Экзотика

— Хотел бы задать вам несколько вопросов, мистер Гамильтон, — сказал я, окончательно придя в себя.

— О, конечно! Я всегда рад помочь полиции. Но сначала мы чего-нибудь выпьем!

— Не возражаю.

— Перкинс!!!

Вздрогнули стекла. Миссис Гамильтон заткнула уши.

— Дорогой, — сказала она с упреком, — я тысячу раз тебе говорила, для этих целей есть звонок.

Дверь отворилась и появился Перкинс, похожий на херувима.

— Вы звали, сэр?

Гамильтон уставился на него, как солдат на вошь.

— Послушайте, Перкинс! Какого дьявола у вас кислый вид? Вы нагоняете тоску.

— Я буду веселиться, сэр, — пообещал Перкинс.

— Постарайтесь, — сказал Гамильтон. — Иначе я вас уволю и заведу индийскую танцовщицу.

— Гамильтон! — возмутилась прелестная супруга.

Гамильтон подарил ей очаровательную улыбку.

— Гейл, дорогая, что ты будешь пить?

— Прости, милый, мне что-то не хочется.

— А вы, лейтенант?

— Скотч. И немного содовой.

— Слышали, Перкинс? А мне как обычно — двойной «Том Коллинз».

Перкинс удалился.

— Я вас слушаю, лейтенант, — продолжил он любезно. — Присаживайтесь вот сюда.

Я пересел на жесткое английское сиденье черт знает какого века и стиля, а он расположился напротив в кресле-качалке, тоже старинном и таком огромном, что я бы не удивился, если бы узнал, что прежде в нем отдыхал сам Ричард Львиное Сердце.

— Мистер Гамильтон, вам известны какие-нибудь подробности, связанный с убийством Ламберта?

— Я знаю, что он приехал в полицию уже мертвым!

— Но перед этим он крепко выпил в баре и во всеуслышание заявил, что собирается в полицию, чтобы сделать заявление. Вы не знаете, о чем он мог говорить?

— Даже не могу себе представить. Но насколько я знал старину Ламберта, он вряд ли был способен привести в исполнение подобную угрозу. Впрочем, тюрьма меняет людей.

— И не в лучшую сторону, — заметил я.

— Да… Ведь когда-то Ламберт был славный парень. Веселый, добродушный толстяк. Происшедшее меня просто поразило…

— Гамильтон, — резко прервала его Гейл, — ты говоришь о нем так, будто он был твоим лучшим другом! А это человек, который украл у тебя сто тысяч!

Наступило напряженное молчание. Назревавший скандал, а в этом можно было убедиться, взглянув на изменившуюся физиономию Гамильтона, предотвратило появление Перкинса с напитками.

Гамильтон взял у него стакан и сделал большой глоток. Это подействовало на него благотворно.

— Превосходно, лейтенант! — воскликнул он и сделал еще глоток. — Ваше здоровье!

— Вы были давно знакомы с Ламбертом? — спросил я Гамильтона, стараясь не смотреть в сторону Гейл.

— Мы вместе служили в армии. Когда срок нашей службы истек, мы расстались и пять лет не виделись. Я вернулся на Западное побережье и женился на самой замечательной женщине, какую только мог встретить в своей жизни.

Миссис Гамильтон зарделась.

— Занимался различным мелким бизнесом, — продолжал Гамильтон, — играл на бирже, на скачках и так далее, как вдруг неизвестно откуда появился Ламберт и предложил мне заняться бизнесом с ним на пару. Самому ему не хватало денег для начала. Идея была удачной, и я согласился. Так и образовалась наша фирма.

— А как ваша фирма распалась? — спросил я. — Когда обнаружилась пропажа денег?

— Совершенно случайно. Наше партнерство основывалось на доверии, каждый из нас обслуживал своих личных клиентов, и было неприятно проверять чужие счета. Но вот в один прекрасный день Ламберт ушел из конторы раньше обычного, а тут по срочному делу является один из его личных клиентов. Ему немедленно понадобились деньги; и он хотел выяснить точную сумму, лежащую на его счету. Недолго думая я отыскал в картотеке Ламберта формуляр этого джентльмена, заглянул в него и… остолбенел — там были одни нули!

Я кинулся проверять счета остальных клиентов и обнаружил ту же картину!

Я решил не поднимать шума, пока не поговорю с Ламбертом, — мало ли что могло случиться! — и вернул тому джентльмену деньги по расписке плюс проценты. Около четырех тысяч.

— Ты забыл сообщить одну деталь, Гамильтон, — резко прервала его Гейл. — Деньги, которые ты возвращал клиентам Ламберта, принадлежали мне!

— Да, то действительно были деньги моей жены, — признал Гамильтон, бросив на нее пристальный взгляд. — Я хочу внести ясность, лейтенант, — продолжал он. — Вот уже пятнадцать лет, как я исполняю обязанности жиголо. Меня одевают, кормят три раза в день и регулярно дают на карманные расходы. Я же, в свою очередь…

— Гамильтон!

Гейл в бешенстве вскочила с кушетки и бросилась вон из комнаты. В дверях она обернулась:

— Как ты посмел сказать такое! Этого никогда тебе не прощу!

Дверь с грохотом захлопнулась.

Гамильтон проводил жену долгим взглядом. У него был вид полководца, одержавшего первую победу.

— Надеюсь, вы извините мою жену, лейтенант? — спросил он как ни в чем не бывало. — Она очень эмоциональная женщина.

