Мама на войне

В. И. ДМИТРИЕВА И ЕЕ ГЕРОИ

Стоял хмурый осенний день 1877 года. В слободу Песчанка, по дороге со стороны города Балашова, въезжала на попутной подводе новая учительница. Близоруко щурясь, она с неподдельным интересом рассматривала низенькие избы с нахлобученными шапками соломенных крыш, покосившиеся плетни, колодцы с длинными, как у журавлей, шеями. Что её тут ждёт?

Девушке не терпелось поскорее добраться до школы, и она поторапливала возницу. Наконец, хлюпая колёсами по грязи, телега дотащилась до маленькой слободской площади. Приехавшая, не дожидаясь ничьей помощи, легко спрыгнула на землю, потом сняла с подводы походный саквояж и перевязанную бечёвкой стопку книг — больше у неё из вещей ничего не оказалось.

Она выглядела совсем молоденькой, почти подростком. Ей и в самом деле едва минуло восемнадцать. Но бородатые мужики, окружившие девушку, с подчёркнутым почтением обращались к ней на «вы» и величали по имени-отчеству — Валентиной Иововной, — они встречали учительницу.

Это была В. И. Дмитриева, ставшая впоследствии известной писательницей.

Работать тогда в земской школе[1] было тяжело. Дмитриевой и вовсе не повезло. Классная комнатка, одна-единственная, находилась в избе-развалюшке. Холод стоял ужасный, потому что дуло в окно, заткнутое соломой. На грубо сколоченных скамьях сидели ученики разных возрастов. Под потолком чадила керосиновая лампа, и её света не всегда хватало, чтобы разбирать по растрёпанной «Азбуке» буквы. Места недоставало, малыши устраивались у самой печки — заодно и к теплу поближе.

Дмитриева быстро подружилась со своими питомцами; их пытливо раскрытые глаза и робкие благодарные улыбки служили лучшей наградой за труд. Ребята буквально впитывали в себя каждую её фразу, внимали каждому жесту. Они уже свободно складывали и умножали на больших вертикальных счётах, декламировали наизусть стихи Пушкина, Кольцова, Никитина. Они в воображении путешествовали по дальним странам, о существовании которых раньше и не подозревали.

Иногда среди урока взор учительницы почему-то затуманивался, на лицо набегала грусть. В эти минуты, может быть, она вспоминала о своём недавнем детстве…

Валентина Иововна Дмитриева родилась ещё при крепостном праве, в 1859 году. Отец её, Иов Филиппович, был собственностью крупного помещика Нарышкина. Правда, спустя два года он стал, как и все мужики, вольным, но нужды от этого не убавилось. Семья скиталась по чужим углам, умер от постоянного недоедания один из маленьких братьев. Девятилетняя Валентина, как самая старшая среди детей, выполняла обязанности няньки.

У этой крестьянской девочки оказалась незаурядная сила воли. В её голове засела дерзкая мысль — непременно поступить в гимназию. Самоучкой одолев грамоту, Дмитриева начала много читать, а на десятом году даже взялась за дневник. Каждый вечер она заносила в тетрадку, выпрошенную у отца, минувшие впечатления.

В одном из московских архивов, где сохраняются тысячи разных исторических документов, отыскались и многочисленные дневники Дмитриевой. Как надо было любить это занятие, чтобы не оставлять его на протяжении стольких лет! Юная сочинительница изображала, например, как выглядит родной хутор утром, в полдень, вечером, ночью; о содержании других сценок красноречиво говорят уже сами названия — например, «Набег на морковь».

Отец привозил из поездок старые книги и разрозненные номера журналов. Девочка выискивала описания страшных, удивительных или таинственных происшествий и не уставала их перечитывать по нескольку раз.

