Величие и гибель аль-Андалус. Свободные рассуждения дилетанта, украшенные иллюстрациями, выполненными ИИ

Утром 2 октября состоялось торжественное восшествие на престол нового правителя Кордовского халифата Хишама II. Жителям Кордовы было приказано явиться во дворец. Молодой халиф восседал в тронном зале. Рядом с ним находится Джафар аль-Мусхафи, а справа и слева от него были Фаик аль-Низами и Джаудхар. Другие высокопоставленные лица также были на своих местах. Сперва верховный кади Ибн-ас-Салим принял присягу дядей и двоюродных братьев монарха, затем визирей, дворцовых слуг и знатных людей столицы. Ибн Абу Амир провёл церемонию присяги остальных жителей столицы.

Казалось, что с престолонаследием всё в порядке, и править новый халиф будет долгие годы. Но потомков Абд ар-Рахмана III осталось достаточно много, они затаились, понимая, что любого из них может постигнуть судьба аль-Мугиры. Что ж, придёт время, и они лично, а в основном в качестве подставных фигур новых политических группировок, снова вступят в очередной бессмысленный этап «Игры престолов», которая приведёт уже не к краху, а вообще к исчезновению Кордовского халифата.

Но это уже будет в следующем сезоне Кордовского сериала «Игры престолов». А мы же, продолжая пользоваться терминологией современного кинематографа, рассказав первый эпизод первой серии, опишем, что произошло после интронизации Хишама II.

Реально в Кордовском халифате верховная власть при малолетнем Хишаме II была поделена между Джафаром аль-Мусхафи и ибн Абу Амиром, принимавшими решения только после их одобрения матерью халифа Субх. Такое влияние женщин в то время не было в диковинку. Совсем недалеко, в королевстве Наварры, То́да Асна́рес, вдова короля Санчо I, была регентом (931–934) в малолетство своего сына, на правление которого она до самой своей смерти оказывала значительное влияние. Кстати закрепиться в регентстве ей помог халиф Кордовы Абд ар-Рахман III, сын её матери от первого брака.

Еще более интересной является фигура Шагаб (умерла в 933 г.), которая была матерью восемнадцатого Аббасидского халифа аль-Муктадира (годы правления 908–932). Эта невольница греческого происхождения, вошла в гарем халифа аль-Мутадида и была освобождена после рождения ему сына, будущего халифа. Аль-Муктадир в свои 13 лет был первым несовершеннолетним халифом в истории ислама, и в первые годы его правления, был создан совет регентства (ас-сада, «хозяева»), в состав которого, кроме его матери входили в основном женщины. Она имела значительное влияние на государственные дела во время правления своего сына. Еще в самом начале, когда верховный кади Багдада отказался признать ее сына халифом из-за его возраста, Шагаб приказала казнить его.

Очень возможно, что кордовский кади знал о багдадском прецеденте, и посему с его стороны никаких возражений не последовало. Однако возведение на престол малолетнего халифа не всем пришлось по вкусу, а слухи о его психическом расстройстве усиливают волну возмущения, порожденную убийством Аль-Мугиры. С помощью Субх Джафар аль-Мусхафи и ибн Абу Амир делают все, чтобы ослабить напряженность и сделать нового халифа популярным. 8 октября 976 г. новый халиф в парадной одежде и с пышной свитой проехал по улицам Кордовы, одновременно к радости народа был отменен налог на нефть. Так как ибн Абу Амир сумел распространить слух, что именно он предложил это, то за ним начинает закрепляться репутация защитника бедняков.

В этот же день халиф подтвердил назначение Джафара аль-Мусхафи хаджибом и назначил 36-летнего ибн Абу Амира одним из визирей. Но подковерная борьба во дворце продолжается. Благодаря Субх Джафару аль-Мусхафи и ибн Абу Амиру удается привлечь на свою сторону евнухов, всегда играющих большую роль при восточных дворах, и с их помощью ослабить роль сакалибов, и вывести из игры их главарей, что поддерживается населением Кордовы, уставших от их самоуправства и жадности.

