Огонь с небес

Глава 1. Знамения

— …С днюхой тебя, Колян! — выкрикнул изрядно захмелевший коллега именинника, завершив свой сбивчивый и мучительно долгий тост, из которого Ян не понял ничего, кроме того, что оратор желает еще раз выпить.

Ян поднес к губам бокал с шампанским и сделал вид, что пьет. Шампанское он не любил — как и спиртное в принципе. Он также не любил подобные празднования, но виновник торжества — Николай — вцепился в него клещом и долго клялся-божился, что все приглашенные — «культурные люди, с которыми интересно поговорить». Прекратил сопротивление Ян только после заверений, что здесь он «стопудово» услышит пару любопытных историй, способных поколебать его скепсис. Увы, первые же полчаса застолья заставили его пожалеть о принятом решении. Гости наперебой требовали от него подробностей истории с привидениями, а Инесса отбивалась от неуклюжих попыток флирта и мрачнела с каждой проходящей минутой.

Выбрав момент, когда окружающие предались очередному сеансу возлияний, Ян бросил многозначительный взгляд на Николая, отодвинул стул и поднялся:

— Дорогие друзья, — сказал он, — мне было очень приятно провести с вами время…

Николай поперхнулся и отодвинул бокал с недопитым вином.

— Э, дружище, ты чего это? — возмущенно заговорил он. — Уходить надумал? Ты ж и часа тут не провел!

— В компании таких замечательных людей часа вполне достаточно! — радостно воскликнула Инесса, с просветлевшим лицом вскочив со своего места.

— Коль, у меня со временем — сам понимаешь, — развел руками Ян, недовольно покосившись на сестру. — Серьезно. Да и пить мне…

— Миш, спасай ситуацию! — загремел Николай, развернувшись к сидевшему рядом низкорослому и сутулому человечку в массивных очках.

Последний за все время торжества почти не притронулся к спиртному, чем уже заработал определенную симпатию Яна. Сейчас он сидел, меланхолично подперев кулаком подбородок, и мыслями явно был где-то далеко от застолья. На обращение Николая он отреагировал не сразу, медленно подняв непонимающий взгляд.

— Миш, ты что, заснул тут? — повторил Николай. — Расскажи Яну про эти ваши чудеса.

Его собеседник скроил недовольную физиономию, почмокал губами и проговорил:

— Николай Валерьевич… Я не думаю, что это подходящий повод… Это ж не цирковой фокус, а таинство.

— Так о том и речь! — вновь прогрохотал захмелевший Николай, проявив полное отсутствие эмпатии. — Фокусы нашим скептикам неинтересны, им подавай настоящие чудеса. Они их про-фес-сионально разобра… разоблачают.

— Коль, не дави на человека, — спокойно сказал Ян и переглянулся с сестрой. — На наш век разоблачений в любом случае хватит.

Николай возмущенно замахал руками.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься. Там у них такое… Видел Благодатный огонь на Пасху? Ну так то в Иерусалиме, черт их знает, что они там мутят…

— Николай Валерьевич! — вскинулся Михаил, которого, похоже, возмутило совместное упоминание православного таинства и врага рода человеческого.

— …А тут простой деревенский поп то же самое отжигает! — закончил фразу Николай, не обратив на него никакого внимания. — В буквальном смысле, ха.

— Отец Христофор, — поправил его Михаил. — И не отжигает, а… Просто он настоящий праведник. Или святой. Не мне судить.

— И что же, отец Христофор может творить чудеса? — заинтересовалась Инесса, заработав укоризненный взгляд Яна, который уже настроился уходить. — Вызывать огонь?

— Он не «вызывает» огонь, — терпеливо, но с оттенком раздражения сказал Михаил. — Как и Патриарх — Иерусалимский. Он просит об огне, но само чудо творит Бог. Уверен, вы знакомы с доктриной православия.

— И вы это видели? — спросила Инесса, оставив без внимания теологические разъяснения собеседника. — Своими глазами?

Тот пожал плечами и хмыкнул.

— Конечно. Не раз. Да все в Кедровке видели, наверное.

