Последние первые планетяне

– Слова Громова! – воскликнул он, и фамилия покойного борейского законника глухим эхом прокатилась по пещере. – Вы не думаете, что он говорил об этой находке?

– Да о чем речь? – тем временем удивился Николай.

Ему незамедлительно ответила Камилла:

– О помощи Призракам, конечно, – вымолвила девушка. – Мы ведь говорили, Василий последние несколько недель перед исчезновением повторял, что совершил некое *открытие*. Он хотел помочь Констанции восстановить Сим, не прибегая к радикальным мерам.

– Думаете, он имел в виду находку Моргунова?

– Это многое объясняет, – пожала плечами Леонова. – Дядя говорил, старшина отказал Михаилу в просьбе по поводу шахты. Думаю, Громов понял, что дело нечистое. Он наверняка следил за Моргуновым. Втайне… чтобы не впутывать нас зря. – Девушка горько посмеялась и продолжила: – Надо полагать, Василий добился успеха. Может, он пробрался сюда, точно как мы. Может, вынудил Михаила раскрыть карты. Как теперь узнать?.. В любом случае, Громов, очевидно, решил, как мы, что нечестно, если куш отойдет такому мерзавцу, как Моргунов.

Давыдов тогда вопросил:

– И Громов решил, мол, лучше люди Констанции обчистят его? Может, и так, – сам же ответил старшина. – Если он был на все сто убежден, что Призраки пустят средства на благое дело, риск того стоил.

– Но такие ли это серьезные деньги? – между тем засомневался первый помощник. Он, обернувшись, посмотрел на изуродованный корпус корабля и скептически покачал головой: – Это, по сути, гигантский склеп. Находка скорей жуткая, чем доходная.

Николай был склонен не согласиться:

– Но только не для чудиков из Большого Кольца, – проговорил он и сам же поразился, с каким презрением произнес эти слова. – Там на подобное открытие начнут молиться, как на нового бога. На Востоке, если подумать, уже все земли перелопатили от границы до границы. Все разбившиеся шаттлы давно найдены и разграблены. Каждый чертов винтик уже получил место в музее или частной коллекции. Вещи перевозятся из города в город, передаются из рук в руки. Новинок на рынке не видели много лет. Вернее говоря, – осекся Давыдов, – не видели до сей поры. Этот шаттл… как ковчег последних первых планетян. Не сомневаюсь, он взорвет мир коллекционеров. Кто-то сделает на нем завидное состояние.

– О том и речь! – ожидаемо поддержала старшину Леонова. Она явно уже все решила касательно Моргунова и его участия в убийстве Василия Громова, а потому была готова рвать и метать: – Если Михаил пронюхал, что его планы под угрозой, – всплеснула руками девушка, – уверена, он пошел бы на все, лишь бы удержать драгоценный куш! Недавние события этому свидетельство! Подонок устранил Громова как помеху! – уверенно заключила она.

Молодые люди обменялись напряженными взглядами, и впервые за полчаса в пещере установилась почти непроницаемая тишина. Леонова, договорив, осознала весь смысл только что изреченных слов. Они отправлялись на дело приструнить грязно играющего бизнесмена, а в конечном счете отыскали ответ на вопрос, что мучил долгие месяцы.

Два грандиозных открытия за раз – наверное, перебор, пронеслось в голове каждого из офицеров. Никто не желал подавать вида, однако ситуация выходила из-под контроля.

49

Как бы рассудителен ни оставаться Давыдов, он не смел отрицать, что впервые со дня знакомства с Констанцией, поведшего за собой переосмысление ситуации Призраков Охоты, картина произошедшего с Громовым наконец стала слагаться в единое полотно. Если бывший старшина действительно обнаружил тайное предприятие Моргунова, он вполне мог посчитать находку бизнесмена не просто проявлением вселенской несправедливости, что именно такому жестокому и беспринципному типу выпало произвести оглушительное открытие, однако даже настоящей угрозой Борей-Сити, а, вернее, сегодняшнему строю. Василий, скорее всего, счел, что если мерзавец отыщет в кругах коллекционеров Большого Кольца в достаточной степени фанатичного и состоятельного человека, то сумеет обогатиться на правах на шаттл так лихо, что без труда оставит всех корпоративных дельцов в городе далеко позади. И рано или поздно задумается над тем, чтобы исполнить мечту и выкупить шахту у рудной компании, превратив тем самым Борей-Сити в личную песочницу. Иными словами, в площадку для подпитки и без того раздутого эго.

Помня о неприятии предшественника к бизнесмену, Николай Давыдов теперь находил очевидным, что Громов принялся искать способ навредить наполеоновским планам идейного противника. Именно в ту пору, по всей видимости, ему подвернулись Констанция и Призраки, жаждущие справедливости. Как любой расположенный к отчаянным мерам человек, Василий придумал, как убить двух птиц одним камнем. Он решил натравить «грозных» фронтирских разбойников на Моргунова, чтобы те захватили шахту и прибрали находку себе, но не успел донести до Констанции деталей составленного плана. Михаил вовремя разоблачил сунувшего нос не в свое дело старшину и не мешкал с тем, чтобы убрать того с дороги. Моргунову было невдомек, что Громов сотрудничает с Призраками Охоты. Потому бизнесмен и счел наиболее разумным вариантом выставить убийство Василия итогом добросовестных попыток изловить разбойников. За время, что Борей-Сити оправлялся от потери незаменимого шефа и привыкал к новому старшине, Моргунову удалось неплохо продвинуться в планах. Скоро он осмелел до такой степени, что, воспользовавшись переполохом законников, устроил в городе настоящую антикорпоративную чистку.

