Последние первые планетяне

Земля, о которой Михаил рассказывал всякому встречному независимо от его желания, как вскоре выяснилось, располагалась в паре десятков километров на северо-западе от города, у самого подножья горной гряды. Она прилично вклинивалась в принадлежащее «СидМКом» железорудное месторождение, одно из крупнейших в округе, работа на котором была начата когда-то давно, но затем заморожена на стадии разведки на многие и многие десятилетия. Не посчитавшись с мнением корпорации, семья Моргуновых сочла землю вполне перспективным инвестированием в будущее, и, совершенно точно, предки Михаила не прогадали. Активность бизнесмена на участке явно свидетельствовала о том, что тому удалось наткнуться, как еще не раз говорил Сергей Леонов, на «золотую жилу». Дважды в целях разведки борейские офицеры ездили присматриваться к моргуновской земле. И обе группы – в разных составах – оказались ошеломлены, какую нешуточную деятельность исхитрился развернуть Моргунов под носом у целого города. От окружной магистрали к участку простерлась новехонькая дорога; спуск в шахту, обустроенный в разрубе хребта – словно вход на засекреченный объект; а неподалеку обустроен полноценный лагерь для рабочих. Давыдов с Камиллой, отправившись на разведку первыми, насчитали не меньше полутора дюжин человек, снующих между бараками в разгар трудового дня. Явно, в отличие от охраны, составленной из верных прихвостней бизнесмена, эти были наемниками из далеких захолустий фронтира. Словом, люди, готовые помалкивать и держаться подальше от Борей-Сити, пока на их кошельки исправно капает денежка.

Николай слукавил бы, сказав, что основательность, с которой Моргунов устроил свою деятельность, совершенно не впечатлила его. Тем более, что она не повлияла на решимость в отношении спланированной операции. Тем не менее, как это случилось с подлым нападением на Майка Макарова, дерзость бизнесмена была ему не столько союзником, сколько заметным изъяном. Проведя в томительной слежке за объектом немало часов, полицейские определили несколько слабых сторон, способных стать добрым подспорьем в незаметном проникновении. Совершенно точно, Моргунов был слишком вдохновлен, как ловко провернул дела с бывшим мэром Леоновым, и теперь слегка ослабил хватку, чтобы не привлекать ненужного внимания. Часть охраны, которая на первых порах проживала на территории лагеря, вскоре возвратилась нести караул у драгоценного имения Михаила. По ночам оставшегося отряда кое-как хватало, чтобы патрулировать границы. Как обнаружили Минин с Марком Князевым во время одной из поздних вылазок, почти каждую ночь спуск в шахту оказывался лишен надзора часа на три, приходящихся на пересменок. Полицейские так смекнули, что этого времени хватит, чтобы пробраться внутрь и собрать необходимые для начальства из Большого Кольца свидетельства. Они решили именно на этом основывать свой план.

Операцию определили на конец недели, когда перед выходными участок обезлюдеет, и законники в возбуждении начали обратный отсчет.

Вечер судьбоносной субботы Давыдов начал с того, что возвратил из мастерской синта Лектора. Как и обещала Камилла, машину, героически бросившуюся под пули, поставили на ноги так скоро, как только сумели, и тотчас старшина ввел андроида в курс дел. Для Лектора в плане Николая была отведена особая роль. Синтетику поручили обеспечить прикрытие, если вдруг времени окажется в обрез, и офицерам придется отступать из шахты в спешке. Хотя это не был даже близко эффективный размен, взять Лектора с собой законники не могли. Сильное электромагнитное поле, создаваемое железорудными залежами, приводило в истерику всякую электронику, поднесенную к этой части хребта достаточно близко. В этом состояла причина, отчего «СидМКом» в свое время заморозил работы на перспективном месторождении. Между тем полицейским обстоятельства благоприятствовали. В свободные часы работники старались держаться от шахты подальше.

Проинструктировав синта, Давыдов возвратился в полицейский гараж и, к удивлению, обнаружил Князева, уже готового к делу. Временами опаздывающий, даже забывающий часть обязанностей, Марк на сей раз выглядел весьма собранным. Не в последнюю очередь потому, как с недавних пор зачастил поминать о личной вендетте Михаилу Моргунову. Если догадки касательно бизнесмена были верны, и тот стоял за конфликтом фермерских кланов, то на его совести была случившаяся перед госпиталем перестрелка, а значит, и печальная участь Ильи. Как ни пытался Николай в эти решающие дни унять разбушевавшегося парня, Марк рвался в бой почти с яростью. Но именно потому, что никакого боя Давыдов не планировал, старшине пришлось найти тому иное применение, дабы умерить пыл. Князева отправили патрулировать дороги близ поместья бизнесмена. То есть достаточно далеко от основного места событий, но не так, чтобы чувствовать непричастность к общему делу. От Марка требовалось отслеживать любой кипиш в рядах моргуновских прихвостней. Может, придержать их, если дело запахнет жареным. Никогда ранее Давыдов не видел, чтобы парень брался за поставленную задачу так сосредоточенно. Расследование против Михаила Моргунова каждого задело за живое.

