Прозрение. Том 1
Читать книгу "Прозрение. Том 1"
История двадцатая. «Одной крови»
Кьясна, территория Содружества
— Всё, — сказал Локьё. — Допрыгались. Потащило.
Голограмма его головы внезапно возникла перед зеркальной панелью в кабинете Энрека, отразилась в ней многократно, и отблески заплясали по стенам.
Я догадывался, что в кабинете иннеркрайта есть не только блок связи, но и прослушка. Но не догадывался, что тот вообще не отключает связь с отцом. Что плебеям дорого и вредно, то для знати норма.
Погрузка прошла успешно. Я привёз накладные на квазикристаллы — воровали-то мы у себя, потому соблюдали и протокол, — Энрек подписывал. И тут над столом появилась голова его отца.
— Ну, и что изменилось? — спросил отца Энрек, нисколько не удивившись такому явлению. — Меня вторые сутки плющит, а особой угрозы не вижу. Тащит себе тихонько и тащит.
— Ты не учитываешь, насколько серьёзна проявленная причинность! Имэ — как сквозь землю втянуло! Он же должен был начать двигаться! Торговаться! Хотя бы парламентёров прислать. Не в монастырь же он улетел! Если вдруг так… — Локьё заметил меня и кивнул. —…Тихушник сломает весь ход событийных связей, — продолжал он уже градусом ниже, но всё равно выходило громко. — Монастырь не в границах его натуры. Демонстративно обратиться за покровительством узколобых — куда ни шло. Но спрятаться тайком, не раструбив об этом на полгалактики?.. Это было бы острым решением… Сумевший переломить собственную косность… Но я не верю, что Имэ смирился. Церковник, смиряющий гнев? Тихушник за то и получил своё прозвище, что добропамятен, словно змея! ГДЕ этот мерзавец⁈
Энрек прикрыл ладонями уши.
— Пожалуйста, не кричи, отец. Мы делаем всё, что возможно. И в поисках, и в физическом преодолении кризиса. Линнервальд готов вступить в права наследования домом Аметиста. Это не самый сильный истник, но человек умный и с крепким сердцем. Осуждение Имэ — вопрос времени. Церемонии введения в дом Линнервальда это никак не помешает.
— Меня не устраивает всего лишь двадцатилетняя стабильность, мальчик. Я скоро сдохну! — Локьё обернулся и нашёл глазами меня. — Утопи щенка, пока не поздно!
Мы встретились взглядами, и напряжение вздулось между нами пузырём домагнитных искажений.
Эрцог был далеко, но фактическое расстояние в психическом поединке значения не имеет. Сила его была точно такой же, если бы мы просто стояли глаза в глаза.
Я понимал, что это бессмысленное противостояние.
Что я уже не прогнусь ни под Локьё, ни под кого-то другого. Всё, что во мне гнулось, ушло вместе с Дьюпом в ту Бездну, куда он канул, проросло там стальными нитями и связало меня с Беспамятными.
Во мне больше не было ни сомнений, ни нерешительности. Я мог быть неправ, но это было только моей мерой ответственности и гратой.
Но понимал я и то, что сейчас нельзя было вызывать эрцога на прямое противостояние. Мы были союзниками. Я не мог прогнуться под него, но нельзя было и продавить.
Пришлось уклониться, пуская накат вскользь.
— Я сказал «нет» своему непосредственному начальнику.
Пузырь тяжести лопнул.
Энрек убрал ладони от ушей.
— Отпустило, — сказал он. — Не до конца, но отпустило. Не дави на него, отец. Мерис прав — хаго делает то, что он делает. Наплюй на наследника, за двадцать лет он двадцать раз провалится в бездну. Нужно найти лендслера. Все остальные дёрганья — законсервировать. Иначе, ты сам понимаешь. Любая случайность может потянуть за нитку Хадраса. Лендслер предупреждал.
— Мерис говорил с тобой? — Энреку удалось меня удивить.
