Клодет Сорель

Звучит логично.

— Абсолютно нелогично. Мария была самой ответственной из сестер, самой сильной и самой крепкой физически. Шутя поднимала учителя Гиббса. Всегда вызывалась всем помочь. Знаете, какая история меня потрясла в свое время в воспоминаниях няньки императорских детей мисс Маргарет Игер? Как-то Мария играла с сестрами, и те, в качестве старших, назначили ей самую паршивую роль — лакея. Тогда она нашла самый элегантный выход из ситуации. «Появилась,… наряженная в кукольные плащ и шляпу, с кучей мелких игрушек в руках, и заявила: „Я не собираюсь быть лакеем! Я буду доброй тётушкой, которая всем привезла подарки!“ Затем раздала игрушки сестрам. Обе старшие пристыжено переглянулись, затем Татьяна сказала: „Так нам и надо. Мы были несправедливы к бедной маленькой Мэри“. Раз и навсегда они усвоили этот урок, и с тех пор всегда считались с сестрой». Вы понимаете, сколько сообразительности и разума нужно, чтобы в столь юном возрасте найти подобный выход из ситуации, да еще со старшими сестрами?

И вот ей-то, самой сильной, самой мудрой и самой ответственной, всегда делавшей первый шаг, не доверили корсета с драгоценностями, который весил килограмма три-четыре, как вспоминают очевидцы. И если даже вдвое преувеличивают вес царских бриллиантов, то поносите-ка на теле килограмма полтора — это ох, как не просто! И за те два с лишним месяца, то семья провела в Ипатьевском доме, ей не изготовили такой корсет? Верится с трудом.

Но вы же утверждаете, что лучшее доказательство того, что вся семья погибла — это тот факт, что никто из них не объявился, не рассказал о себе. Неужели, если бы кто-то спасся, он бы не кричал на весь мир об этом злодеянии?

— А вы подумайте, что может заставить человека скрываться и не заявлять о своем спасении? Скорее всего, сильнейшее душевное потрясение, после которого он решает исчезнуть, раствориться, начать жизнь с нуля. Что может стать таким потрясением для девушки в 19 лет, ни разу еще не любившей, ни пережившей ни одного романтического приключения?

Вы намекаете на то, что описано в вашем романе?

— Мне это показалось наиболее логичным объяснением, почему Мария могла не захотеть объявить о себе urbi et orbi[35]. Из теплой любящей семьи попасть в жестокий, дурно пахнущий мир, пережить смертный ужас расстрела, гибели всех самых любимых, самых близких людей — и практически без перерыва стать сексуальной рабыней. Что может быть страшнее этого? Кстати, это объясняет и почему те, к кому она попала, не решились рассказать о ее чудесном спасении.

Впрочем, я не настаиваю. Это всего лишь моя гипотеза.

Интересно, а она и в жизни была такой же влюбчивой, как в вашей книге?

— Естественно! Любая девушка в ее возрасте испытывает постоянное состояние влюбленности, а если его нет, то чувствует себя крайне неловко. Вы не согласны?

Я не могу служить примером. Я в девятнадцать лет думала об учебе и овладении профессией. Остальное меня стало интересовать много позже.

На этой ноте мне хотелось бы закончить интервью с профессором Бакторном и рекомендовать нашим читателям обязательно прочесть эту странную книгу, в которой рассказана странная история. Насколько вымысел автора перекликается с реальностью? Бог весть. Иногда мне кажется, что все это вполне реально. И иногда я сама представляю себя купеческой дочкой из Самары, ненавидящей свое имя. Или дочерью русского царя, чудом спасшейся от гибели. Или журналисткой, работающей в элитарном журнале для тех, кто носит очки и живет в придуманном мире. Кто я на самом деле? Знаю ли я сама об этом?

Я вглядываюсь в монитор своего ноутбука и пытаюсь понять, кто же из нас троих мне нравится больше. Во мне, наверное, столько же страсти, сколько в Клодет, столько же любви и заботы, сколько в Марии и столько же уверенности в избранном пути, сколько в Ханне Спраут. У меня достаточно времени, чтобы поразмышлять обо всем этом. Мой муж уже давно спит, спит в кроватке и моя маленькая девочка, моя Мэри.