Насилие истиной

ГЛАВА 21

Охрана пропустила детектива только по личному звонку певицы. Он вошел в гримерную. Марианна, не оборачиваясь, кивнула ему, глядя в зеркало.

— Что случилось?

— Все то же!

— О, господи! Ну и не подходящее время ты выбрал! Сегодня обкатываю новую программу, не до тебя! — и неожиданно рассмеялась, забавно подрагивая верхней губой. Повернулась. — Ну вот, перешла с вами на «ты», ничего?

— Нет, мне даже приятно!

— Отлично, будем на «ты»! — вновь обернулась эстрадная дива к зеркалу и, взяв пушистую кисточку, принялась энергично водить ею по лицу. — Итак, чего же ты хочешь?

— Хочу узнать…

Но тут в гримерную влетел молодой человек в пиджаке из ярко-зеленой органзы.

— Марьянчик! Через пятнадцать минут! — скороговоркой произнес он и скрылся.

— Слышал! Некогда! Момент неподходящий! — бросила Марианна Мелентьеву.

«Вот и отлично! А зачем мне подходящий, когда ты будешь настороже? Когда от тебя ничего, кроме отшлифованной лжи, не услышишь!»

— Я подожду!

— Как хочешь!

Кирилл был сопровожден молодым человеком в ярко-зеленом пиджаке к столику, зарезервированному для гостей Горстковой.

По небольшой эстраде поплыли бело-синие волны света, появилась Марианна… Перламутровый блеск платья, завораживающий голос… словно Ундина, она подбиралась к публике, пытаясь околдовать ее и затянуть в омут музыки.

— Ну а теперь вообще некстати! — пробормотала лежащая на диване Марианна, вновь увидев в дверях гримерной детектива. — Видишь, устала!

— А я развлеку! — присел рядом Кирилл.

— Слушай, ты невыносим! Клянусь, другого послала бы, а у тебя чертовское обаяние! Ну, что ты хочешь еще узнать?

— Я хочу узнать то, чего ты мне никогда не скажешь, а именно, где ты была седьмого июня около ноля часов.

Глаза Марианны насмешливо скользили по лицу детектива.

— Только не говори, что ездила домой за спреем для горла. Я проверял, тебя дома не было!

— Тогда мне больше нечего сказать. Пусти! — слегка ударила она его по плечу. — Мне нужно переодеться.

Марианна скрылась за перегородкой, а Мелентьев, опустив голову, невесело подводил итог «содержательного» разговора.

Перечитывая краткие записи Рахманиной, он пытался какие-то фразы примерить к Марианне, но ничего особенно не подходило. Кирилл встречался с Маевым, у которого, как утверждал Напольский, он провел вечер и ночь седьмого июня. Тот подтвердил, что Никиту видел, а Марианну — нет! Значит, опасения Рокина напрасны. Если Марианна и была с кем-то, то не с Напольским. Но с кем? И где? Какие строки черновиков Рахманиной могут относиться к Горстковой? За что ее ненавидела Жаклин? За Алекса Валуева! Да ведь это же очевидно! — хлопнул себя по колену детектив так, что поморщился от боли. — Ну да! — Он в точности припомнил одну фразу: «…Вообще мужчины не любят лесбиянок, а тем более Он. Не сомневаюсь, она раскаивается. Потому что надеется, несмотря на все обстоятельства, неблагоприятные на нынешний момент для нее, быть с ним. Она его любит… Его же ждут сюрпризы…», — веселье детектива несколько уменьшилось. — Что значит — «его ждут сюрпризы»? Насколько я могу судить, всех их ждали бы сюрпризы, останься Рахманина жива. Хорошо, допустим, Он — это Алекс Валуев, тогда «сюрприз» — это его собственный внук, которого он считает своим сыном, а лесбиянка — Марианна? Н-да, — потер подбородок Кирилл, — это определение явно не подходит Горстковой… Тогда кто? Валерия? Илона? Светлана?… «она надеется быть с ним!» С кем? Валерия, Илона — замужем и разводиться, вроде бы не собираются, остаются Светлана и Марианна. Кто из них лесбиянка? И откуда это известно Рахманиной? Выходит, она занималась любовью с одной из них! Светлана? — задумался детектив. — Явно не удовлетворенная в период своего замужества. Предположим, приезжала в Москву, но из-за боязни слежки со стороны мужа опасалась встречаться с мужчинами и потому предавалась лесбийской любви с Жаклин…»

— Послушай! — появилась в новом платье Марианна. — Не мучайся! Я не убивала Жаклин! Мне это вовсе ни к чему!

Она взяла стакан сока и присела на диван.

— Я должна выйти к друзьям в зал.

— Неужели тебе ничего не хотелось бы скрыть из прошлого? — удивился детектив.

— Абсолютно! Ну что могла написать обо мне Жаклин? Перечислить все мои любовные похождения? Прочла бы с удовольствием, тем более что о многих я уже, несомненно, позабыла.

— Или хотела позабыть? — решил уточнить Мелентьев.

— То есть? — в голосе Марианны прозвучали бархатные нотки.