— Он держит руку под челюстью военного советника Эйгуя. Но любая случайность, каких предостаточно в военное время, может спровоцировать алайцев на демонстрацию силы. Нам меньше всего нужны сейчас би-пространственные испытания. Время виснет, сеть причинности набухает и может потечь в любой момент. События вырвутся из-под контроля, и нам останется только война не на жизнь, а на смерть. Добро и зло сплетутся в такой тугой клубок, что мы не сможем говорить с тобой так, как сейчас. Нас раскидает по разные стороны баррикады. Людские глупость и самомнение возведут непреодолимые рубежи между нашими сердцами. Ты ещё не понимаешь, Аг, — он качнул головой на моё невысказанное недоумение. — Ты ещё не хлебнул своей меры человеческой тупости. Не видел, как причинность играет людьми, а они с пеной у рта тонут в дерьме, но орут, что сами так решили. Грань между собственной волей и причинностью — вообще неуловима большинством из нас.
Локьё молчал. То ли был согласен с сыном, то ли не хотел спорить при мне.
— Нужно сохранять спокойствие, — подытожил Энрек. — Аг, если ты решил отпустить наследника — отпускай. Если что-то пойдёт не гладко — придержи у себя. Действовать следует по минимуму, чтобы не потревожить паутину.
Эрцог глядел на нас с Энреком задумчиво.
Нет, сын не убедил его. Но я видел — ему приятно слышать, как он спорит с отцом. Приятно осознавать, что у наследника есть свои убеждения и своя правда. Что не горячая кровь брызжет ему под мантию, а равновесие уже установило в нём древние весы граты.
— Может, и дураки вы оба, а может, и нет, — вздохнул он. — Я ощущаю, что путь есть у обоих решений. — Эрцог помассировал виски, совершенно раскрытый и расслабленный с нами. — Но совет Призванных я соберу. Соберу в усечённом круге, поскольку не все в Содружестве посвящены в Имперскую данность игры. Ты, — он обернулся ко мне, — прибудешь сам и привезёшь своего Дерена. Мерис мне не нужен, его позиция не способна продавить нити. Я бы очень хотел видеть Адама, но полагаю, занят он чрезмерно, или навестил бы нас сам. Ещё я хочу видеть тех, кто унаследовал кровь Обсидиана. И… — он помедлил, —…того, на кого укажет мастер Эним, всё-таки Колин был родом с Тайэ.
— А эйниты? — спросил я.
— О ты как, — фыркнул Локьё. — Может, ещё инспектора генетического контроля пригласим?
— А он нам нужен? — я умел задавать идиотские вопросы с самым серьёзным лицом.
Энрек улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Эйниты, — самая серьёзная сила на данный момент, — попытался настаивать я. — Они не растеряли того, что транжирили другие.
Эрцог поморщился.
— И ещё есть Союз Борге, — подытожил я.
— В Союзе с меня снимут лысый скальп, — усмехнулся Локьё. — Нам будет достаточно твоего сумасшедшего Дерена.
— Он ничего не решает в Союзе.
Локьё потёр затылок.
— Грузи камушки, — сказал он. — Я без тебя разберусь, кто тут чего решает.
Окрестности Кьясны, «Персефона»
Я дождался, пока уйдёт последний шаттл с грузом квазикристаллов, забрал Эберхарда и вернулся на «Персефону».
Только в ангаре до меня дошло, что я опять лажанулся с наследником. Надо было его при храме оставить. А тут выходило, что мне придётся брать Дерена на «Леденящий», а медаль эту кому тогда на шею повесить?
Наследник моё раздражение уловил сразу, и глаза у него привычно намокли. Не поить его, что ли?
Дерен догадывался, что пацан достал меня капитально. Встретил в ангаре.
Я ему не жаловался и ничего не сообщал, но пилоту было достаточно физиономии Эберхарда, чтобы догадаться, что развлекались мы много.
Он взял это мокрое чучело за запястье и вместо приветствия спросил:
— В оранжерею сам сходишь?
— Да мы разобрались уже как-то, — буркнул я, не подумав.
И протянул Вальтеру здоровенный квазикристалл. Надо ж было привезти в довесок к неподарку-наследнику какой-то нормальный подарок.
