Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова

«Под соглашением между рабочим классом и крестьянством, – говорит Ленин, – можно понимать что угодно. Если не иметь в виду, что соглашение с точки зрения рабочего класса лишь тогда является допустимым, правильным и принципиально возможным, когда оно поддерживает диктатуру рабочего класса и является одной из мер, направленных к уничтожению классов, то формула соглашения рабочего класса с крестьянством, конечно, остается формулой, которую все враги советской власти и все враги диктатуры в своих взглядах и проводят». (ЛЕНИН. Сочинения, том XXXVI, стр. 387).

И далее:

«Теперь, – говорит Ленин, – пролетариат держит в руках власть и руководит ею. Он руководит крестьянством. Что это значит – руководить крестьянством? Это значит, во-первых, вести линию на уничтожение классов, а не на мелкого производителя. Если бы мы с этой линии, коренной и основной, сбились, тогда мы перестали бы быть социалистами и попали бы в лагерь тех мелких буржуа, в лагерь эсеров и меньшевиков, которые являются сейчас самыми злейшими врагами пролетариата». (ЛЕНИН. Сочинения, том XXXVI, стр. 399–400).

Вот, она, точка зрения ЛЕНИНА по вопросу о союзе с основными массами крестьянства, о союзе с середняками.

Ошибка группы т. Бухарина по вопросу о середняке состоит в том, что она не видит двойственной природы, двойственного положения середняка между рабочим классом и между капиталистами. «Середняк есть класс колеблющийся», – говорил Ленин. Почему? Потому, что середняк, с одной стороны, труженик, что сближает его с рабочим классом, а с другой стороны – собственник, что сближает его с кулаком. Отсюда – колебания середняка. И это верно не только теоретически. Эти колебания проявляются также на практике ежедневно, ежечасно. «Крестьянин, – говорит Ленин, – как труженик, тянет к социализму, предпочитая диктатуру рабочих диктатуре буржуазии. Крестьянин как продавец хлеба тянет к буржуазии, к свободной торговле, т. е. назад, к “привычному”, старому, “исконному” капитализму». (ЛЕНИН. Сочинения, том ХХIV, стр. 314).

Поэтому союз с середняком может быть прочным лишь в том случае, если он направлен против капиталистических элементов, против капитализма вообще, если он обеспечивает руководящую роль рабочего класса в этом союзе, если он облегчает дело уничтожения классов».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд., стр. 250–260).

Бухаринцы-рыковцы стремились проводить политику мирного сожительства с кулаком, политику «врастания кулака в социализм» вместо политики большевистской партии, направленной в 1928–1929 гг. на усиление наступления на кулака, а затем – на ликвидацию кулачества на базе сплошной коллективизации.

Так, бухаринцы-рыковцы стремились увековечить кулацкую кабалу и эксплуатацию бедняцко-середняцких масс крестьянства со стороны кулачества.

Антиленинская контрреволюционная теория «врастания кулака в социализм» означала, что бухаринцы-рыковцы выступают против диктатуры пролетариата и стремятся разоружить рабочий класс перед классовыми врагами. Известно, что эта «теория врастания капиталистов в социализм» была разоблачена и разгромлена тов. СТАЛИНЫМ.

В тесном союзе с вредителями типа КОНДРАТЬЕВА, ЧАЯНОВА, ГРОМОНОВА и др. бухаринцы-рыковцы развивали такие контрреволюционные «теории», как «теорию» равновесия секторов советского хозяйства, «теорию» самотека и «теорию» устойчивости мелкокрестьянского хозяйства. Эти буржуазно либеральные «теории» были разоблачены тов. СТАЛИНЫМ в его речи на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года.

В этой речи т. СТАЛИН разоблачил все буржуазно-либеральные теории, которыми правые пытались подменить ленинизм. Так обстояло дело с теорией равновесия секторов советского хозяйства. По этой «теории» выходило, что социалистический и несоциалистический, капиталистический сектора советского хозяйства развиваются рядом, не меняя друг друга, и в ходе этого развития должны слиться в один социалистический поток.

Тов. СТАЛИН вскрыл антимарксистскую сущность этой теории, рассчитанной на какой-то третий, несуществующий – не социалистический и не капиталистический путь развития.

Тов. СТАЛИН показал, что эта теория направлена против марксистско-ленинской теории классовой борьбы, против марксистской теории воспроизводства. Тов. СТАЛИН показал, что нельзя «в продолжение более или менее долгого периода базировать советскую власть и социалистическое строительство на двух разных основах – на основе самой крупной и объединенной социалистической промышленности и на основе самого раздробленного и отсталого мелкотоварного крестьянского хозяйства». Укрупнение этого хозяйства может идти только по двум путям.

«Существует путь капиталистический, состоящий в укрупнении сельского хозяйства посредством насаждения в нем капитализма, путь, ведущий к обнищанию крестьянства и к развитию капиталистических предприятий в сельском хозяйстве, этот путь отвергается нами как путь, несовместимый с советским хозяйством. Существует другой путь, путь социалистический, состоящий в насаждении колхозов и совхозов в сельском хозяйстве, путь, ведущий к объединению мелкокрестьянских хозяйств в крупные коллективные хозяйства, вооруженные техникой и наукой, и к вытеснению капиталистических элементов из земледелия. Мы стоим за этот второй путь.