— Бывают такие любовные похождения, о которых неприятно вспоминать, — вкрадчиво пояснил детектив. — Скажем, лесбийские… по ошибке или любопытству, или… — Мелентьеву понравилась пришедшая мысль, — или вынужденные…

Горсткова замедленно отреагировала на его слова. Сначала вроде бы вдумалась, а затем небрежно рассмеялась.

— Пойдешь со мной в зал? — спросила она.

Кирилл смотрел на нее, ожидая ответа на свой вопрос.

Марианна провела рукой по его волосам.

— Какие шелковистые! Ну, хорошо, скажу, чтобы больше не надоедал мне вопросами. Да, седьмого июня около ноля часов меня не было дома. Я встречалась с мужчиной!

— Ты все еще любишь его и надеешься с ним быть? — воспроизвел Кирилл фразу из черновиков Рахманиной.

Марианна замерла перед дверью. Кирилл посмотрел на ее обнаженную глубоким вырезом спину и спросил полуутвердительно:

— Это Алекс Валуев?

Горсткова медленно повернулась.

— Да!

— Но он утверждает, что весь вечер был в своем клубе!

— А что еще может утверждать женатый мужчина?

Кирилл вздохнул и откинулся на спинку дивана:

— Тогда мне все ясно!

— Что тебе ясно? — с неприязнью спросила Марианна.

— Ясно, что ты убила Рахманину!

— Ничего себе заявление! С какой стати мне ее убивать? Я же тебе сказала, что встречалась с Алексом.

— Встречалась, не спорю, только на несколько минут, а затем помчалась на дачу к Рахманиной.

— Ты несешь какую-то чушь!

— Не хочешь — не буду!

— Нет уж, давай до конца!

Сотовый Марианны сотрясался от непрерывных звонков: друзья требовали ее в зал.

— Ты помчалась к Рахманиной, чтобы убить ее, так как знала, что Валуев никогда не простит тебе лесбийской связи…

Марианна от удивления приоткрыла рот.

— Замолчи! — потухшим сиплым голосом проговорила она.

— А у тебя, не знаю, по какой причине, появилась надежда вернуть Валуева…

— Замолчи! — уже просила она.

В дверь гримерной постучали и тут же открыли. Молодой человек теперь уже в рубашке цвета апельсина умоляюще вскричал:

— Марьяночка! Все изнывают от желания лицезреть тебя! Поторопись, дорогая!

— Еще десять минут! — пытаясь прийти в себя от услышанного, проговорила Горсткова.

Она подошла к столику, взяла кисточку, поднесла к лицу и резко отбросила.

— Да! Да! Представь, мне было наплевать на то, что напишет обо мне Жаклин! Я даже хотела этого… отчасти! Чтобы ему было больно! Но потом… О, я знала, что он выдает желаемое за действительное, я знала, что он ни за что не оставит Аллу, а главное, ребенка… Но он может быть таким убедительным… Совершенно неожиданно после стольких лет параллельного существования мы начали встречаться… как бы в шутку… Я изображала, что для меня встречи с ним только приятны, не более… и в любой момент я могу их прекратить. Он тоже изображал что-то подобное… Но они стали нас затягивать… Меня, во всяком случае. Мы сняли квартиру. Недавно он обронил несколько фраз насчет нашего совместного будущего… скорее всего для того, чтобы покрепче привязать меня, и я это подспудно понимала, но все равно поддалась… Короче, — резко оборвала сама себя Марианна, — седьмого я была с Алексом!

Взгляд детектива выражал неприкрытое сомнение.

— А откуда ты узнал?

— Остались черновики Рахманиной. Признаюсь, сумбурные… Но не настолько, чтобы не догадаться, о ком идет речь.

— Ты можешь говорить яснее?

— Пожалуйста! Из черновиков я понял, что у тебя были любовные связи с женщинами, не исключено, что и с Жаклин.

— И что ты хочешь сделать с этими черновиками?

— Разобраться!

— А потом?

— Сжечь!

— Благородно! — с усмешкой бросила Марианна и, заведя руки за голову, проговорила по слогам: — Чертова кукла Жаклин!

Опять влетел юноша в апельсиновой рубашке.

— Иду! — Горсткова сделала шаг и повернулась к Мелентьеву. — А ты?

— Если не возражаешь!

— Напротив! Я хочу узнать, что еще ты обнаружил в грязных черновиках этой невероятной стервы.

Принеся извинения друзьям за долгое отсутствие, приняв изъявления восторга и сотню поцелуев, Марианна подошла к Мелентьеву.

— Два коктейля, — обратилась она к официанту. — Ну и?.. — это уже относилось к Кириллу.

— Ты хочешь узнать, что поведала о тебе Жаклин?

— Естественно! Раз уж это не кануло в Лету.

— Она поведала достаточно, чтобы подозревать тебя в убийстве.

— Ты серьезно? — Марианна задумалась. — Нет, неужели ты полагаешь, что я бы стала пачкать руки об эту мразь? Если ты так считаешь, значит, она выдумала какую-то гнусность!

