Изгнанники Менантра. Книга 3. Забытый путь

От входа в пещеру донеслись звуки битвы, в Аон прорвались черные всадники на чудовищных скакунах. Их было немного, но союзникам не достало сил остановить двадцать пять Инвентов. Жители черной луны пронеслись, не замечая армейцев Улавая, к толпе куари, окруживших великана Даймеша. С ходу черные врубились в битву, и смертоносным ураганом прошли к остаткам врат в Менантр. Копья и мечи Инвентов рубили и андланд, и слуг Даймеша, и корни-волосы, пытавшиеся остановить их стремительный натиск.

Ошеломленные армии на несколько секунд прервали бой, с ужасом и удивлением глядя как в мареве перехода исчезает последний всадник Инвентов.

Бустия остановился у разрыва в Андланд, кто-то забрал раненного Випула. Не отрывая печальных глаз от боя, Бустия любовался мастерством черных. Инвенты исчезли за пеленой, Бустия словно очнулся, минутой позже длинные ноги несли его к вратам в Менантр. Вокруг кипел бой, но андланд не обращал внимания на опасность, он обходил слуг, уклонялся от вездесущих волос, и ужасных клинков Первого. Наконец он добрался до врат, марево вздрогнуло, когда Бустия перешел в Менантр.

Потеря Випула, и неожиданная атака Инвентов подорвали дух куари, и андланды теряя сотни воинов подались к разрывам. Слуги и Даймеш преследовали беглецов, бой превратился в побоище. Куари тысячами ломились в разрывы, а позади рубили гигантские огненные мечи.

Неожиданно клинки армии Даймеша потеряли цель, между андландами и древними встала невидимая преграда. Свиват не сразу сообразил, что купол вновь заточил воинство Даймеша. Только когда вода наполнила гигантский пузырь, до командующего дошло, что случилось. Все повторилось, как и в первый раз, статуи слуг, погасший Даймеш, но под куполом теперь сошлись один на один Манияр и Первый.

Черный куб телепорта ожил, из тускло светящегося нутра повалили жители Улавая. Простые горожане вернулись, тысячи посвященных строились и меняли свою суть, готовясь к последней в их жизни битве.

Гигантские мечи Даймеша секли воздух, не доставая верткого противника. Голубая полоса мелькала то тут, то там. Манияр перебил правую ногу бога, но она тут же восстановилась, чем больше человек наносил увечий Даймешу, тем быстрее он восстанавливался. Статуи слуг послужили хозяину и после гибели, предоставив Первому прекрасный камень. Наконец клинки зацепили Манияра, но камень испарился. Переломленные полотна рассыпались в мелкий песок и тут же тонкими струйками потекли в эфес, восстанавливая поврежденные мечи.

Манияр взмыл под потолок и обрушился сверху на голову Даймеша, но волосы-корни оплели его плазменное тело. Сгорая и отрастая вновь, корни облепили землей шустрого врага, и плазма начала угасать, силы покинули Манияра. Плоть вперемешку с землей облепила кости и мышцы, правитель Улавая вновь стал человеком. Не ослабляя хватки, Даймеш поднес Манияра к лицу, и внимательно вгляделся в человека.

— Впервые вижу, чтобы мой дар так поменял посвященного!!! — прогремел бог. — Даже жаль убивать такое чудо!!!

За стенами купола улавайцы искали проход в непроницаемый шар. Корни сжали еще сильнее тело Манияра, человек закричал, а купол исчез. К великану кинулись семь сотен воинов Улавая и тысячи горожан. Даймеш раскрыл ладони четырех пар рук, в бронированную грудь Первого ударил слепящий поток искр. Громкий всплеск зеленоватой слизи перемешанной с багрянцем крови, потух в грохоте расколовшейся брони на теле Даймеша. Порода осыпалась огромными глыбами на пол, где тут же превратилась в песок, и потекла тонкими струйками по ногам великана.

Среди слизи и плоти мертвецов осталось стоять тридцать посвященных, четыре армейца, и двадцать шесть горожан. Несколько раз натяжение приходило, стягивая к стопам бога останки его адептов, но выжившие так и остались стоять на ногах.