В большей степени – хотя в обратном смысле – это утверждение касалось своенравной Максим. Хотя напряжение между девушкой и Давыдовым сошло на нет за прошедшие дни, ее маленький бунт отнюдь не был пресечен решительностью прочих полицейских. Макс, все еще оставаясь убежденной в невиновности Моргунова, предпочитала не лезть в дела, связанные с «беспричинной его травлей». Девушка взяла на себя львиную долю городских обязанностей в эту долгую неделю приготовлений и почти что не появлялась в управлении. С одной стороны, жизнь старшины сделалась легче, но между тем ситуация не на шутку беспокоила. Субботняя смена в этом плане не оказалась исключением. Когда Давыдов с Лектором, отправив Марка в патруль, вернулись в управление, выяснилось, что девушка за всю смену лишь раз показалась в штабе. Она взяла утром байк и день напролет колесила по городу, стараясь пригодиться там, где могла, как будто избегала любых напоминаний, сколь безрассудной чепухой занимаются коллеги. Хотя ничто не предвещало дурных последствий, Николая все же изводило странное свербящее чувство касательно Максим. Узнав, что она вновь пропадает в городе, он подумал было отправиться на поиски, чтобы переговорить с глазу на глаз, однако в последний момент взглянул на время и передумал. Пробило десять вечера, и пора было выдвигаться в путь.

Непосредственно на операцию полицейские отправились в составе четырех офицеров. Одним из них был Лектор, которого высадили в степи незадолго до прибытия на место, чтобы он сумел обогнуть рабочий лагерь и занять установленную для него позицию. Единственным, кто остался в управлении, был старик Хоев. После всех потрясений последнего времени он не показывал прежнего рвения к работе «в поле» и с удовольствием проводил смены в любимом кресле, ограничивая вклад в общее дело лишь мудростью фронтирского ветерана. Оставаться этой ночью одному Хоеву, впрочем, не пришлось. К общему изумлению, экс-градоначальник после бесед с племянницей проявил к делу недюжинный интерес. В отличие от былых времен, когда ему достаточно было узнать результат чужой работы, чтобы полагать себя причастным, теперь Леонов предпочел наблюдать за процессом из первых рядов. Он напросился составить Борису общество, чтобы быть в штабе, как офицеры вернутся с операции. Старик не отказался скоротать время в компании. Тем более Леонов принес бутылку добротного бренди.

Прометей струился из-за горизонта последними лучами уходящего дня, когда Давыдов с первым помощником и Камиллой высадили синта на пустыре, а сами отправились на север вдоль подножий хребта. Погода в эти выходные стояла душная, и низину за городом к вечеру заволокло густой дымкой. Направляющуюся к отдаленному участку полицейскую машину не было видно за несколько километров. Тем не менее офицеры предпочли не рисковать успехом предприятия. Они, прилично не доехав, свернули с трассы, спрятали транспорт в неглубоком овраге и дальше отправились на своих двоих, снарядившись только самым необходимым.

Узкое ущелье, на которое Николай с первым помощником набрели несколькими днями ранее, вывело законников на плато со спуском в шахту. Это была широкая природная терраса, чем-то походящая на стоянку на «Глотке», захламленная шахтерским оснащением, ящиками с логотипом моргуновской торговой компании и прочим барахлом, перевозящимся как в шахту, так и в обратном направлении. Плато располагалось на значительном расстоянии от лагеря, да и возвышалось над ним метров на тридцать, так что полицейские могли вольготно следить за копошением рабочего поселка, не будучи замеченными охраной. Притаившись, они с полчаса дожидались, пока вечерняя смена нырнет за ворота. Хотели наверняка убедиться, что поймали момент пересменки, и только тогда решились спускаться ко входу на объект.

Как и было запланировано, стукнула полночь, когда трое законников показались перед громадными вратами шахты. Первым у входа возник Антон Минин. Он торопливо осмотрелся и, не теряя времени, скинул рюкзак с полицейским оборудованием.

– В коем-то веке пригодился этот хлам, отправленный корпами, – пробормотал первый помощник, когда товарищи нагнали его. Антон расстегнул молнию и стал швыряться в сумке, силясь в полумраке отыскать необходимый инструмент. – Кажись, вот! – наконец выпалил он и, отбросив рюкзак в сторону, поднялся с колен.

Внешний вход в шахту, хотя впечатлял массивностью и походил на громадные ворота самолетного ангара, тем не менее запирался на обычные засовы, против которых в Большом Кольце давно разработали эффективное средство. Минин не лукавил, заметив, что присланное оснащение используется борейскими полицейскими по назначению чуть ли не впервые. Та же портативная горелка, предназначенная, чтобы выжигать замки на входах в бандитские логова и контрабандные хранилища, в управлении шла в ход лишь однажды. Было это за полгода до приезда Давыдова и, в общем-то, не имело с полицейскими делами ничего общего. Князевы втихаря умыкнули ее домой, чтобы отпереть сарай, от которого умудрились потерять все три запасных ключа. Инструмент, хотя был прислан много лет назад, до сих пор выглядел почти нетронутым. Николай переживал, что, пылившись на складе, «мастер-ключ», как назвали его в шутку, в час нужды даст сбой. Однако устройство не подкачало.

Пока Давыдов с Камиллой в нелепых позах заслоняли пускаемые инструментом блики, чтобы их не заметили в лагере, первый помощник крепко вгрызся горелкой в стальную плоть ворот. Сверкнула вспышка, когда Антон прожег их насквозь, и крупные створки со скрежетом разошлись в стороны. Полицейские были готовы к маневру, ведь не раз наблюдали, как утром рабочие отворяют шахту. Они моментально подхватили двери и, не издав ненужного шума, по одному протиснулись во внутренние помещения. За воротами стояла такая непроницаемая темень, что Давыдов, чувствуя на шее прерывистое дыхание Камиллы, стоящей вплотную, не видел даже очертаний ее лица. Оба только глядели, как в узкий проем проталкивается Минин, а затем как длинная его тень тянет за собою раскаленную горелку и прочее оборудование.