Лесная сторожка

Митька спешит на выручку

Было уже поздно, когда Митька получил на другой день от деда еще одно задание. Егор Николаевич велел ему снова сбегать к хромому объездчику, да побыстрей.

— Смотри, сынок, если задержишься, можешь заночевать в деревне у дружка своего, а еще лучше — у дяди Ильи..

— Хорошо, деда, где-нибудь переночую, — беспечно ответил Митька, заворачивая в чистую тряпку кусок мяса на дорогу. Потом он подтянул штаны, зашнуровал покрепче ботинки, нахлобучил на голову серую, видавшую виды кепку и, взяв палку, собрался в путь. Перед уходом все же не удержался, подбежал к голубятне, посвистал голубям и направился к лесу.

Пройдя прямиком чащу, Митька вышел к Белому камню. Остановившись у горы, он посмотрел на расстилавшееся внизу Сорокине. Тихо теперь в деревне. Люди боялись гитлеровцев и редко появлялись на улице. Зато по селу без конца сновали фрицы. А вот и часовой, как всегда, стоит у школы. Теперь его хорошо видно издали: фашисты вырубили на дрова все деревья вокруг здания. В лес они стараются не ходить — боятся партизан…

«Красиво-то как!» — подумал Митька, взглянув на клонившееся уже к закату солнце.

В это время где-то вдалеке, в стороне Марьинского хутора, раздался выстрел. Он прозвучал, словно хлопок пастушьего кнута. Митька долго смотрел в ту сторону, потом перевел взгляд на речку. Она извивалась серебристой лентой среди лугов, местами скрываясь в густых зарослях. Там, где в низинах речка пробегала мимо болотца, уже поднимался предвечерний туман. Заметно темнело. Надо торопиться.

Митька присел на камень, снял ботинки, вытряхнул набившиеся в них песок и хвою и, связав шнурки, перекинул через плечо. «Босиком скорей добегу, — решил он. — А то тесноваты ботинки стали. Натрешь ноги, потом хоть плачь, не обуешься».

Поднявшись с земли, он посмотрел в сторону Барсучьих ям. Оттуда, вздымая дорожную пыль, двигалась колонна гитлеровцев. «Наверное, они и стреляли. А вдруг объездчика убили?.. Узнать бы… Что если сейчас в деревню вперед фрицев прибежать? — И, цепляясь за кусты, он быстро спустился с горы. — Хорошо бы Тольку встретить. Уговорились ведь у речки сойтись, а я проспал!» — огорченно подумал Митька.

Подбежав к домику дяди Ильи, он увидел рыбака, который развешивал на заборе мокрую сеты

— Ты куда это летишь со всех ног? — спросил тот у Митьки.

— Некогда, дядя Илья! Фрицы в деревню идут, хочу посмотреть! — вместо ответа выпалил Митька и помчался к дому Коровиных.

Толька и бабка пилили во дворе какую-то доску. Рядом с ними стоял ящик, похожий на скворечню, но с задвижной крыщкой.

— Здравствуйте, бабушка, — вежливо поздоровался Митька.

— А, это ты!.. Ну вот и хорошо, как раз вовремя пришел. Помоги-ка вот дружку своему. А то совсем меня, старую, замучил: попили да попили с ним. Стара уж я для таких дел. — И бабка, продолжая что-то бурчать, ушла в избу.

— Скворечник делаешь? — удивился Митька. — А почему такой большой?

— Какой тебе скворечник! Не видишь, что ли? Ловушку для хорька строю! — сердито ответил Толька, заколачивая гвоздь. Но, засмотревшись на друга, промахнулся и ударил молотком по пальцу. Отбросив молоток в сторону, Толька мгновенно сунул палец в рот, потом схватился ушибленной рукой за ухо и запрыгал на одной ноге, будто по ней, а не по руке стукнул только что молотком.

— Все ты виноват… — забубнил он. — Пришел, и давай расспрашивать, что да зачем… Вот я и бац, прямо по пальцу. — И Толька, забыв даже спросить Митьку, почему он не пришел в условленное место, начал было скакать снова, но вдруг, увидев входивших в деревню гитлеровцев, остановился и закричал: — Митька, гляди! Полна деревня фрицев! Бежим, посмотрим…

Выскочив за калитку, друзья остановились.

