Мама на войне
- Автор: Валентина Дмитриева
- Жанр: Детская проза
- Дата выхода: 1976
Читать книгу "Мама на войне"
XII
Недели через две Юрьевы на двух извозчиках ехали на Варшавский вокзал встречать маму. Впереди ехал папа с Муркой и Лёней, а сзади — Марья Ивановна с Катей. Детям казалось, что извозчики едут очень тихо, и они ужасно беспокоились, что опоздают, что поезд придёт без них и что мама, пожалуй, не найдёт дороги домой.
— Ну-ка, папа, погляди, который час! — озабоченно говорил Лёня чуть не каждую минуту.
— Да я сейчас глядел, не бойся, не опоздаем. Лёня ненадолго успокаивался и начинал читать мелькавшие по сторонам вывески, но скоро опять приподнимался на цыпочки, для чего-то глядел через голову лошади вперёд и кричал: «Но, но, скорей!» Ему казалось, что так они скорее доедут.
Мурка не выказывала такого нетерпения, но зато её тревожили другие вопросы.
— Папа, а мама нас узнает? А мы её узнаем? А вдруг она пройдёт мимо, и мы подумаем, что это не мама. Ведь она теперь уже не такая?
Неужели это мама пробирается вон там, в толпе, с растерянной улыбкой озираясь по сторонам?
— Да уж не такая… Она теперь совсем другая. Но какая другая — этого Мурка никак не могла объяснить.
Поезд ещё не приходил, когда они приехали на вокзал, и на платформе было пусто, только носильщики группами стояли в разных местах, да начальник станции в красной фуражке и с красным носом разгуливал взад и вперёд. Лёня сейчас же им заинтересовался и подумал, что начальником станции быть гораздо лучше, чем почтальоном. Каждый день ходят поезда, паровозов множество — рассматривай сколько хочешь. Он только что собирался поделиться этой мыслью с Муркой, как вдруг вдали послышался гул, носильщики встрепенулись и забегали, а начальник станции прекратил свою прогулку и стал смотреть туда, откуда доносился гул.
— Вот и маму сейчас увидим! — сказал папа весёлым и взволнованным голосом, беря детей за руки и становясь ближе к краю платформы, чтобы лучше видеть проходящие вагоны.
Гул приближался, а вместе с ним приближалось и серое облако дыма. Пахнуло теплом и гарью, и чёрное чудище, тяжело дыша и медленно двигая лапами, словно от усталости, проползло мимо. За ним с тяжёлым звяканьем пронёсся один вагон, потом другой… третий… Стоп! Где же мама? Неужели это она пробирается вон там, в толпе, с растерянной улыбкой озираясь по сторонам? Она, она!.. Вон она увидела их, засмеялась, замахала рукой. Бежит к ним навстречу, спотыкаясь на дороге… Да, это мама, но какая же она стала худая, бледная, глаза стали ещё больше и… ни одного креста…
— Вот они!.. Здравствуйте… Живы? Здоровы? Катя! Мурка, а это ты? Марья Ивановна, и вы здесь? — задыхаясь, говорила мама, целуя то одного, то другого, смеясь и плача от радости.
Дети, оробев, смотрели на маму. Она была такая же, но как будто и другая, и они немножко её стеснялись.
— Ну, однако, ты похудела! — сказал папа.
— Ну, что, это ещё слава богу! Хоть жива осталась. Столько пришлось вынести… Но об этом после. Дети, что же вы молчите и так странно смотрите? Не рады разве?
— Нет, они рады, только они опомниться ещё никак не могут, — отвечал за них папа, смеясь. — Ведь они думали, что ты генералом вернёшься, в мундире, в золотых крестах, а ты вон как, простым смертным…
Мама засмеялась, Мурка переглянулась с Лёней и уже смелее взглянула на маму.
— Мама, а где же Кузьма Брылкин? — спросила она. — Отчего ты не привезла его с собой?
Улыбка исчезла с лица мамы.
— Брылкина, дети, уже нет… Кузьма Брылкин не может вернуться в Россию — он умер!.. Ну, а теперь поедемте домой…
Весь день мама рассказывала о войне и о своей жизни в Болгарии; весь день дети не отходили от неё, а к вечеру уже опять так привыкли к ней, как будто никогда и не расставались. И, ложась спать, они вдруг почувствовали себя так хорошо, как давно уже не чувствовали, — точно и кровать была мягче, и детская теплее, и завтра должен был наступить какой-то большой праздник… Ведь мама дома… и завтра будет дома, и послезавтра… и всегда…
Улёгшись в постель, дети немного помолчали, потом Лёня радостно вздохнул, выглянул из кроватки и спросил:
— Мурка, ты спишь?
— Нет, не сплю.
— Хорошо тебе?
— Хорошо! — отозвалась Мурка счастливым голосом.
— И мне хорошо…
Он перекувырнулся, потом вдруг вспомнил что-то, сел и призадумался.
— А Кузьма Брылкин-то… — сказал он медленно и грустно. — Тебе его жалко, Мурка?
— Жалко… А может, у него тоже дети есть… Может, они ждут, а он не придёт…
Они притихли, охваченные непонятной тревогой и страхом. За стеной слышались весёлые голоса, и между ними слышнее всех — мамин голос… А что, если бы мама тоже не вернулась?
БОЛЬНИЧНЫЙ СТОРОЖ ХВЕСЬКА