Самоцветы для Парижа

(1) Выселки. Август 1988 года

В субботу, ближе к полудню, Митрий серой мышкой выскользнул из подъезда и, постоянно озираясь, прячась во дворах, прошмыгнул к автовокзалу.

Вчера он получил записку, обошлось без уламывания. Выходит, пламенная речуга сыграла свою роль.

Вручая ему бумажку, Ладыгин строго сказал:

— А ты не боишься? Если мотобанда узнает, что записка у тебя...

И он, Митрий, не моргнув глазом, бодро, по-геройски ответил:

— Скажешь тоже, так я и дался...

И все-таки приходилось держать ушки на макушке. А вдруг додумаются следить за ним.

Митрий не знал, что осторожничал напрасно. Тех, кого он опасался встретить, с утра не было в городе. По версии для Бориса Ивановича, они отправились на Макарово озеро, как он того и хотел: будут под присмотром деда Макара.

Однако, обогнув таежное озеро, ребята устремились к Выселкам.

И теперь терпеливо ожидали событий, облюбовав местечко для наблюдения в скопище дикой малины на окраине заброшенного старательского поселка.

Отсюда хорошо просматривалась разбитая лесная дорога. Наверное, она была точно такой же, как во времена ротмистра Вологжанина. Только теперь по ней ездили на современных машинах, а не на лошадях.

Как на ладони и покосившиеся, полуразрушенные избы Выселок. Наиболее уцелевшая из них выбрела к самой дороге и присела среди бурьяна и здоровенных камней.

— Сань, а Сань, — беспокоилась Даша, — вдруг они совсем не появятся?

Саня сердито покосился на нее. Впервые в жизни ему захотелось накричать на Дашу, потому что она прочла его тайную мысль, а эта мысль и ему не давала покоя.

— Появятся, куда им деться. Им Митрий во́ как необходим. Как бы наши не опоздали.

«Наши» — это, каждый понимал, Борис Иванович с милицейской группой.

— Тише! — прошипел Димыч. — Хватит болтать! — И, точно по его команде, из-за поворота показались мотоциклисты.

Они приближались. Один из этих круглоголовых, Саня был твердо уверен в этом, сбил Димыча. «Ладно, — стиснул он зубы, — допрыгаетесь...»

Круто развернувшись у крайней избы, Лысый установил «Яву» на подножку и, смачно сплюнув, взобрался на камень, почерневший от дыма раскладываемых у его подножия кострищ. Он ловким щелчком вышиб из пачки сигарету и, прикурив от зажигалки, затянулся.

Остальные последовали примеру вожака. Сидели, перебрасывались шуточками, оглядывая дорогу.

Саня вдруг представил, как их обнаружат, и мурашки холодно забегали по спине. Додумать не успел — к Выселкам рысью приближался Хитрый Митрий, весь распаренный, взмыленный.

— Смотри, торопится продать подороже, — вырвалось у Даши, и она испуганно прикрыла ладошкой рот.

Завидев Митрия, парни повеселели, сбились в кружок.

Хорек, как высокая договаривающаяся сторона, после обмена рукопожатиями спросил:

— Принес?

Митрий потянулся в карман, но Хорек остановил его. Записка нужна не ему, важен факт, что она есть.

В разговор вступил Лысый:

— Ментов не привел?

— Не маленький, — осклабился Митрий. — Я же по лесу пробирался.

— Молодец! А что видел?

Митрий задумался, переминаясь с ноги на ногу, затем радостно выпалил:

— На своротке с кирпичного «Жигуль» стоит. Водитель под машиной возится... А так ничего особенного.

Парни насторожились.

— Какого цвета машина?

— Желтого.

— Номер не приметил: наш или свердловский?

Хитрый Митрий растерялся.

— А надо было?

Так и напрашивался новенький на хорошую плюху, и Лысый едва превозмог желание проучить его.

— В следующий раз такой ответ не пролезет. Мы тут как в разведке, глаз да уши — основа жизни. Понял?

Митрий закивал.

— Набирайся ума-разума. Шеф говорит, что из тебя еще можно человека сделать. А вот твои соратнички... Как там черномазый поживает? Слышали, что нездоров он. Да, не повезло.

При этих словах Хорек задергался как марионетка, но Лысый так полоснул его взглядом, что тот съежился и притих.

— Ну, хорош, — подвел первые итоги Лысый. — Пока шеф конспирацию блюдет, мы тебя проинструктируем. Айда!

Митрий послушно поплелся за ними в избу.