— Я бы предпочел пока оставить женщин и вернуться к Ламберту. Куда он мог девать украденные деньги? Их ведь было сто тысяч, если я не ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, черт побери? Но если кому-то и известно, куда он их подевал, то уж, во всяком случае, не мне!

— А как вы думаете, для чего Ламберту незадолго до смерти понадобилось заезжать на Сосновый бульвар? Быть может, он хотел забрать спрятанные там деньги?

— Исключено. Он бы никогда не стал прятать деньги там. Они с дочерью терпеть не могли друг друга.

— Но зачем-то он там был? Дважды.

— Понятия не имею. Даже не знал об этом. — Гамильтон красноречиво пожал плечами.

Я допил свой виски и встал.

— Ну что ж, мистер Гамильтон, благодарю за информацию.

— Не за что, лейтенант!

— Ну почему же? — сказал я и направился к двери.

— Постойте, лейтенант! Я сейчас позову Перкинса — он вас проводит.

— Не надо! — твердо сказал я. — Я прекрасно сам найду дорогу.

— Напоследок полюбуйтесь вот на это, — остановил меня Гамильтон и показал на две китайские вазы, стоящие у камина.

Я обратил на них внимание.

— Жена заплатила за эту пару десять тысяч! Она мнит себя великим коллекционером и утверждает, что это вазы династии Цин и им больше тысячи лет.

Гамильтон поднял одну из ваз и ловко перебросил из левой руки в правую.

— Угадайте, лейтенант, сколько она стоит? Пять тысяч? А вот и не угадали. Десять! Потому что настоящий коллекционер никогда не купит одну вазу, только в паре. А теперь — ловите!!!

Я успел понять только одно: тысячелетний, десятитысячедолларовый и уж никак не менее чем семифутовый снаряд полетел прямо в меня. Рискуя жизнью, я попытался спасти драгоценный сосуд и подставил руки, но ваза, пущенная могучей рукой Гамильтона, видимо, обладала энергией пушечного ядра. Я лишь немного сбил ее с курса, и она, скользнув по моим пальцам, пронеслась дальше, к каменной стене.

Я зажмурился, ожидая услышать грохот, и услышал его. Это был громоподобный хохот Гамильтона. Он хохотал так, что от его смеха дрожала каминная решетка. Я обернулся и увидел, что проклятая ваза продолжает свой круиз по полу, мягко подпрыгивая и кувыркаясь.

— Она ре… резиновая! — выдавил сквозь смех Гамильтон. — Купите, лейтенант, полтора доллара за пару!

Проклиная все вазы на свете, я двигался по коридору гамильтоновского особняка и молил судьбу, чтобы она не послала мне навстречу Перкинса, или, если уж эта встреча неизбежна, сделала так, чтобы у меня в руках тоже оказалась ваза, но не резиновая, а чугунная.

Вдруг одна из дверей приоткрылась, и я увидел Гейл Гамильтон. Она прикладывала палец к губам и делала мне знаки войти.

«Ничего себе семейка! — подумал я. — Муж — клоун, а жена — обольстительница».

Она поспешно затворила за мной дверь.

— Умоляю, не шумите, — голос у нее дрожал. — Я хочу вам кое-что сообщить, но боюсь, что муж может услышать!

— Слушаю вас, дочь моя, — сказал я тоном исповедника.

— Прошу вас, оставьте шутки, лейтенант, — она возмутилась. — Неужели вы думаете, что я пригласила вас за этим?

«Надеялся, черт побери!» — подумал я.

— Ради бога, извините, миссис. Просто в данный момент я нахожусь в несколько расстроенных чувствах. А вы утверждали, что ваш муж занимается не своим делом! Да у него просто талант!

— О, мой бог! — воскликнула она с нескрываемым ужасом. — Неужели он демонстрировал вам свои резиновые вазы?

Я кивнул. Она сокрушенно покачала головой.

— Временами мой муж бывает просто несносным ребенком, но он очень хороший человек…

— Простите, что перебиваю, однако вы, кажется, хотели что-то сообщить? О достоинствах вашего мужа?

— Нет, не об этом! — Она была явно задета, но голос ее прозвучал твердо, как и подобает будущему президенту «Дочерей Пионеров Запада». — Когда я узнала, что Ламберт выходит из тюрьмы, то очень встревожилась. Поймите меня — этот ужасный человек был способен на все! А мой муж так беспечен!..

— Прекрасно вас понимаю, — сказал я, прерывая поток ее красноречия.

— Так вот, я наняла частного детектива и поручила ему следить за всеми действиями Ламберта.

Вот это нокаут! Если бы ваза Гамильтона угодила мне в голову — эффект не был бы так силен.

— Но мой муж об этом ничего не знает, — продолжила она, — и я вас очень прошу хранить все в тайне. Вы не представляете, что может случиться, если он узнает.

— Когда вы наняли детектива?

— Неделю назад. Сразу после того, как Ламберт вышел на свободу. Я думаю, у него должна иметься полезная для следствия информация.

— Еще бы! Большое спасибо, миссис Гамильтон!

— Скажете ему, что пришли от меня, — этого будет достаточно.

— Еще раз благодарю вас, миссис Гамильтон. О такой удаче я даже не мечтал.

— Не стоит, лейтенант, — сказала она и взялась за ручку двери.

— Постойте! — остановил я ее. — Одна маленькая деталь — как зовут вашего детектива?

— Ох, простите, лейтенант! — рассмеялась она. — Я совсем забыла! Его зовут Мервин Старкс, его бюро находится на Файрфилд-стрит.

— Ну и имечко! — воскликнул я. — А вы уверены, что это не очередная шутка вашего мужа?..