Тем временем болезнь и смерть Аль-Хакама II и приход к власти очень молодого правителя побудили христианские королевства совершать рейды на пограничные регионы. Необходимо было срочно контратаковать, Галиб был в Магрибе, и Джафар аль-Мусхафи не находит никого, кто бы взял на себя руководство военной операцией, кроме ибн Абу Амира, который потребовал себе самые лучшие войска и непомерную сумму в сто тысяч динаров на расходы. Хотя с военной точки зрения успех первого похода в феврале 977 года был незначительным, но приведённые в Кордову пленники и военные трофеи произвели огромное впечатление на жителей Кордовы, которые уже отвыкли от военных успехов своей армии. Кроме того, желая завоевать расположение армии, которая испытывала определенное недоверие к этому бывшему кади, превратившемуся в военачальника, он, не скупясь, расточал полученное золото. В этом он полностью преуспел. Офицеры и солдаты были восхищены приветливостью визиря, его щедростью и даже талантами его поваров, так как на время всей кампании он держал стол открытым. Отныне он мог рассчитывать на их преданность, при условии, конечно, что он и дальше будет щедро вознаграждать их заслуги. А именно этой стратегии он будет придерживаться всегда.

В последовавших походах возглавляемая им армия разбила войска коалиции всех трех правителей Леона, Кастилии и Наварры. Хотя ранее этот недоучившийся юрист никогда не командовал войском, теперь ибн Абу Амир показал, что обладает талантом полководца. Это вместе с трофеями, полученными в результате военной кампании и снова торжественно привезенными в Кордову 17 апреля 977 года, снискало ему симпатию народа. Ибн Абу Амир почувствовал себя достаточно влиятельным, чтобы сместить с должности хаджиба Джафара аль-Мусхафи. Он осуществляет блестящую многоходовку. Новая военная репутация позволила ему получить без согласия хаджиба должность сахиба аль-мадина (префекта Кордовы), выполнявшегося ранее сыном аль-Мусхафи. Это привело к открытой конфронтации между аль-Мусхафи и ибн Абу Амиром, до сих пор верным и эффективным слугой хаджиба. Аль-Мусхафи попытался противостоять опасности, женив другого своего сына на дочери Галиба, Асме.

Ибн Абу Амир, умело вмешался, используя заступничество Субх и напрямую предлагая Галибу, уже одобрившему этот союз, отказаться от своего согласия и вместо этого позволить самому ибн Абу Амиру жениться на дочери Галиба. После пышной свадьбы тесть и зять отправились в совместный поход, завершившейся новыми победами. В качестве награды за свои победы оба они получили новые титулы, а именно ибн Абу Амир был назначен «двойным визирем» т. е. имел две наиболее важные визирские должности. Галибу присвоили титул хаджиба — беспрецедентная ситуация, поскольку никогда не было двух хаджибов одновременно. Это лишило Джафара аль-Мусхафи большинства его обязанностей. Ну, а дальше с помощью Субх, аль-Мусхафи было предъявлено обвинение в растрате средств из государственной казны, 26 марта 978 он и все его многочисленные родственники были смещены с должностей и арестованы. Суд над аль-Мусхафи затянулся, официального приговора так и не было. А ибн Абу Амир несколько лет все время (даже в походах) возил с собой закованного в кандалы Джафара, всячески унижая его, пока тот в 983 году умер при не совсем выясненных обстоятельствах.

