Трубадур с Принцессой

Часть 2

— И вот Король нанял тебя, так? А что было дальше? — спрашивает тот, у которого на предплечье татуировка банки с вареньем, что само по себе для мужчины с таким грозным лицом выглядит достаточно глупо.

— Да, король нанял меня, чтобы я следил и докладывал о том, как там его дочка поживает, и я отправился на поиски. Сначала промчался мимо «Бяки-буки», даже не заходя внутрь, а зря… Только сейчас я это понимаю, что зря тогда не зашел, чтобы позадавать или попробовать позадавать некоторые вопросы, оу-йес! Потому что дальнейшее внесет некоторое понимание причин и следствий, — тяжело вздыхаю я, потому что при всем желании рассказать рассказывать ни о чем ничего не хочу. — Я нашел музыкантов спустя несколько дней поисков. Они как раз остановились, чтобы отдохнуть пару дней на живописной полянке, и вот там я заметил нечто странное. Трубадур с Принцессой ходили в наушниках. Чуваки в масках особо не обращали на них внимания. На то, как эти двое обжимались и делали все вместе. Со стороны могло показаться, что они были счастливы, но только издалека. Я же, благодаря объективу камеры, видел страх на их лицах. Нормальный такой, тяжелый, неподдельный страх, причины которого я не знал и не мог понять, — говорю об этом с нескрываемой грустью, потому что с каждым словом мне становится все тяжелее рассказывать эту историю.

— А чем был вызван страх или с чем таковой был связан? — спрашивает тот из следаков, что больше похож на медведя и чей голос не совсем соответствует внешнему виду, не такой грозный, пусть и хриплый, и словно звучит больше в себя, как бубнеж.

— Об этом я расскажу чуть позже, хорошо? Должна же быть для вас хоть какая-то интрига, правильно? Представляйте себя слушателями аудиокниги! — улыбаюсь я с грустью. — Как бы то ни было, я, как только это заметил, сразу начал копать, при этом докладывая королю, каким образом обстоят дела у его дочки, — говорю об этом и понимаю, что тогда сообщал не всю правду своему заказчику, но делал я это не потому, что хотел приукрасить или не хотел выполнить свою работу по максимуму, а потому, что не знал многого. — Я сделал несколько фотографий быта этой небольшой компании… пришлось, кстати, заморочиться с тем, каким образом отправить Королю отснятый материал, но я все сделал, и сейчас, наверное, те фотографии счастливой Принцессы — все, что у него осталось в рамках воспоминаний о том, какой она была прекрасной перед тем, как… — я запинаюсь, чего от себя не ожидал. — Ну, в общем, какой прекрасной она была…

— Фотографии есть? — спрашивает тот коп, который смотрит на меня с подозрением, ходит время от времени по комнате, словно просто не может усидеть на месте, и чей голос так же не совсем соответствует внешности, потому что слишком грубый и словно в мясо севший.

— Эм… да, все есть. Все в моей сумке, там, под вешалкой, — говорю я, указывая пальцем в сторону рюкзака, в котором хранятся фотокамера, ноутбук, в котором есть много всего того, чем я постоянно пользуюсь во время расследований.

Допиваю пиво из банки. Поднимаюсь с места и иду в сторону рюкзака. Извлекаю ноутбук, провода для подключения к сети, флешку и несу к столу. Устанавливаю все. Подключаю небольшое хранилище информации, которое подписано словом «ТиП», что для того, кто подобное увидит, может показаться странным, а для меня — вполне себе нормально. Открываю необходимую папку, после чего увеличиваю иконки таким образом, чтобы фотографии были более-менее различимы. Пролистываю вниз, показывая не только фотографии, но и хронику моих перемещений следом за Бременскими музыкантами. Первые фотографии вызывают мало интереса у полицаев, но одна серия, которую я сделал ночью, заставляет их глаза сверкнуть. Особенно у того, у которого татуха на предплечье.

— А вот об этом давай как можно полно и подробно, — грозно обращается он ко мне и словно сверлит взглядом дыру в переносице. — Мне крайне не нравится то, что я сейчас вижу, пусть и сам вынужден был некоторое время делать подобные фотографии.

Я не могу понять причину, по которой этот бугай так завелся.

— Но я, когда фотографировал, то просто фотографировал, ты же словно на продажу это делал или будто бы собирался впоследствии сторговать с Короля как можно больше денег в рамках шантажа его девочки.

Он почти рычит, и мне это не нравится по нескольким причинам: первая заключается в том, что у меня действительно было нечто подобное в планах, как заначка на самый черный из дней, потому что я знаю, сколько стоит информация и как ей можно воспользоваться; вторая — в том, что этот коп оказался слишком резким, и от него исходит какая-то такая энергия, которая говорит мне, что в случае чего я моментально выхвачу с локтя по лицу и ничего не смогу доказать на этот счет; третья, и кажется, последняя, заключается в том, что я протупил и забыл скопировать эти кадры куда-нибудь в отдельное место, на всякий случай, и теперь, вполне возможно, буду вынужден распрощаться с ними навсегда, потому что мне не дадут их забрать, а если и дадут, то вряд ли просто так.

— А что рассказывать? — пытаюсь я уйти от прямого ответа, пусть и чувствую, что у меня это не получается — или получается, но очень плохо. — Я продолжал следить… точно так же и ночью не сводил глаз... и в какой-то момент эти двое решили уединиться. Мне изначально было понятно, что они поджидали, когда компания уляжется спать. Как только это случилось, Трубадур с Принцессой поднялись с места и ушли. Кстати, гуляли они достаточно долго и пели песни. Разные, прекрасные, от которых вспоминалось, как я сам был молодым и думал о том, что сыщиком быть круто, оу-йес!