Отныне, когда мотивы бизнесмена казались оправданы подобной находкой, у Николая не оставалось сомнений, что Моргунова необходимо задавить любым способом. Теперь и ему, преемнику Василия Громова, предстояло одним выстрелом постараться убить двух зайцев, а именно: не дать Михаилу выжить «рудников» из Борей-Сити и заодно отомстить за прошлого начальника. В сотый раз Давыдов убедился, что первая вразумительная характеристика этому человеку, которую он услышал от Бобби еще в вечер приезда, была непоколебимой истиной. Громов и правда был наичестнейшим малым в этом бесчестном краю. Если за таких людей не воздавать по заслугам, то фронтиру никогда не очиститься от былой «славы».

Впрочем, здесь и сейчас все это благородство представлялось делом далеко не первой важности. Чтобы донести совершенные открытия до народа и, главное, до Большого Кольца, прежде всего, офицерам предстояло выбраться из пещер целыми и невредимыми.

Хотя желание заглянуть внутрь корабля терзало каждого из молодых людей, время тем не менее поджимало. За всеми плясками вокруг шаттла, нервозными переговорами и спорами незаметно убежало больше полутора часов. Стремительно приближался миг, после которого у полицейских уже не осталось бы шанса улизнуть незамеченными.

Давыдов скомандовал первому помощнику пройтись вокруг корабля с камерой, чтобы задокументировать находку, и законники стали собираться в обратный путь. Тратить времени на заметание следов не стали – раскуроченные ворота в любом случае сообщали о незваных гостях. Молодые люди только убедились, что не оставили на месте полицейский инвентарь, и тотчас отправились по тоннелю назад.

Идти в обратном направлении, к счастью, вышло легче. Следовать по коридору теперь приходилось под гору, и в некоторых местах офицеры без труда перешагивали через широкие ступени, несмотря на стоящую темень. Кроме того, повисшее напряжение здорово подгоняло. Им не терпелось рассказать всем об увиденном. Камилла уже слышала в голове восторженно-испуганные возгласы товарищей и обязательно спокойную и мудрую реакцию старика Хоева. Она была убеждена, тот сделает вид, будто всегда знал, что мифический шаттл переселенцев заточен в недрах борейского хребта.

Николая же в большей мере беспокоил синтетик Лектор, прямо сейчас отсчитывающий минуты до вступления в дело. Машине приказали в случае необходимости устроить диверсию в рабочем лагере. По плану Давыдова он должен выиграть им несколько минут на незаметное отступление в ущелье. Николай, однако, не мог выбросить из головы, что, вероятно, допустил ошибку, назначив на это дело синта, а не реального офицера. Выбор стоял между Лектором и Князевым. Запал Марка испугал старшину, потому распределение обязанностей было сделано именно таким образом, дабы убрать того подальше от потенциальной заварушки. Все больше нервничая с каждой минутой, Давыдов то и дело справлялся у Минина о времени, оставшемся на отход, и хладнокровие, с которым первый помощник отзывался всякий раз, только сильнее взвинчивало старшину. Он в конце концов отобрал у Антона часы и, обвинив подчиненного в безучастии, стал сам следить за стремительным бегом минутной стрелки.

Минин, впрочем, никак не ответил на нервное замечание начальника, но лишь потому, что сам пребывал в глубочайших раздумьях. Как и товарищи, первый помощник уже мыслями представлял последствия, в которые обратятся оба их неожиданных открытия, однако даже в большей мере думал, как расскажет обо всем Диане. Антон не признавался даже Камилле, но последние недели для них с невестой вышли не лучшими. Решение наконец сыграть свадьбу, с одной стороны, должно было заново распалить молодую страсть, однако дело Моргунова, занявшее практически все время и мысли первого помощника, вполне закономерно потушило ее. Минину приходилось скрывать от Дианы значительную часть собственных дел, и девушка, несомненно, ощущала появление в доме серьезных тайн. Это не могло не сказаться на разных сторонах их совместной жизни. Потому Антону не терпелось открыть все невесте при первой возможности. Теперь, когда обо всем узнает Большое Кольцо, размышлял он, следом за ними обо всем прознают жители Борей-Сити. Минин не хотел, чтобы Диана услышала об их работе из переиначенных городских слухов, и поэтому представлял, как признается во всем. Может, скажет о Констанции и Призраках, освободившись тем самым от старых секретов. Таков был Антон. Любые хранимые тайны доставляли ему почти физические мучения. Это была, может, еще одна причина, отчего Минин не рвался с поста первого помощника. По опыту Громова он знал: место старшины подразумевает больше секретов, нежели стоит носить в себе человеку.

За всеми внутренними монологами молодые люди не заметили, как пролетела обратная дорога в основные шахты. Еще один резкий поворот, впереди заблестела махина оставленных нараспашку врат, и офицеры по очереди протискивались в тесное ответвление штолен, споря, следует ли убирать разбросанные химфонари. Как бы ни протестовал Давыдов, что времени в обрез заниматься уборкой, решение тем не менее было принято обратное – как говорится, по принципу большинства. Камилла с Мининым знали, что на фронтире такого рода допотопные инструменты только и остались, что в арсенале корпоративной полиции. Словом, Моргунову, обнаружившему проникновение, не составит труда определить, кто совершил его. Хотя рано или поздно бизнесмену все равно будут предъявлены обвинения от лица местных законников, Николай не мог не согласиться, что в их интересах до определенного времени сохранить ход расследования в секрете. Он с неохотой признал, что фонари действительно стоит убрать.