Твердые орешки

Здесь будет игра

Машина выехала из ворот и круто повернула направо, а влево, в сторону вокзала, уходила Нина Васильевна. Она шла быстро, не оглядываясь. Еще миг, и ее косынка скрылась за корпусом соседнего санатория.

Скоро мы выкатили на дорогу, мощенную булыжником, и кузов начало мелко трясти. Я стал напевать какую-то мелодию и прислушиваться к ее дребезжащему звуку.

— Ты что там бормочешь? — спросил Валерий. — Снимай рубаху. В кузове хорошо загорать, ветерок обдувает, — сказал Валерий и начал стаскивать рубаху.

Я сделал то же самое. Разговор дальше не клеился. По глазам друг друга мы понимали, что думаем об одном и том же: о Нине Васильевне, о том, что будет дальше с Валерием.

Мерно гудел мотор, ветер теплыми струями омывал грудь и плечи, а впереди открывался широкий простор. Сперва шли парники и огороды, а за ними, сколько охватывал глаз, хлеба. Стройные, еще с тонким, не налившимся колосом, они дышали, как море в тихую погоду. Дорога врезалась в рожь, и машина поплыла по широким золотистым волнам. Впереди показалась группа ребят. Они шли нам навстречу, и у каждого на плече лежала сапка или лопата. Дорога была узкой, и машине пришлось остановиться, чтобы пропустить их.

— Куда идете? — спросил Валерий.

— Туда! — махнул рукой в сторону огородов рыжеволосый паренек.

— Вы колхозники?

— Ага, школьная бригада, — уже вслед уходящей машине крикнул рыжеволосый.

Валерий посмотрел на нас.

— Вот где не мешало бы отряду поразмяться, правда? — сказал он.

— Правда, — ответил я. — И колхоз недалеко…

— Да, если все будет в порядке, — Валерий опустил голову.

Мая сказала:

— Конечно, все будет в порядке! И нас все ребята поддержат… Ой, смотрите, смотрите, река!

Она так обрадовалась, что чуть не перевалилась за борт.

Справа в километре от нас показалась река. Она лежала в лощине, словно туда упал кусок ярко-голубого неба. С берегов вниз сбегали тонконогие березки и робко останавливались у самой воды.

— Эх! — вздохнул Валерий, глядя на реку.

— Хорошо бы… — закивала головой Мая, и я сразу всем телом словно ощутил прикосновение волн.

Дорога неожиданно разветвилась. Из кабины выглянуло лоснящееся от пота лицо Семена.

— Махнем туда, что ли? — кивнул он в сторону реки.

Мы дружно ответили:

— Махнем!

Машина повернула вправо и радостно зафырчала. Река быстро неслась нам навстречу, и с левого ее берега к середине бежала золотая чешуя. С каждой секундой солнце заливало реку все больше, вся она была полна золота.

— Слезай, приехали! — хлопнув дверцей кабины, сказал Семен и направился к реке.

Мы выпрыгнули из кузова. После знойного полевого воздуха приятно было вдыхать запах воды и мокрого прибрежного песка.

— Стойте! — остановил нас Валерий. — А как у вас насчет плаванья? Как-никак я отвечаю за вашу жизнь!

Он сказал это шутя, и мы поняли, что в эту минуту он вспомнил о Нин-Вас, которая, наверное, тысячу раз предупредила бы об опасности и прочитала бы целую лекцию о водоворотах, ямах и быстром течении.

— Я плаваю, — сказал я.

— А ты? — Он посмотрел на Маю.

— У меня разряд… первый, — тихо, немного смущаясь, ответила Мая.

— Не как-нибудь! — важно развел руками Валерий. — Тогда ты и будешь у нас спасательной командой…

Через секунду мы все четверо плыли взапуски, ныряли и весело брызгались водой. Смех гулко раскатывался по воде, и берега отвечали звонким эхом. Мы с Маей заплыли далеко за поворот реки и не заметили, как вышли на берег Валерий и Семен.

Возвращаясь, еще издали мы увидели, что Валерий что-то стирает.

— Давайте я! — выбегая из воды, сказала Мая и попыталась забрать у него рубаху.