— Ты еще скажи, что для тебя что-то изменилось и теперь ты считаешь, что сыщиком быть не круто? — язвительно бросает мне тот из следаков, что похож на медведя.

— Не, слушай, я до сих пор думаю, что сыщиком быть круто, просто такие истории мне разрывают сердце, — отвечаю я честно. — Да-да-да! Это несмотря на весь мой сарказм, который из меня буквально сочится ровно так же, как и цинизм, которым я преисполнен и которым я переполнен как метафорический стакан с верой во всевышнего или чудеса, что в детских душах; как тот, кто уже сто триллионов миллиардов лет проживал на миллионах и триллиардах таких же планет, как эта Земля! — говорю об этом со спокойствием, которое мне свойственно. — Но вот такие истории заставляют меня вернуться к изначальной точке познания и ощутить такую, реальную боль.

Это правда, но также это мой вариант все же выкружить фотографии себе, потому что пять заныканных на всякий случай йот — это, блядь, пять йот, и в случае чего за них я смогу купить себе еще пива и еще «Тщетности бытия» или просто пожрать, если будет совсем хуево!.. Но также я надеюсь, что эта заначка останется только заначкой, не больше.

— Ладно, рассказывай дальше… — хриплым голосом бурчит следак с татухой на предплечье, после чего поднимается, чтобы погулять по комнате с сигаретой в зубах. Так ему,вероятно, лучше думается.

— Ну, в общем, эти двое свалили от участников бэнда и решили уединиться, оу-йес. Долго ходили, общались, рассказывали другу другу всякие сокровенности, песенки пели про «луч солнца золотого», и это было так как-то красиво и прекрасно, что до сих пор улыбаться хочется… А потом, но тут я ничего утверждать не могу, у них случился их первый секс, который вы, собственно, можете тут увидеть, — сказав это, я делаю несколько глотков пива и достаю сигарету, подкуриваю. — А что вам, собственно, не нравится в моих фотографиях?! Они просто художественные, не более того… у меня хобби такое, по совместительству очень полезное. Я фотографирую что-то красивое, когда это вижу, и рука уже сама ловит хороший ракурс, вне зависимости от того, что происходит перед камерой, — продолжаю выкручиваться я, потому что мне хочется сохранить фотографии, которыми я, скорее всего, никогда не воспользуюсь, но которые должны быть у меня как неплохая нычка: дома, в небольшом сейфе, вмонтированном в стену, за плиткой. — Вы даже не можете представить, насколько сильно можно сбавить напряжение, когда все выполнено красиво и в то же время профессионально... Это я о грязных трусах толстосумов и их бабах, что время от времени заказывают слежку друг за другом. Конечно же, мне пришлось вбухать огромное количество бабок в оборудование, которое позволяет вот так вот изгаляться, но оно того стоило! — улыбаюсь, хотя улыбаться, на самом деле, не с чего.

Второй коп при этом заинтересованно рассматривает фотографии. Видно, что Принцесса, которой на момент сделанных снимков уже было восемнадцать, привлекает его взгляд, правда, это не совсем корректное высказывание, а все потому, что девушка была чертовски хороша и не просто приковывала взгляды, а буквально акцентировала их на себе!

— Так и что? Ну, потрахались они под звездами, и что из этого? — спрашивает тот офицер, у которого плотная щетина на лице и взгляд, полный любопытства касаемо сделанных мной фотографий. — Дальше-то что? Ну, молодые, горячие… да и секс — вполне себе хорошее развлечение в таком возрасте и вполне логичное. Думаю, что для этого изначально все и задумывалось. Весь этот побег и так далее, — говорит он.

— А дальше ничего, — жму я плечами. — А дальше они отрубились, — и делаю несколько глотков из банки, после чего долгую затяжку «Тщетностью бытия».

Дым, сука, попадает в глаз, и от этого возникает такое чувство, словно кто-то выдирает из меня одно из моргал.

— А дальше я немного расслабился и отправился к своему небольшому купе, где и уснул… Я не хотел, но вот так вот получилось, а когда очнулся, обнаружил, что группа собралась и они уже куда-то свалили. Искать пришлось недолго, но сам факт — вот он был крайне неприятен, — ругаю я сам себя за проявленную беспечность. — Повел себя как какой-то дилетант… ну да ладно, похуй. Главное, что дальше стало интересней, а все потому, что они заехали в очередной город, а я сделал это вслед за ними.

На этом мне, на самом деле, хочется прервать свой рассказ, но что-то внутреннее, что-то сильнее меня самого не позволяет этого сделать, и я рассказываю о том, что внешний вид Трубадура за это время несколько меняется, да и Принцесса, в сравнении с прошлой ночью, внезапно начала терять цвет: кожа словно немного побелела, и если бы кто-то другой посмотрел на неё, то, скорее всего, ничего не заметил бы, но мне это бросилось в глаза самым нехорошим звоночком, что только мог быть.

— Наркота… — в один голос выдыхают два следователя, что на самом деле неплохие ребята.

Да, очень субтильные, маскулиные, я бы даже сказал, но в то же время настоящие спецы, которые действительно слушают мою историю! Правда, не без отвращения ко мне. Возможно, это профессиональная тема — отвращение частников к системникам и наоборот.

— Да, именно, — произношу я на тяжелом выдохе. — И в тот момент, когда эта мысль клюнула меня в голову, я подумал над тем, чтобы выцепить Принцессу и поговорить с ней наедине. Это оказалось не так-то просто, потому что зверинец оказался настырным, а Трубадур, сука, конченым параноиком и собственником. Правда, мне кажется, он проявлял себя таким образом не столько потому, что хотел, сколько потому, что иначе, в смысле нормально, просто не получалось.