Пытаясь хоть как-то оправдать садизм ибн Абу Амира по отношению к своему бывшему покровителю, Рейнгардт Дози считает, что ибн Абу Амир мстил аль-Мусхафи за то отвратительное преступление — убийство Аль-Мугиры, которое тот заставил его совершить. Но это лишь предположение, а пока что продолжим рассказ о том, как проходило дальнейшее восхождение ибн Абу Амира к вершинам власти. Сразу же после ареста аль-Мусхафи он был назначен новым хаджибом. Реальная власть была поделена между ним и его тестем. Галиб обеспечивал безопасность халифата, а сам ибн Абу Амир ведал делами в Кордове, постепенно собирая в своих руках все рычаги управления страною. Прежде всего он уменьшил доступность к халифу, становясь постепенно основным посредником между своим господином и остальным миром. Для этого он ограничил влияние на Хишама II его слуг-евнухов, проводит чистку среди телохранителей-сакалиба, заменяя их верными хаджибу наёмниками-берберами. Но теперь против него в Кордове объединяются все, и в конце 978 или начале 979 года была предпринята первая попытка заменить Хишама II на другого Омейяда. Новым халифом предполагалось сделать одного из внуков халифа Абд ар-Рахмана III. Бывший командир сакалиба Джаузар добился аудиенции у Хишама II, во время которой набросился на халифа с кинжалом, но был вовремя схвачен придворным. Ибн Абу Амир воспользовался эти инцидентом, как это потом не раз будет не происходить в истории, для того, чтобы расправиться со всеми возможными политическими противниками и запугать всех остальных. Кади, глава апелляционного суда, признанный руководителем заговора, был распят, сам претендент и многие важные сановники казнены. Те Омейяды, которые не скрылись, находились под пристальным наблюдением. Оригинальное наказание было вынесено поэту Юсуфу аль-Рамади. Этот, как сейчас бы сказали певец богемной жизни, для пропитания слагавший панегирики как Джафару аль-Мусхафи так и ибн Абу Амиру, тоже оказался замешанным в заговор. Всем жителям Кордовы под страхом сурового наказания было запрещено разговаривать с ним, и поэт бродил по городу как мертвец. Ну, поэту еще повезло, певица, которая в своей песне, сделала какие-то намёки на Субх, было по приказу ибн Абу Амира казнена.

Не пострадали только богословы, которые тоже были замешаны в заговоре. Это было связано еще и с тем, что ибн Абу Амир, правильно или неправильно, считался недостаточно правоверным мусульманином. Его нельзя было обвинить, что он проявлял в вопросах веры либеральные настроения, для этого он был слишком осторожен; но ходили слухи, что он любил философию и втайне ею занимался. В то время это было ужасное обвинение. Чтобы умилостивить богословов, ибн Абу Амир совершает один из наиболее позорных с моей точки зрения поступков в своей жизни. Чтобы продемонстрировать своё благочестие, он призвал наиболее консервативных мусульманских богословов провести проверку библиотеки халифа Аль-Хакама, чтобы изъять из неё те книги, которые противоречат нормам ислама. Проверка обнаружила в библиотеке множество книг светского характера (в основном по философии, логике, математике, астрологии и другим неисламским наукам), которые ибн Абу Амир повелел прилюдно сжечь на одной из площадей Кордовы, при этом он сам бросал книги в огонь. Пощадили лишь книги о «приемлемых» предметах, каковых было немного: лексикография, грамматика и мусульманская юриспруденции.

Но не будем слишком возмущаться исламскими богословами. Как показал Люсьен Поластрон в своем очерке «Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек» в истории человечества это происходило постоянно. А мы обратимся к своему совсем недавнему прошлому. В 1920 году Н. К. Крупская, жена В. И. Ленина стала председателем Главполитпросвета при Наркомате просвещения РСФСР. В сферу её деятельности вошли вопросы эстетического воспитания и искусства. И уже в 1920 году Главполитпросвет по инициативе Крупской разослал на места инструкцию о пересмотре каталогов и изъятии из общественных библиотек "идеологически вредной и устаревшей" литературы. Как признавала сама Крупская, "в некоторых губерниях потребовалось вмешательство ГПУ (то есть чекистов), чтобы работа по изъятию началась". Именно Крупская составляла первые "чёрные списки" книг, подлежащих запрету и изъятию из библиотек в Советской России. В 1924 году она включила в эти списки Платона, Канта, Шопенгауэра, Лескова и даже Вальтера Скотта, Фенимора Купера и Дюма-отца. Ну и, конечно, циркуляр, подписанный Крупской, запрещал выдавать читателям Библию и любую другую религиозную литературу82. Большая часть изъятых книг была, разумеется, уничтожена; но если исламские богословы устраивали публичные сожжения на городских площадях, то в СССР это делали подальше от людских глаз.