Место Силы 5. Трагикомедия в пяти актах

55. Кто подобен зверю сему?

Сознание вернулось в мир тьмы, пустоты и бесчувствия, как Большой Взрыв, давший удачный старт Вселенной.

Я широко раскрыл глаза и хотел было закричать, но вместо этого — закашлялся. Я видел перед собою мокрый песок и кашлял тем же самым песком, только окрашенным в алый цвет. Казалось, я весь, до отказа забит песком. Как минимум — лёгкие. Может быть, так, кашляя, я и сотворил Землю. Не было ничего, пока я не начал кашлять…

Какие только дурацкие мысли не мелькнут в голове на границе между сознательным и бессознательным…

Наконец, кашель утих. Я сумел со свистом и сипением втянуть в себя воздух. И тут же почувствовал, как сзади на меня накатила волна. Тёплая, ласковая — насколько уместна такая характеристика для бездушной стихии.

— Где я? — Собственный голос показался скрежетом несмазанного механизма.

Ответа не было.

Для начала я перевернулся на спину и уставился на море.

Да, я лежал на берегу моря. Так, будто оно же меня и выбросило. Стекающие с волос струйки солёной воды убеждали в верности этой теории.

Форма намокла и неприятно липла к обтяжке, ботинки и вовсе были погружены в воду.

Как я здесь?..

Я даже не успел сформулировать до конца вопрос, когда ответ вспышкой пронзил меня, и я вскрикнул.

Гайто. Оружие в его руке. Выстрел…

— Я должен был быть мёртв. Какого чёрта? Я должен был быть мёртв!

Крик вышел слабым, если не сказать дохлым.

А может, я и мёртв? Чувствую себя, во всяком случае, как шатун.

И вдруг я услышал детский смех.

Сердце дрогнуло. Детский смех здесь казался таким же уместным, как заупокойная песнь на свадьбе. Он доносился откуда-то слева.

Я повернул туда голову и увидел…

Силы пришли неизвестно откуда. Я вскочил, огляделся.

Ну да, ошибки быть не может. Разгромленный в пух и прах приморский посёлок, где я впервые встретился с Хирургом. Вон и несколько изуродованных киберов так и валяются с тех пор. Здесь не должно было оставаться жизни после всего.

Но дальше к западу я увидел троих. Это были не люди — мои сородичи. Бывшие, разумеется. Двое взрослых и — ребёнок. Взрослые учили ребёнка плавать. Вот они ненадолго отпустили её, и мелкая поплыла. Как рыбка — быстро, ловко, ныряя в набегающие волны.

— Алеф! — услышал я крик женщины. — Надень маску, захлебнёшься!

Алеф…

Я моргнул, и картинка изменилась, будто страницу перевернули. Те двое стояли по пояс в воде, держась за руки и глядя в мою сторону. А девчонка бежала ко мне. И теперь она не была сородичем Виллара. Загорелая кожа, мокрые белоснежные кудряшки, смешной детский закрытый купальник.

— Привет! — выпалила она, подбежав ко мне. — А ты кто?

— Привет, — улыбнулся я ей. — Не знаю. А ты?

— Как можно не знать, кто ты есть? — нахмурилась девочка. — Меня зовут Алеф.

— А меня зовут Крейз.

— А говорил — не знаешь!

— Ты спросила, кто я — я не знаю этого. Мы — не те, кем нас зовут, Алеф.

— А кто же мы такие? — озадачилась мелкая.

Я присел перед ней на корточки.

— Ты — чудо, — сказал я. — Пожалуйста, помни об этом. И когда встретишь глупого мальчишку по имени Виллар — не давай ему спуску. Обещаешь?

Она неуверенно кивнула. И покосилась в сторону моря. Я проследил за её взглядом. Метрах в ста вода вспучилась. И небо над тем местом потемнело. Тучи набегали не из-за горизонта, как им полагалось. Они разбегались к горизонту во всех направлениях.

Горячий ветер ударил в лицо.

— Кет идёт, — будничным тоном сказала малышка.

— Ага, — кивнул я. — Беги к папе с мамой.

— Папа и мама? — переспросила девочка.

— Да. Так это называется. Когда тебя не создают для Общего Дела, а рожают, потому что любят. Папа и мама. Торопись к ним, Алеф. Вам не так уж долго осталось.

Она развернулась, отбежала шагов десять и остановилась. Посмотрела на меня.

— Удачи! — крикнула она, махнув ладошкой.

Ладошка исчезла, были лишь серые пальцы. Я улыбнулся и помахал в ответ. А потом сел и расшнуровал ботинки. Вылил из них воду, надел снова. Когда я закончил, тучи затянули всё небо, стало темно, как будто настала ночь. А в море выросла настоящая гора, которая, казалось, упиралась в тучи.

Вода схлынула с неё, будто до того её удерживала неизвестная человеческой науке сила…

— И стал я на песке морском, — пробормотал я, поднявшись на ноги, — и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами…

Чудовище взревело, и дрожь выплеснулась из моря вместе с волнами, докатилась до моих ног. Небо расколола молния, и рёву монстра отозвался гром.