Когда совсем нечего было читать, Дмитриева вместе с братом «издавала» собственные рукописные журнальчики, которые заполнялись тут же придуманными стихами и романами. Рассказывалось в них о самом необыкновенном. Действующими лицами всегда оказывались или разбойники, или волшебники. А героиня, девица Антонина, была небывалой красоты и небывалого ума. Её преследовали, сажали в тюрьму, подвергали пыткам, но ей всё удавалось, и везде она одерживала победу.

Позднее, став настоящей писательницей, В. И. Дмитриева не изменила отроческим мечтам. В её произведениях герои тоже проходят сквозь тяжёлые испытания и неизменно одолевают встречающиеся на пути препятствия. Их поступками движет неистребимая вера в торжество добра и справедливости над силами зла.

Малолетней няньке очень хотелось попасть в школу. Но как это осуществить? Однажды, вспоминает Дмитриева в автобиографии, она задумала, по примеру Ломоносова, бежать в Москву учиться. Сшила себе мешок, уложила туда дневники и тихим февральским утром ушла из дома. Но на окраине села изловил её сторож и со всеми дневниками доставил обратно. Было много смеху и слёз, но неудача нисколько не охладила стремления учиться.

Дмитриева решила тогда готовиться к поступлению в гимназию. Родители вынуждены были уступить. Тем более, что одна состоятельная дама обещала взять на себя содержание девочки. И вот в сентябре 1873 года дочь крестьяна принимают сразу в четвёртый класс Тамбовской женской гимназии. На даму-благодетельницу особенно рассчитывать не следовало: чтобы прокормиться, приходилось давать уроки ленивым барчукам.

Как-то раз принесли в класс нелегальную прокламацию[2] — такого ещё никогда не случалось в гимназии. Накануне город взволновали слухи об арестах среди тамбовской молодёжи. Дмитриевой устраивают встречу с революционно настроенными людьми, она знакомится с запрещённой литературой, в которой рассказывалось об угнетении мужика царём, попом да мироедом[3]. И когда через четыре года гимназический курс наук подошёл к концу, Дмитриева ясно представляла свой путь: нести в заскорузлую деревенскую глушь свет знаний, растить бодрым и толковым юное поколение.

Вот и оказалась в Песчанке новая «учителька» — так ласково называли её крестьяне. Теперь понятно, почему Дмитриеву не испугали житейские невзгоды: она ведь помышляла не о личных удобствах, а об общественном благе.

Да, Дмитриева относилась к числу тех самоотверженных русских женщин прежнего времени, которые были готовы даже пожертвовать собой во имя прекрасного будущего. Они шли в народ, желая разделить с ним горькую участь. Они добровольно взвалили на хрупкие плечи неженской тяжести груз и никогда об этом не жалели. Среди таких неприметных героинь было много врачей, фельдшериц и особенно учительниц.

В Песчанке удержаться долго не удалось — и не по вине Дмитриевой. Просто на неё начали косо посматривать местные богатеи. Странная она, дескать, какая-то: в гости к попадье и лавочнице не ходит, а всё больше с голодранцами якшается, да небось еще крамольные[4] книжки им носит.

А учительница действительно после уроков часто наведывалась в избы, вела беседы о горемычном житье-бытье, рассказывала о декабристах, читала стихотворения Некрасова, а кому доверяла — так и кое-что из недозволенного. Песчанцы души не чаяли в Валентине Иововне, шли к ней со своими бедами и нуждами.

Пожаловались они однажды на волостного писаря[5] Сушкевича — мол, вконец замучил поборами. Дмитриева возьми да и напиши о плутнях писаря в «Саратовский листок». Корреспонденцию напечатали, Сушкевича за жульничество слегка пожурили. Только и он в долгу не остался: отправил по начальству форменный донос на учительницу — настраивает-де мужиков против законных властей.

Пришлось перебираться из слободы в другое село, Еловатку. А тут весна наступила, всё население Еловатки вышло в поле, школа опустела. Девушка вернулась в Балашов, собираясь готовиться к экзаменам на врачебные курсы.