В исступлении Даймеш кинулся к перерожденцам, сотрясая пол пещеры бог бежал на адептов. Люди разошлись в стороны, и взяли Первого в кольцо. По команде улавайцы одновременно подпрыгнули в воздух, и опустились на почти незащищенное тело Даймеша. Гигантские руки зашарили по растрескавшейся коже, в поисках паразитов. Улавайцы рвали руками плоть бога, их измененные тела метались по Даймешу ускользая от гибких волос и мощных ладоней. Раны тут же заживали, но первому было мало остаться невредимым, он желал наказать строптивцев.

Через трещины повалил дым, огонь охватил сразу все тело Даймеша, кто-то перерубил волосы, сковавшие Манияра. Толстый кокон упал в жижу, оставшуюся от павших улавайцев. Над местом боя вырос купол, Манияр восстановил защиту, а пламя Даймеша разгоралось все сильнее. Огонь почти заполнил сферу, но жар не испугал выживших. Горожане продолжали рвать плоть врага, они все быстрее передвигались по телу Первого. Волосы гиганта сыпались вниз, и не долетая до пола рассыпались в песок.

Свиват неотрывно следил за тем, как улавайцы отчаянно бьются с Перворожденным. Когда великан вспыхнул, командующему показалось, что пламя поглотило смельчаков. Но прошла минута, две, а Даймеш все продолжал с кем-то бороться. Четверть часа спустя, на плече гиганта вспыхнул первый голубой силуэт, а еще через секунду, как лампочки праздничной гирлянды зажглись оставшиеся двадцать девять улавайцев.

Даймеш гремел, раскачивая криком сами горы, а плазменные паразиты вгрызались в плоть великана. Упала рука, затем еще одна, подкосилась нога, и перворожденный рухнул на пол пещеры. Пламя с шумом затухло, а от плоти Первого повалил дым.

Купол сжался, оставив руки и ноги Даймеша за пределами защитной мембраны. Покалеченное тело Ненасытного ползло к проходу в Менантр, отвалились еще две руки и нога, гигант замер. Купол исчез, а затем снова появился, отсекая оторванные конечности. Внутри остался, только однорукий торс и голова. Улавайцы оказались снаружи купола, какой-то армеец освободил Манияра, и помог правителю встать на ноги.

Его еще качало, а тело медленно избавлялось от пропитавшей его земли. Пережженная, серая пыль сыпалась из широких ран, пронизавших мышцы и кости. Глубокие каверны стягивались с краев к центру, соединяя страшными рубцами бледную кожу.

На стену сферы обрушился последний кулак Даймеша, великан яростно колотил в прозрачную преграду изнутри. Манияр спотыкаясь поплелся к Первому, глаз зацепился за красные, горящие знаки. Оторванные конечности рассыпались, песок потянулся к шару, подобно металлической стружке, притянутой магнитом. Крупинки наползали на сферу облепляя ее, и нарастая плотной коркой спрессованной породы. Улавайцы переступая песчаные дорожки, ползущие на зов хозяина, обходили каменеющий шар по кругу.

С трудом согнув ноги Манияр склонился к удивительному кулону. По кругу базальтовой чушки горели древние символы, кроваво-красные отсветы легли на бледное лицо правителя.

— Ошибка человека, опустошила тысячи миров, и род людской едва не пресекла.

Правитель испугано подскочил, и тут же вновь опустился на колено. Гримаса страдания исказила покрытое шрамами лицо. Возвращая потерянное дыхание, Мнаияр улыбнулся.

— Прости нас Великая Мать, не ведал Довруж, что творил. А Гранидар…

— Твоей вины в том нет. Ты молод был тогда, — мягко улыбнулась белая женщина, тонкая рука легла на голову правителя.

Манияр глубоко вздохнул, по телу пошла мелкая дрожь. Песок и земля вырвались из ран, и с тихим шелестом осыпались на пол. Шрамы стянулись в тонкие нити, отчего лицо Манияра казалось покрытым густой сетью морщин.

Глаза правителя открылись, они лучились благодарностью и любовью.