— Ну, это вы, капитан, разобрались. А меня он теперь начнёт изводить самодельным комплексом неполноценности. Он же не знал, что в общине таких недообученных сопляков, как он, сотни. И у нас в сороднениях тоже. И нету в нем ничего особенного, кроме того, что рано способности начали проявляться. Да и таких ранних у нас тоже хватает.
Фраза про оранжерею наконец раскрылась передо мной во всей своей красе и оттенках, и я нахмурился.
— Дерен, я же запретил тебе его бить?
— А разве я его бить собираюсь? — удивился пилот. — Вы же приказали, чтобы он в оранжерее шесть часов отработал. В воспитательных целях работа «для плебеев» будет сейчас самое то.
Услышав про плебеев, наследник вспыхнул и вырвал у Дерена руку.
Вернее, попытался. Рванулся изо всех сил, аж подпрыгнул, крутанулся в воздухе и шлёпнулся на жёсткий стальной пол с порожками из хемопластика, которые делили ангар на сектора.
Врезался он неслабо. Вынес плечо и саданулся о порожек, но рука так и осталась у Дерена.
Ну да, пилоты атлетами не выглядят. А Дерен ещё и полукровка. И телосложение у него «лёгкое», и вес меньше, чем у имперца такого же роста. Но хватка профессиональная, пацан мог бы и подумать сначала.
— Ладно, — сдался я, глядя на собирающихся вокруг нас любопытных техников. — Решай сам. Если будет сильно борзеть, можешь и всыпать. Достал он меня уже своим воспитанием.
Дерен поднял наследника, ощупал руку и дёрнул, вправляя.
— Иди в медотсек, пусть повязку наложат, — приказал он и коснулся браслета, дублируя приказ дежурному медику.
— Чего делать-то будем? Локьё просил взять тебя на «Леденящий». А чучело это? С собой тащить?
Мы смотрели, как наследник хромает к выходу из ангара.
— Я подумаю, — сказал Дерен. — Понаблюдаю, пока долетим. Вроде его отпустило слегка. Мягче стал. На стыках искрит, но это уже надолго.
— Только по шее не бей, начмед ругается.
— Угу, — отозвался пилот.
Расположение эскадры Содружества, «Леденящий»
Светлые нескончаемые коридоры «Леденящего», казалось, вообще нигде не упирались в стены. Ощущение было тягостным и пугающим для тех, кто привык к пространственной замкнутости кораблей.
«Леденящий» изменился вдруг для меня. Казалось, я знал его со всеми тупиками и закоулками, и вдруг он лёг под ноги словно бы новой, нехоженой палубой.
Я почти заблудился: реконструировали? Расширили жилые помещения?
В присутственный зал ворвался, когда совет Призванных уже сидел в полном составе. И Локьё ждал за кафедрой, чтобы объявить о начале.
Первые его слова сквозанули у меня мимо ушей.
Наверное, не я один пропустил вступление. Все взгляды сидящих были направлены сейчас на меня. Меня трогали глазами, касались мыслями, эмоциями. Кто-то доброжелательно, кто-то — едва сдерживая неприязнь.
Стало трудно дышать. Облако эмоций стремительно пожирало кислород и заполняло агонизирующие лёгкие.
В какой-то момент я захлебнулся в чужих ощущениях и почти утонул. Очнулся — на середине зала. И вопросы полетели в меня странные, не имеющие отношения ни к поиску Имэ, ни к моим профессиональным навыкам.
— Сколько лет было вашим родителям на момент зачатия?
— Как вы относитесь к теориям зарождения света и тьмы?
— Сколько у тебя женщин?
Меня продолжали касаться мысленно, ощупывать, дёргать…
Истники, не наделённые властными полномочиями, особенно бесцеремонны.
Они — «вещи в себе», вымороченные собственным взглядом на мир, далёким от обыденного, чужим, изломанным и непривычным. Посторонние их интересуют нечасто, но уж если интересуют…
Отвечать хотелось агрессивно, но я терпел. Пока не сорвался уже на чисто технических моментах, когда перешли непосредственно к проблеме поиска Ингваса Имэ.