Педагогическая карьера закончилась для Дмитриевой навсегда. Но недаром говорят, что впечатления молодости — наиболее яркие и живучие. Позднее на страницах произведений Дмитриевой часто будут появляться сельские учительницы и школяры.

Таков знаменитый рассказ «Малыш и Жучка», выдержавший с 1896 года по сию пору более двадцати изданий. Несколько поколений читателей наслаждались этой бесхитростной и трогательной историей о мальчугане, по прозванию Малыш, и его смышлёной собаке Жучке, которая спасла хозяина от неминучей смерти.

Перед глазами писательницы, когда она работала над рассказом, вставали образы почти двадцатилетней давности, весёлые забавы песчанских учеников, непосредственных и озорных, как все ребятишки. На память приходило и другое: поголовная нищета слобожан, лепёшки из отрубей вместо хлеба, зимняя стужа, от которой не оберегала ветхая одежонка.

Но сильнее голода и холода — человеческая взаимопомощь, выручка, верность в дружбе. Произведение Дмитриевой удивительно светлое по настроению. Автор как будто внушает: посмотрите, что за славное существо этот Малыш, как тянется он к знаниям, как отзывчив! Такому, когда он вырастет, по плечу будет любое дело.

В. И. Дмитриева рассказывала о себе: «…Всё детство моё протекло в деревне, и первою школою моей была деревенская улица, а учителями были серые деревенские люди и угрюмая нужда».

Впервые в стране из крестьянского рода вышла женщина-писательница. Весь свой талант, унаследованный от народа, Дмитриева вернула ему с лихвой. Главными героями многих её книг стали простые труженики, что кормили хлебом всю Россию-матушку. С особой симпатией и даже нежностью рисовала Дмитриева милую сельскую детвору.

Вот перед нами сирота Ганька из рассказа «Волчонок». Невыносимое у неё житьё. Вечно недоедает, ходит в обносках; достаётся ей и от тётеньки Прасковьи, и от шалунов-мальчишек. И прозвище-то противное придумали — Волчонок. А какой же Ганька Волчонок, если её сердце открыто настежь для доброты и ласки!

Только «маленький человечек» Алёшка тянется к своей няньке. А вот тётенька Прасковья зря обижает сироту, попрекает каждым куском, наконец, выгоняет из дому. Однако Ганька понимает: не всегда тётенька Прасковья была сердитой да ворчливой. Такой её сделала забота о хлебе насущном, постоянный страх, как бы не пришлось по миру идти, милостыню под окнами просить.

Но даже очерствевшую душу тётеньки Прасковьи потрясает решимость девочки, бросившейся в огонь за Алёшкой. Вот вам и Волчонок!

Потому и нравятся писательнице дети, что их чувства не испорчены, а поступки искренни. Подчас не детям следовало бы брать пример со взрослых, а наоборот — взрослым с детей. Не прояви Ганька такой отчаянной смелости, пропал бы «маленький человечек». Какой урок благородства преподала она трусоватым и нерасторопным «дяденькам»!

Кое-кто скажет: такого случая, наверное, не было, Дмитриева всё придумала. Но, согласитесь, если и придумала, то неплохо: ведь мы верим в происходящее, словно на наших глазах Ганька совершает свой подвиг. А впрочем, эпизод этот вполне мог произойти и в действительности. В былые времена летом в деревнях нередко возникали пожары, выгорали целые селения. Ребятишки в такие трагические минуты зачастую проявляли исключительное мужество.

С осени 1878 года В. И. Дмитриева занимается в Петербурге на врачебных курсах. Её квартира скоро делается приютом для тех, за кем охотилась царская охранка, и местом хранения запрещённой литературы. Сама курсистка лекциям профессоров предпочитала секретные сходки, где велись жаркие споры о способах борьбы с самодержавием. Как-то раз в доме, где собирался кружок передовой молодёжи, Дмитриева встретилась со студентом Александром Ульяновым, старшим братом В. И. Ленина, тоже революционером.