— Глянь, глянь!.. — дергал Толька друга за рукав. — Поймали они кого-то! Ой, избили-то как!.. Смотри, один совсем маленький, чуть больше нас с тобой… Может, партизаны это?..

Но Митька не ответил другу. С остановившимся сердцем, широко открытыми от ужаса глазами смотрел он на избитых людей. Расставив ноги, с руками, связанными за спиной, в центре группы стоял командир партизанской разведки Павел Смирнов. Митька знал его: Смирнов часто бывал у деда. Рядом — Коля Маркин и еще один. Его лицо было залито кровью. А четвертый… четвертым был объездчик Дроздов с Марьинского хутора! На нем не было заметно следов побоев, но и у него, как у остальных, руки были закручены за спину и связаны. Свисавшая с них веревка волочилась почти по земле.

«Как же это их поймали? — молнией пронеслось в голове у Митьки. — Теперь расстреляют или повесят!..»

— Пошли ближе, посмотрим, — предложил Толька.

Очутившись неподалеку от партизан, Митька прижался к забору. Посмотрев на окружающих, Павел Смирнов встретился с ним глазами, и Митьке показалось, что во взгляде разведчика сверкнула искорка надежды. Но Смирнов тут же перевел взгляд в сторону.

— Митька, смотри! Хромой объездчик с Марьинского тоже здесь! — взволнованно прошептал Толька.

И как раз в этот момент Дроздов резко повернулся в сторону ребят и в упор посмотрел на Митьку. Митьке почудилось даже, что объездчик сказал что-то еле слышно.

«Наверно, ждал меня и в это время попался…»— с болью подумал Митька и стиснул кулаки.

В стороне, за садом, раздался резкий окрик, потом топот копыт, и к схваченным партизанам подскакали три кавалериста. Один из них, видимо командир, что-то крикнул солдатам, повернул коня, и Митька узнал в нем того самого офицера, который чуть не убил деда и приказал сжечь сторожку. «Еще заметит, сволочь!» — подумал Митька и, потянув друга за рукав, проговорил:

— Бежим, Толька! Я этого гада знаю — это он наш дом спалил!.

Один за другим протиснувшись сквозь щель в заборе, друзья кустами заросшего сада стали пробираться к дому. Уже темнело.

— Толька, давай все же посмотрим, куда партизан поведут!..

— Давай! А ты откуда знаешь, что это партизаны?

— Сразу видно, — пожал плечами Митька, поняв, что проговорился. — Почему же фрицы их так избили и веревками связали? Конечно, партизаны.

Ребята притаились за забором, следя за четверкой арестованных и окружавшими их гитлеровцами.

— Убьют их, — взглянув на друга, сказал дрогнувшим голосом Толька. — У фрицев разговор короткий — трах, и капут! Глянь, в избу к дяде Максиму повели. Видать, там запереть собираются. У него изба крепкая…

— Вот бы налететь ночью да выручить, — горячо сказал Митька.

— Так ведь их фрицы стерегут. Стрелять будут! — испуганно глядя на друга, возразил Толька.

— «Будут»… А если не выручить людей — убьют их, понял?! Разве тебе не жалко?

— Конечно, жалко, — тихо ответил Толька и понурил голову.

— А ты бы помог освободить их?

— Я?.. Чем же я помогу…

— Можешь! Ты только делай, что я скажу, — решительно произнес Митька.

Он уже знал, как надо поступить. Надо срочно бежать в лес, к деду, все рассказать, а дед уж решит — что дальше. Может, он знает, где сейчас партизанский отряд…

Толька в полной растерянности смотрел на друга. Ему было страшно. И все же он не мог отказаться — ох, как стыдно будет, если Митька снова назовет его трусом! Да разве один только Митька! И потом, ведь на этот раз речь идет о людях, которым грозит смерть!..

— Честное слово, все сделаю по-твоему! — твердо сказал наконец Толька. — Честное пионерское!..