— Я бы так не сказал.

— Ну и все-таки, что же там эта ведьма насочиняла? — не отставала Горсткова от детектива.

Не мог же Кирилл ей ответить, что не располагает никакими конкретными данными, поэтому он с многозначительной неопределенностью покачал головой:

— Ну, скажем, она писала о вашей близости в духе Сафо…

— Так и знала, что соврет! — воскликнула Марианна. — Никогда не было у меня с этой стервой никаких, не то что любовных, отношений. Она просто ненавидела меня до умопомрачения. Однажды во время празднования Нового года на даче у крупного чиновника собралось пестрое общество из представителей богемы и партократии. Надумали устроить маскарад. Все веселились, бегали, прыгали, как заведенные, и вдруг чья-то рука плотно обхватила мою талию, и чьи-то губы буквально впились в мои. Я, естественно, решила, что это какой-то мужчина и слегка оттолкнула его. Он снял маску, и я узнала Симу, как ее все называли, ведавшую в то время эстрадой. Ходили слухи, что она балуется девочками, но никто всерьез им не доверял. И этот поцелуй увидела Жаклин. Хихикнула и растворилась в дожде конфетти.

Прошло, наверное, месяца три. Готовился большой концерт, один из тех, после которых можно стать почти знаменитым. Время было застойное. На телевидение не проберешься, в список участников престижных концертов не попадешь. Мне, как мог, помогал Алекс, но в его ведении были театры. Эстрада принадлежала другим, в том числе и Симе. И вот я получила приглашение поехать отдохнуть на неделю в один из партийных пансионатов под Москвой. Приехала и поняла, кто меня пригласил. Сима. Она недвусмысленно намекнула: хочешь участвовать в правительственных концертах, выступать на телевидении, в том числе на престижном «Голубом огоньке» — поиграй со мной! Я была молода, мне хотелось успеха, славы… — она задумалась.

— А теперь? — не удержался от каверзного вопроса Кирилл.

Марианна иронично посмотрела на него.

— И теперь! Я не скрываю, что мне нравится, когда Москва сверкает афишами с моей улыбкой. Мне нравится, когда Тверскую украшают растяжки, на которых огромными буквами написано: «Марианна Горсткова». Мне нравится моя слава! Так вот, — вздохнула она после паузы. — Тогда подумала: «А не все равно? Ну, со старым, толстым мужиком или с теткой? Закрыть глаза, вытерпеть, а иначе не дадут петь, загонят в клубную самодеятельность…» А Сима вроде и не уговаривала, просто рассуждала сама с собой о предстоящем концерте, о новых эстрадных программах на телевидении и давала понять, что раз уж я попалась в ее поле зрения, то выход у меня один. Заговорила, затянула в спальню, стянула с меня свитер… Удивительно, но даже противно не было, я была ошарашена… И тут — как эта стерва сумела войти в номер, до сих пор не пойму — в двери появляется Жаклин: «О! — и сладко так смутилась. — Симочка, я не знала, что ты не одна». Сима, красная от возбуждения, бросила: «Чего тебе?» А та верещит: «Ничего срочного, потом зайду!» и, послав мне улыбку, скрылась. Вот и все! А близости в духе Сафо не было! Не успела выйти Жаклин, как раздался густой бас: «Серафима! Ты здесь?» Сима выругалась: «Какого черта? Если дверь не на замке, то каждый может заходить!» Но, выглянув в гостиную, защебетала: «Иван Сергеевич! Проходите! Рада вас видеть!» «Зайди к… — он назвал фамилию какого-то важного чиновника, — он срочную телефонограмму получил. Чувствую, закончился наш отдых!» Сима вылетела из номера, а Иван Сергеевич задержался, налил стопку водки, и тут я, потянувшись за свитером, уронила стул. Со стопкой водки в руке он заглянул в спальню. Увидел меня. Оглядел. Вероятно, вспомнил. Протянул: «А!» Рассмеялся. «Ну, удружил я Серафиме! — и обратился ко мне: — Послушай, как тебя?» — Марианна! — подсказала я. — «Да, точно, вспомнил! А ты молодец! Так послушай, Мариночка, пошли-ка лучше со мной! Что тебе с Симкой! Ведь никакого удовольствия! Или ты?..» В мгновение ока я натянула свитер. «Ну и отлично! А Симку не бойся, со мной она тебя не достанет!» Мы ушли. И действительно, Сима меня не достала. Она, как мне говорили, вычеркивала мою фамилию из всех списков на концерты, а Иван Сергеевич вписывал. Я ему по сей день благодарна. Он мне очень помог. Знаешь, одного таланта недостаточно, чтобы стать популярным певцом, нужна удача! Моя удача многогранна: одна грань — Алекс, другая — Иван Сергеевич, третья… ну, это уже не важно! — улыбнулась она. — А того, о чем ты прочел в черновиках, не было, не случилось! Вот почему меня не особенно волновали публичные откровения Жаклин. Противно! Грязно! Но не убивать же за это! Не веришь? — поймала она взгляд детектива.