общем, ребята сочли, что их могучести хватит. Это было несколько ошибочно. Первый добежавший даже не успел махнуть топором. как его перекусили просто пополам. Остальных это не остановило, и завязалась драка. Исход ее был печален — да, огромная физическая сила и скорость это хорошо, но у оппонентов была практически неуязвимая броня, и не меньше скорости. А уж силы точно больше. Они завалили с огромными усилиями одного, но из шестерых атакующих их осталось двое. И тогда я отдал приказ, о котором жалею иногда до сих пор — БЕЖИМ. И мы побежали. Бросив последних двоих на верную смерть. Еще одна тварь встретилась нам на выходе с лестницы, и доктор Айла кинулась на нее, отвлекая — а остальные просто пробежали. Мы неслились по этажу к лифту, но краем глаза я увидел, как из развороченных ворот появляются новые и новые монстры, не меньше десятка. А за их спинами маячила огромная фигура, втрое больше по размерам. Лифт пошел вверх, но на этот раз монстры не отставали. Обогнать нас внутри шахты они не могли. поэтому в пол лифта начали сыпаться удары, постепенно проламывающие его. Сначала посыпались заклепки. Потом начали вспучиваться стальные балки. Лифт скрежетал по стенам из за деформации платформы, но все еще полз вверх. К тому моменту как он наконец то дотащил нас до самого верха — мы уже видели мелькающие в щелях разошедшихся пластин жвалы. Никогда в жизни я не бегал еще так быстро. Но все равно этого было недостаточно — твари выскочили из дверей буквально в паре сотен метров за нами — и устремились в погоню. Скорость их явно превосходила нашу, и расстояние спешно сокращалось. Неразлучная троица инженеров — Свен, Стэн и Уильям переглянулись и, перебросив мне свои сумки — они развернулись назад, с дикими крикам атакуя тварей. На открытом пространстве им было попроще — поэтому они собрали на себя всю стаю, и скрылись в пули, поднятой громадныи лапами. А мы…ну мы все же сумели добраться до своей базы. и даже спасли большую часть своих родных. Не на всех эдванс сработал так же, как на нас — некоторые видимо были несовместимы с мутагеном. Некоторые оказались слишком истощены болезнью — и их просто сожгло в попытках организма регенерировать поврежденные ткани. А мы, те кто выжили — попытались покинуть эту территорию. И основали свою базу в заброшенных уже давно казармах городской службы поддержки правопорядка. А через месяц твари пришли уже туда. Тогда они не опасались ходить по поверхности. Мы дали им бой, благо за месяц я успел неплохо вооружить людей. Но набеги стали обыденностью. Иногда на нас пытались наскакивать всевозможные бандиты — но с обычными людьми мы легко справлялись. Так нам удалось разжиться мощным вооружением. А иногда приходили твари. И битвы с ними почти всегда уносили жизни одного — двух членов нашей общины. В отличии от этого здания, где стены выполнены из бетона для бункеров, оно рассчитано на близко попадание атомной бомбы — стены полицейского управления они прогрызали мгновенно. И утаскивали слабых. Или больных. Или детей. Наша численность медленно падала. А еще — начали сказываться проблемы, вызванные мутацией. С одной стороны — наши дети стали куда быстрее взрослеть. В 5 они по сложению напоминали 15 летнего подростка. В 8 — уже взрослого мужчину. В 10 — нормального представителя нас. Но они, да и большинство из нас — стремительно тупели. Эта судьба миновала только нас, первую группу. Но нас оставалось все меньше. И я принял сложное решение — я решил вернуться сюда. Стены этого здания позволяли сдержать нашествие тварей, а убивать их мы научились весьма качественно за это время. К тому моменту нас осталось шестьдесят два. Сейчас — сорок. Сюда мы вернулись шесть лет назад