— Нет, нет, — запротестовал он. — Этого я никому не доверяю. У нас в общежитии есть правило: что можешь — стирай сам! А вот выжать, пожалуй, помогите.

Мы с Маей ухватились за край рубахи и с таким усердием начали выкручивать и выжимать, что чуть не порвали ее.

— Отдайте! Порвете! — смеясь, кричал Валерий и обливал нас водой. Но тут его позвал Семен:

— Послушай, механик, а ну, загляни в мотор!..

Мы с Маей зарылись в теплый песок. Солнце ласково гладило наши плечи и ноги, а ветерок сдувал остатки капель на них. Я лежал и прислушивался, как у берега лопочет вода, и не заметил, как нахлынули воспоминания о доме, и я начал рассказывать Мае:

— Я тебе расскажу… То письмо было из дому…

— А что дома? — тихо спросила Мая.

— Еще сам не знаю что, но что-то неладное… Между отцом и матерью. Понимаешь?

Я рассказал Мае, как мама грустит одна вечерами и как роняет слезы на мою подушку, о том, что отец редко бывает дома. И когда я все это рассказывал, мне казалось, что дома уже все наладилось и завтра придет от мамы доброе письмо, а внизу будет приписка от отца со словами, которые он всегда любит мне говорить: «Крепись, Митька, ты ведь мужчина!»

Мая долго молчит, я вспоминаю ее слова о нашей дружбе и смело говорю:

— Хорошо, что мы дружим с тобой. Очень хорошо!

И Мая отвечает:

— Дружба, Митя, — это когда навсегда, на всю жизнь вместе… И учеба и работа… Тогда все легче, правда?

— Правда.

Ни я, ни Мая не заметили, когда подошел Валерий и лег рядом с нами. Наверное, он слышал все, о чем я говорил Мае. Ну и что же? Это даже хорошо, пусть знает, ведь он тоже мой друг.

Мы лежали звездочкой, головами друг к другу, и молчали, пока не заворчал мотор машины и Семен не крикнул:

— Подъем! Поехали!

Машина рванулась вперед и, как фокусник, начала заглатывать длинную ленту дороги. Семен в кабине запел:

Эх, путь-дорожка полевая,
Не страшна нам погодка любая!

А мы подхватили:

Отдыхать нам рановато,
Есть у нас боевые дела!

Это мы в лагере сами переделали старую фронтовую песню и часто ее поем, потому что она бодрая и веселая.

Лес вырос перед нами неожиданно. Он был действительно старый: стволы могучие, ветви широкие, густые. Солнце с трудом пробивало сквозь них свои лучи. Мы въехали словно в тоннель. Пришлось сесть и пригнуться, чтобы ветви не оцарапали нам лица. Птицы испуганно разлетались в разные стороны, под колесами шумно трещали старые сучья. Проехали густой орешник, в ложбине которого протекал болотистый ручей. Несколько толстых, обросших плесенью досок, брошенных с берега на берег, служили мостом, и машина перебралась через них медленно, как бы ощупывая колесами, прочны ли промокшие насквозь доски.

Наконец выехали на поляну. Нас сразу ослепило. Казалось, все солнце, не проникшее в лес, ворвалось сюда и залило ее своим светом и теплом.

— Стой! Стой! Останови! — забарабанил по кабине Валерий и на ходу выпрыгнул из машины. Семен заглушил мотор и вопросительно уставился на Валерия. Но тот уже бегал по поляне и кричал нам:

— Клад, а не место! Лучше не найти на всем свете!.. Глядите! Глядите! — Он остановился в центре поляны. — Здесь будет выложена костровая звезда — место встречи участников «слета»…

Мы только подбежали к нему, а он сразу же потащил нас на край поляны.

— А вот здесь, возле крайних деревьев, будут стоять пикеты, через каждые пятьдесят метров по два человека. Остальные уйдут в глубь леса… Садитесь, садитесь! — замахал он на нас руками, но сам от возбуждения не мог усидеть на месте. — Это замечательная игра! Я ведь вам еще не рассказывал… Называется она «Международный пионерский слет»… Когда-то я сам в нее играл, был и пикетчиком и проходящим на слет. Вот представьте себе, — Валерий начал чертить на земле план игры, — место международного пионерского слета — наша страна, и на этот слет должны приехать пионеры со всех концов света, всех стран. Даже тех, которые не желают, чтобы их дети попали в Советский Союз… Это, конечно, капиталистические страны. Вот они и ставят преграды, то есть пикеты, чтобы задержать, не пропустить… Так вот, наша страна — это центр поляны. Здесь будет приготовлен костер для участников слета, а участники его идут со всех сторон: с севера, юга, востока, запада. Они идут через лес и прибегают ко всяким уловкам и хитростям, чтобы не быть задержанными пикетчиками. Тут надо проявить смекалку и ловкость: маскироваться, ползать по-пластунски, ну, в общем делать все возможное, чтобы обмануть пикетчиков… Знаете, как я однажды проник на место сбора? Я одолжил у проходившей тетки корову и вел ее за веревку. Пикетчики приняли меня за теткиного сына и пропустили. Они стояли вдали от дороги и лица моего не могли разглядеть… Другие ребята садились верхом на чужих коней, забирались в кузова проходящих мимо машин или просто пристраивались к прохожим. А потом… Потом мы праздновали победу, потому что слет обязательно должен был состояться. Тогда те, кто первыми пришли к месту слета, поджигали костер, и начинался праздник, веселый, яркий, с песнями, танцами, играми, пока ребята не валились с ног… Уф! — вздохнул Валерий и вытер рубахой раскрасневшееся от возбуждения лицо. — Ну как? Подходит?

— По-моему, очень интересно! — сказала Мая.

— Ну, так вот, решаем: «слет» — здесь. А окрестности, откуда будут идти участники, надо срочно обследовать и запомнить… Итак, в машину!

Мы побежали к машине, но Семена в кабине не нашли. Его не было и в кузове. Оказалось, что он ушел на опушку, забрался под куст и заснул. Из-под куста торчали его сапожищи, и храпел он так, что все птицы разлетались, а над его носом качалась ветка.

— Вот те на! Как же нам быть? — почесал затылок Валерий.

— Пусть спит, пусть спит! — замахала руками Мая. — Давайте пешком. Это даже лучше! Правда?

— Точно, пошли!

И мы не пошли, а побежали, потому что ноги несли нас, как пружины, а тропинки сами бросались под ноги.

Не знаю, сколько времени мы бегали по лесу, но все, что нам нужно было, сделали. Мы нашли и дорогу, и пруд, и избушку лесника. В условленных местах оставили знаки. Потом пили воду из ключевого ручья и гонялись за белками, а когда солнце сползло с неба и застряло меж двумя большими соснами, повернули к поляне.

Мая все время бежала впереди. Она в лесу ориентировалась лучше нас и, кроме того, успевала находить ягоды и грибы. Уже почти у самой поляны она закричала:

— Сюда! Скорей сюда!

Когда мы подбежали, она протянула руку, и мы увидели на ее ладони маленький рыжий комочек.

— Бельчонок! Слепой, смотрите. Выпал из дупла… Как жалко! — Мая осторожно пальцем гладила огненную шерстку, а бельчонок тихо-тихо попискивал, и брюшко его часто вздымалось. Хвост у него был куцый и тонкий, а голова большая, почти как туловище.

— Что же нам делать? — спросила Мая. И в это время Валерию прямо на голову свалилась шишка. Мы, как по команде, подняли головы вверх и увидели белку.

— Наверное, мать. А вон, кажется, и дупло. — Валерий показал почти на самую верхушку сосны. — Надо бы его туда, да как?

Сосна до половины была голая, правда дальше веток было много, и все крепкие. Валерий начал не спеша снимать рубаху.

— Была не была, когда-то лазил. Давай бельчонка!

— Что вы, что вы?! — запротестовала Мая. — Лучше с собой заберем, сами выходим…

— Нет, жаль мать!.. Вон как смотрит на нас, просит.

Мая взглянула на меня и отдала бельчонка. Валерий осторожно положил его в карман, сбросил туфли и полез.