— Кедровка — это деревня? — невольно заинтересовался Ян.

— Небольшой железнодорожный поселок, там всего-то пара тысяч человек живет. Тридцать километров к западу от Черноводска. Если вам так уж нужно увидеть настоящее чудо… Через три недели Пасха. Приезжайте, я вас встречу. Только прошу вас, будьте деликатны. Отец Христофор совершенно не настроен вступать в споры и что-то доказывать.

— Договорились, — сдержанно улыбнулся Ян и вернулся на свое место. — Может быть, расскажете подробней, как это все выглядит?

* * *

Еще до того, как они прибыли в пункт назначения, стало понятно, откуда Кедровка получила свое название. Высоченные кедры стояли по обе стороны шоссе, в своих снежных облачениях похожие на страшно древние, утратившие форму мраморные изваяния. Сугробы кое-где достигали человеческого роста, что для сибирской весны, в общем, в порядке вещей, особенно если речь идет о сельской местности.

Повинуясь облупленному и тронутому ржавчиной указателю, Ян выкрутил руль влево и прищурился от ударивших в глаза солнечных лучей. Почти нехоженная ослепительно белая поверхность, заполнявшая пространство между аккуратными рядами домов, только усиливала этот блеск, сверкая всеми оттенками спектра.

— Тут мило, — заметила Инесса, впервые за поездку оторвавшись от созерцания своего нового перстня с крупным аметистом и принявшись с любопытством оглядывать окрестности. — О, нас уже встречают!

Стоявший у обочины Михаил помахал им рукой, и Ян остановил машину рядом с их новым знакомым. Он распахнул дверь и почти задохнулся от неожиданно колючего, не по-весеннему морозного ветерка, ошпарившего ему кожу лица после разогретого воздуха автомобиля. Градусов пятнадцать ниже нуля по меньшей мере. В городе было куда теплее.

— Добрый день, — с улыбкой проговорил Михаил и двинулся к ним прямо сквозь сугроб, доходивший ему до колена.

Ян пожал ему руку и не без труда открыл увязшую в снегу дверь, выпуская сестру. Николай выбрался с заднего сиденья и сгреб Михаила в объятия. Последний едва успел издать протестующий возглас, тут же обратившийся сдавленным хрипом.

— Забирайтесь в машину, — сказал Ян. — Покажете, куда дальше ехать.

— Да тут, в общем, ошибиться сложно, — сказал Михаил, но просьбу выполнил, разместившись рядом с Николаем на заднем сиденье. — По сути, у нас единственная улица. Видите храм?

В самом деле, среди густых ветвей виднелся полыхающий золотом и увенчанный крестом купол православного храма.

— Ага, — кивнул Ян. — Ехать туда?

— Да, я живу почти напротив. А если проехать до конца улицы, упретесь в мой заводик.

— Ваш… заводик? — подняла бровь Инесса.

— Ну да, — скромно кивнул Михаил. — Мне принадлежит небольшое деревообрабатывающее предприятие. Когда-то брал вскладчину, потом выкупил остальную часть. Без него я бы давно уже отсюда уехал, а так хоть и небольшой, но доход. Жена, конечно, не в восторге… О, Ян, притормозите здесь!

Он выскочил из машины, махнул рукой, приглашая следовать за ним, и поспешил к человеку в черном пуховике и вязаной шапочке, который неторопливо скользил на лыжах вдоль улицы. Когда Ян приблизился, Михаил остановился рядом с лыжником, отвесил тому полупоклон и проговорил:

— Благословите, батюшка. Отец Христофор… Позвольте представить — мои друзья из Черноводска. Николая вы уже знаете, а это…

Ян шагнул к священнику и с готовностью протянул руку.

— Ян, — сказал, он.