Оно понеслось ко мне. Плыло ли, бежало? А может, летело в каком-то ином измерении? Пожалуй, последнее. Иначе оно никак не смогло бы при своих размерах так легко рассекать волны; иначе меня бы уже снесло прибоем, или размазало по песку.

Чтобы описать эту тварь, мне потребовалось бы разразиться научным трактатом на стыке психологии, демонологии и биологии. Бесформенная серая куча, под кожей перекатывались мускулы. То тут, то там торчали конечности, напоминающие то о гориллах, то о шатунах, то о нюхачах. То же самое касалось голов.

Всё это не было статичным, оно двигалось, перемещалось, раздувалось и сдувалось. Вот морда гориллы размером с грузовик, с тупыми глазами покачивается на короткой шее. А вот она же, но размером не больше моей головы — с другой стороны существа. Морды всех чудовищ Места Силы скалились и орали, пока увлекающая их с собой туша неслась на меня.

Все они рычали и ревели, варьируя тональности. Но только с одной явно было что-то неладно.

Огромная воронка, пульсируя, смотрела на меня. Она, казалось, силилась издать некий звук, но что-то ей мешало. Вот она уменьшилась, перетекла на другую сторону. Там задрожала и снова распустилась огромным цветком на половину неба.

И тогда, с последним усилием, из неё хлынула чёрная кровь. Чёрная Гниль. И воронка исчезла, чтобы появиться вновь. Маленькой и безвредной, где-то в середине огромной туши. Больше она не пыталась кричать. Время криков прошло.

Я улыбнулся:

— И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?

Я поднял руку навстречу Кету и с выдохом дал старт Мальстрёму.

Вибрация побежала по воздуху от моей руки. Но это было лишь словом, на самом деле я понимал, что речь не о воздухе. Речь шла о пространстве. Вся тонкая ткань этого мира сначала подёрнулась рябью, как водная гладь, а потом начала закручиваться в водоворот.

— Давай, Кет! — закричал я. — Покажи мне всё, на что ты способен, или никогда не выберешься отсюда!

Тварь, и без того не обладавшая стабильными контурами, исказилась. Я скрипнул зубами, ощутив огромной силы сопротивление. Как будто что-то пыталось крутить водоворот в другую сторону.

Пальцы задрожали от напряжения. Я рычал сквозь стиснутые зубы. Все до единой мышцы налились кровью, сердце колотилось в одном шаге от разрыва.

Давай, давай, давай!

Я почувствовал этот миг, как чувствовал его всегда. И даже не отдавал команды телу, сработала мышечная память. Пальцы сжались в кулак, и грянул взрыв.

Как будто ещё одна молния, посланная небом, пронзила Кета сверху донизу. Ткань мира моментально заштопала прореху, не дав смертным увидеть того, что таится на изнанке.

А потом пролился дождь.

Кровь красно-чёрными потоками лилась на меня, слева и справа падали куски мяса. От зловония желудок прижимался к нёбу и просился наружу.

Я ждал. А когда ливень закончился, и море с тихим ворчанием начало очищаться от скверны, я крикнул:

— И это что — всё?! Не смеши меня, тварь! Тебе нечем меня напугать, и ты решил подохнуть от безысходности? Я ждал от тебя гораздо большего!

Кровавая волна набежала на берег и отступила, что-то оставив. Я прищурился. Сквозь завесу туч пробилось солнце, и в свете его лучей сделалось видно, что на песке лежит человек. Он был в такой же, как у меня, «форме охранника», насквозь пропитанной водой и кровью.

Человек шевельнулся. Руки уперлись в песок, выпрямились. Человек встал и уставился на меня так, будто сразу знал, что я здесь, и где именно я стою. Наверное, так оно и было, коль уж он был мной.

Я смотрел на него, как в зеркало. Я улыбнулся, он улыбнулся в ответ, и его глаза затянуло чёрным.

— Вот и встретились! — воскликнул он.

Нечасто приходится слышать собственный голос со стороны, и всегда это — неприятное впечатление. Но сейчас был особый случай. Передо мной был я сам, и в то же время — не я.

— Это что за шутки, мразь? — крикнул я и в собственном голосе уловил постыдную дрожь.

В ответ он расхохотался. Топор появился в его руке, как будто нарисованный стремительным движением кисти художника.

Инстинкт опередил смешавшийся разум, и я отзеркалил действие двойника, призвав свой топор. Пальцы вцепились в рукоятку, как в соломинку, удерживающую от окончательного падения в бездну безумия.

Кет побежал, и я рванул навстречу.

«Я ведь не умею драться на топорах! — кричал охваченный паникой разум. — Я никогда не дрался, я только убивал!»

Но это был страх Виллара, который до последнего издыхания цеплялся за логику, не признавая её поражения перед стихией куда более могущественной.

Крейз оттолкнул Виллара в сторону, Крейз крикнул ему: «Заткнись!»

Два лезвия одновременно вспыхнули фиолетовым, и я, замахнувшись, нанёс удар.