— Тогда вот что, — быстро заговорил Митька. — Я помчусь к деду, скажу ему, что фашисты поймали партизан и объездчика, а ты заберись на свой чердак и наблюдай, что фашисты делать будут и куда поведут партизан. Всю ночь сиди, да смотри не засни! Они тут, наверно, на одну ночь только, а завтра их небось куда-нибудь отправят, если еще ночью не расстреляют…

— И что же делать дальше?

— Слушай и не перебивай! — сердито прикрикнул Митька. — Как только я в землянку вернусь, сразу пошлю тебе голубя и напишу, что дальше делать. А ты следи за фрицами: чуть они с места двинутся — сразу посылай мне записку с голубем. Хорошо, успел я приучить своих, чтоб в новую голубятню летели! И смотри, куда фрицы пойдут, по какой дороге. Наверно, на Мшинскую, больше некуда, а уж оттуда в Лугу. Когда они по дороге пойдут — сосчитай, сколько их, а потом сообщишь мне в записке. Понятно? Ну, смотри, Толька, не проворонь! Прозеваешь, убьют немцы наших партизан! Да, вот еще что: как выпустишь голубя, подожди минут пять и второго пускай, с такой же запиской…

— Зачем? Ведь и один долетит!.. — удивился Толька.

— А если не долетит? Мало ли что — ястреб схватит или фрицы подстрелят. Ну, действуй, Толька! Надо спасти партизан, понял! Мы должны это сделать, ведь мы пионеры!.

— Все сделаю, не бойся, я понимаю. Дело военное, чуть что — и к стенке, — непривычно серьезно, даже сурово ответил Толька.

— Тогда все! Делай, как сказано, а я к деду помчусь!..

После того как исчез Митька, Толька еще немного понаблюдал за карателями, потом собрал доски, схватил недостроенную ловушку для хорька и понес все это за избу, туда, где стоял маленький сарайчик. Аккуратно сложив доски и поставив ловушку, он зашагал к крыльцу.

Однако, свернув за угол избы, Толька чуть не наткнулся на немецкого солдата, стоявшего спиной к нему. Подняв голову, солдат к чему-то напряженно прислушивался… «Голуби!» — сразу сообразил Толька и похолодел от страха. Птицы, которых он прятал на чердаке, должно быть громко ворковали. Услышит немец, обязательно перебьет всех! Как же тогда послать весть Митьке, к чему тогда наблюдать за фрицами?!.

И, недолго думая, Толька во весь голос заорал: «Выходила на берег Катюша…» Слухом Толька не отличался, но голосом обладал весьма пронзительным. Вышло здорово: фриц даже подскочил от неожиданности. Обернувшись и увидев перед собой покрасневшего от усердия Тольку, немец сердито шагнул к нему, размахнулся и отвесил здоровенный подзатыльник, от которого певец кубарем полетел в кусты. А солдат потер кулак, ухмыльнулся и, пробормотав «Гут!..», пошел прочь.

Толька же, сидя на земле и потирая оцарапанную колючим крыжовником щеку, удовлетворенно подумал: «Больно, зато голубей спас!»

Было совсем темно, когда Митька добрался до землянки. Он сразу же бросился к деду, лежавшему на нарах.

— Дедушка, дедушка! — задыхаясь, выкрикнул Митька. — Наших партизан фашисты поймали! И объездчика Дроздова тоже. Вместе одной веревкой связаны. А один так избит, что все лицо в крови! Я его не узнал… Там еще Коля Маркин и Павел Смирнов!..

Дед тотчас подскочил на нарах, как ужаленный, и, больно схватив Митьку за плечи, сказал очень тихо, сквозь зубы:

— Ты что, Митрий, шутки шутить надумал? — Но, вглядевшись в огорченное, взволнованное Митькино лицо, громко крикнул: — Ах ты, черт побери!.. Вот беда-то!..

Сразу помрачневший, дед, зажигая коптилку, угрюмо спросил:

— И сильно, говоришь, побиты?

— Сильно, все в крови…

— Что же делать-то?.. — растерянно протянул лесник, дрожащими руками набивая табаком свою носогрейку.

— Убьют их, если не освободить, — сказал Митька.

— Точно, Митрий. Выручать надо! Только тут уж Федька не поможет.

Эти слова Егора Николаевича напомнили Митьке об увиденном им гитлеровском офицере. Наклонившись к уху деда, Митька шепотом сказал: