Дикие груши

СЕМЕЙНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Сабур и Али возвращались со стройки. Еще издали они заметили идущую им навстречу Хамис Хадисовну.

— Далеко направились? — спросила она.

— К вам, — улыбнулся Сабур.

Али остановился, виновато опустив голову. Это, конечно, нехорошо, что он самовольно ушел с собрания. Он боялся, сейчас учительница начнет уговаривать остаться в школе. А он не сможет ей ничего объяснить…

— Надо же как, — удивилась Хамис Хадисовна, — вы — ко мне, а я — к вам.

Она встала между Али и Сабуром, взяла их под руки, и они направились в парк. Все у Хамис Хадисовны выходило естественно и непринужденно. И разговаривать с ней было легко и интересно. Это ребята давно заметили.

А Сабуру сейчас, конечно, было легче: ведь не его дела обсуждались, а Али. Со стороны, во-первых, говорят, всегда виднее. Во-вторых, за себя просить трудно, почти невозможно. А за друга — пожалуйста. Вполне удобно. Такова уж, наверное, природа человека, думал про себя Сабур. А вслух он сказал:

— Мы сейчас говорили о вас, Хамис Хадисовна.

— Что же говорили?

— Вот вы можете помочь Али, а не помогаете, — пошутил Сабур.

Али с недоумением посмотрел на друга. Что это он такое выдумывает?

Но учительница только улыбнулась.

— Али берут на стройку, — серьезно начал Сабур. — И теперь ему нужна справка.

— Какая справка?

— Что он не учится в дневной школе.

— А он уже не учится?

— Уже не учится. Без этой справки его не имеют права принять на работу. Мы были у моего дяди. Он бригадир СМУ-1. Дядя готов взять Али на работу. У них бригада коммунистического труда. Там можно работать и учиться.

Только что Хамис Хадисовна хотела поговорить с Али совсем о другом. Она хотела убедить его не бросать школу. Хотела объяснить, что Али и сам может хорошо повлиять на родителей, он ведь у них один, и они его, конечно, очень любят…

И Али ждал, что разговор будет совсем о другом. О том, где он тогда выпил, как разбил стекло, не знает ли чего про скелет и прочее. И вероятно, про родителей. Про то, как он огорчит мать. Про то, как неразумно его решение. Конечно, Хамис Хадисовна имеет право говорить с ним про все это. Как учительница. Как человек, которому не безразлична его судьба…

Но Хамис Хадисовна ни о чем не стала спрашивать.

Она только сказала:

— Может, переведешься в вечернюю школу?

Али отрицательно покачал головой.

— Кто же меня переведет?

— Напиши заявление. «По семейным обстоятельствам прошу перевести меня в вечернюю школу».

Али ничего не ответил.

Сабур с укоризной посмотрел на учительницу. Не стоило, мол, упоминать о «семейных обстоятельствах» — самое больное место ведь!

И она поняла свою промашку. Ласково коснулась плеча Али.

— Знаешь, напиши просто: «Прошу перевести в вечернюю школу». Я постараюсь помочь.