Отец Христофор поднял на него взгляд широко раскрытых светлых глаз — почти единственного, что выделялось на лице, заросшей густой сибирской бородой — тоже светлой, с рыжинкой, стащил рукавицу с правой ладони и пожал Яну руку. Крепко, но без усилия. Что-то неприятно царапнуло кожу, и, опустив взгляд, Ян увидел уродливый рубец в центре ладони священника. То ли сильный ожог, то ли механическая травма — сразу и не поймешь. Его интерес не остался незамеченным, но отец Христофор лишь едва заметно пожал плечами и взял протянутую руку Инессы — с легким замешательством, словно не знал, что с ней делать дальше. Ян подумал, что, вероятно, так и есть: в поселении, где практически все — его прихожане, мало какая женщина станет здороваться с ним за руку.

— Вы к нам на Пасху? — спросил отец Христофор. — Придете на службу?

— Если вы не против.

— Как можно? — широко улыбнулся священник, отчего его борода встопорщилась веером, как у лешего из русских народных сказок. — Пасха — светлый праздник, праздник победы жизни над смертью. Любой, кто нуждается в Господе…

Он поднял пристальный взгляд и вгляделся Яну в глаза. Улыбка его слегка угасла.

— Но вы, должно быть, человек неверующий? Просто любопытствуете?

— Это грех? — спросила Инесса раньше, чем Ян успел ее остановить.

— Нисколько. Суетное, да. Но в этом нет ничего плохого. Апостол Фома — и тот, если помните… Знаете, когда-то именно чудеса обратили к Господу тысячи видевших их людей. С тех пор мы редко сталкиваемся с настоящими чудесами, но, может быть, настало время им вернуться? Мы слишком застарели, закоснели в своем неверии, и самые лучшие из проповедей уже не способны сломить его.

Прирожденный спорщик внутри с надеждой поднял голову, и Ян сделал глубокий вдох, подавляя порыв немедленно ввязаться в дискуссию. Морозный воздух ожег легкие, и его скрутило в неожиданном приступе сухого кашля. Когда дышать стало легче, он просто кивнул и сказал:

— Мы придем на службу, отец Христофор.

Любая дискуссия — увлекательна, но, вступив в нее сейчас, он рискует так никогда и не увидеть то, ради чего они здесь. Пусть «чудотворец» до поры думает, что имеет дело с обычными любопытными профанами из города. Если только он уже не заподозрил, как обстоят дела на самом деле. Когда они вновь разместились в машине и Ян тронулся с места, отец Христофор еще долго провожал их взглядом, отражаясь в зеркале заднего вида.

— Все еще думаете, что этот человек — просто мошенник? — нарушил молчание Михаил и указал рукой направление к площадке напротив железных ворот гаража. — Левее, пожалуйста. Тот сугроб — не сугроб, там пень под снегом.

Ян послушно объехал заснеженный пень и припарковался на площадке.

— Если он претендует на чудотворство, а сам при этом демонстрирует фокус с самовозгоранием свечки, то как еще можно его назвать? — возразил он.

— Возможно, просто нездоров, — с самым невинным видом заметила Инь.

— Он ни на что не претендует, я же говорил вам, — вспыхнув от ее замечания, сказал Михаил. — Он лишь просит о милости…

— Не суть. Главное, что делает любой мошенник, — это обман. Он сознательно вводит в заблуждение, пользуясь неосведомленностью зрителей. Как именно он это делает — уже не столь важно. А вот, к примеру, иллюзионист — не мошенник, потому что не выдает себя за настоящего волшебника.

— Вы и мысли не допускаете о том, что отец Христофор никого не обманывает? — мрачно усмехнулся Михаил.

— Отчего ж? Допускаю. Какой бы низкой ни была вероятность, до нуля в реальном мире она не снижается никогда. Всегда есть что-то, чего мы, люди, не знаем. И уж точно всегда есть что-то, чего не знаю лично я.

— Тогда вы не столь зашорены, как я опасался, — кивнул Михаил.

Он выбрался из машины и повел их к стоящему рядом кирпичному дому с покатой шиферной крышей. Ян про себя отметил, что бизнес у Михаила в последнее время, должно быть, идет не лучшим образом. Дом, некогда очень добротно построенный, уже был отмечен следами медленного разрушения: характерный для этих мест контрастный душ из дьявольски холодной зимы и жгучего лета — нелегкое испытание и для лучших строительных материалов.