— Спасибо Мать, мне стало легче, — голос прервался, человек вздохнул и продолжил. — Но сердце все еще жжет пламя Даймеша.

— Нет силы у меня, преодолеть проклятье огненного бога. Даймеш, носитель старого врага всего живого. Огонь в единое спаял, пламень и камня дар, что перешел к Даймешу. Но ваша воля, превзошла все силы и Огня и Первого, и Ветра, что поглотил ваш пленник по возвращении наверх. Хранить Огня лукавого частицы теперь удел народа Улавая. Огонь остался заперт в теле древнего Строптивца, а суть его вы разобрали по бойцам. Так помните о той ответственности, что лежит на вас. Несете силу равную богам внутри бессмертных оболочек, о одаренные Сантаром. Доверила судьба вам эту силу, и только твоему народу решать куда ее употребить. Есть Гранидар, а есть Сантар, каким путем пойдете вы? — Аар внимательно заглянула в глаза Манияра.

— За всех сказать не смогу, но я пойду путем Сантара. Как думаешь, сумеет Мудрый вернуть наш прежний облик? — человек с мольбой смотрел в огромные, голубые глаза Матери.

— Сантар еще дитя, и сам лишь только начал познавать наш мир. Он не откажет роду, что облик взял его когда-то. Сумеет ли он вам помочь? Ответить не могу. Все так покрыто мраком, что не прозреть судьбу несчастных дангрисидов. Но помни, Мудрый, род свой не оставит, покуда человеком будет человек, — богиня погладила жесткие волосы Манияра, и поцеловала мужчину в лоб.

Правитель повалился на спину, но никто не кинулся к погрузившемуся в сон человеку. Улавайцы собрались вокруг Аар, и преклонив колени, сурово взирали на богиню.

— Все слышали вы, люди воли непреклонной? — спросила Мать.

— Да Матушка!!! — хором отозвались улавайцы.

Из прорех в пространстве показались андланды, вынесли Випула. Облепленный красными листами неизвестного растения, он казался лишенным кожи. Носилки из черного дерева опустились перед Аар, спекшиеся губы обгоревшего старика, разлепились.

— Прекрасная богиня, Фанариона Мать, прими мое почтение! Как вижу, — мутные глаза, с опухшими веками и сожженными ресницами, тяжело повернулись к каменному шару, — Ненасытный пал.

— Он спит, сыны людские лишили сил ужасное создание, — с поклоном ответила белая богиня.

— Прекрасно, пусть и дальше спит! — попытался улыбнуться старик. — Вот только я прошу тебя, о Мать всего живого в этом мире, отдай мне эту тварь! У Андланда он будет под надзором, и более о нем ты не услышишь!

— Прости отважный гость, Фанариона Даймеш не покинет. Он нужен миру моему. Но обещаю. Впредь, его вместилищем останется нутро планеты, что подарила жизнь Строптивцу. Не выйдет он наружу больше никогда.

— И древний род его? Чудовища и слуги, — уточнил Випул.

— И род его останется при нем. Их участь прозябать в подземном мире, пока мы соблюдаем договор. Тебе Отец народа трав, поставлю лишь одно условие, для андланд под покров земной дороги нет. Вам оставляю внешний мир, леса, моря и горы.

— Щедра твоя рука, богиня Мать! Благодарю тебя и обещаю, что не нарушу я границ, очерченных тобой! — вялый взмах рукой, и силачи подхватили на плечи паланкин. Великаны пришедшие с Випулом отступили от шара, и раскачиваясь, точно сосны на ветру, зашагали к проходам в Андланд.

— От вас, людей великой воли, нужна мне только верность. Любите жизнь, оберегайте как отцы мой мир, следите за гостями, и с вами будет покровительство мое, и мужа моего, — Богиня обворожительно улыбнулась, и растворилась в воздухе.

Каменный шар с Даймешем так же исчез, в пещеру повалили союзные войска. Воины соседних городов не без опасений приблизились к плазменным улавайцам. Полупрозрачные и ужасные на вид, победители внушали страх простым жителям Нижнего Рояла.