Стало быть, вопрос стоит так: либо один путь, либо другой, либо назад – к капитализму, либо вперед – к социализму. Никакого третьего пути – нет и не может быть. Теория “равновесия” есть попытка наметить третий путь. И именно потому, что она рассчитана на третий /несуществующий/ путь, она является утопичной, антимарксистской».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд., стр. 302).

В неразрывной связи с этой теорией стояла также антимарксистская теория «буржуазного типа» /СТАЛИН/, называвшаяся правыми «теория» самотека. «Теория» самотека утверждала, что социалистическое преобразование деревни может пойти стихийным путем, без вмешательства пролетариата и его партии, само собой, путем самотека. Защищая эту теорию, правые старались зачеркнуть принципиальное различие между развитием мелкотоварного крестьянского хозяйства при капитализме и при переходе к социализму и отбросить ленинское положение о ведущей роли пролетариата по отношению к крестьянству.

«При капитализме, – говорил т. СТАЛИН, – деревня шла стихийно за городом, потому что капиталистическое хозяйство города и мелкотоварное хозяйство крестьянина являются в своей основе однотипным хозяйством».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд., стр. 303).

Иное дело при переходе к социализму, когда мелкокрестьянское хозяйство в своей основе – не однотипно с социалистическим производством в городе.

«Стало быть, чтобы мелкокрестьянская деревня пошла за социалистическим городом, необходимо еще, кроме всего прочего, насаждать в деревне крупные социалистические хозяйства в виде совхозов и колхозов, как базы социализма, могущие повести за собой во главе с социалистическим городом основные массы крестьянства».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд., стр. 304).

О «теории» устойчивости мелкокрестьянского хозяйства тов. СТАЛИН писал, что она «…имеет своей целью лишь одно: восхваление и упрочение капиталистических порядков. И именно потому, что она имеет такую цель, именно поэтому удалось марксистам так легко разбить эту теорию. Но дело теперь не в этом. Дело в том, что наша практика, наша действительность дает новые аргументы против этой теории, а наши теоретики странным образом не хотят или не могут использовать это новое оружие против врагов рабочего класса. Я имею в виду практику уничтожения частной собственности на землю, практику национализации земли у нас, практику, освобождающую мелкого крестьянина от его рабской приверженности к своему клочку земли и облегчающую тем самым переход от мелкого крестьянского хозяйства к крупному, коллективному хозяйству.

В самом деле, что привязывало, привязывает и будет еще привязывать мелкого крестьянина в Западной Европе к его мелкому товарному хозяйству? Прежде всего и главным образом наличие своего собственного клочка земли, наличие частной собственности на землю. Он копил деньги годами для того, чтобы купить клочок земли, он его купил и, понятно, он не хочет с ним расстаться, предпочитая переносить все и всякие лишения, предпочитая впасть в дикость, лишь бы отстоять свой клочок земли – основу его индивидуального хозяйства. Можно ли сказать, что этот фактор в таком его виде продолжает действовать и у нас, в условиях советских порядков? Нет, нельзя сказать. Нельзя сказать, так как у нас нет частной собственности на землю. И именно потому, что у нас нет частной собственности на землю, у нас нет и той рабской приверженности крестьянина к земле, которая имеется на Западе. А это обстоятельство не может не облегчать перехода мелкокрестьянского хозяйства на рельсы колхозов.

Вот где одна из причин того, что крупным хозяйствам в деревне, колхозам в деревне, удается так легко демонстрировать у нас, в условиях национализации земли, свое превосходство перед мелким крестьянским хозяйством.

Вот где великое революционное значение советских аграрных законов, уничтоживших абсолютную ренту, отменивших частную собственность на землю и установивших национализацию земли.

Но из этого следует, что мы имеем в своем распоряжении новый аргумент против буржуазных экономистов, провозглашающих устойчивость мелкокрестьянского хозяйства в его борьбе с крупным хозяйством».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд. стр. 304–305).

Совершенно ясно, что в крестьянском вопросе, как и в других вопросах, бухаринцы-рыковцы сошлись вместе с троцкистами-зиновьевцами. Иначе не могло и быть. Ведь и те, и другие ополчились против социалистической переделки основных масс крестьянства под руководством диктатуры пролетариата, боролись за реставрацию капитализма.

Вот, что говорил тов. СТАЛИН о единстве взглядов бухаринцев-рыковцев и троцкистов-зиновьевцев по аграрному вопросу:

«Что было бы, если бы мы послушались правых оппортунистов из группы т. БУХАРИНА, если бы отказались от наступления, свернули бы темп развития индустрии, задержали бы развитие колхозов и совхозов и базировались бы на индивидуальном крестьянском хозяйстве?

Мы наверняка сорвали бы нашу индустрию, загубили бы дело социалистической реконструкции сельского хозяйства, остались бы без хлеба и расчистили бы дорогу для засилья кулачества. Мы сидели бы у разбитого корыта.

Что было бы, если бы мы послушались “левых” оппортунистов из группы ТРОЦКОГО – ЗИНОВЬЕВА и открыли бы наступление в 1926/27 гг., когда мы не имели никакой возможности заменить кулацкое производство производством колхозов и совхозов?

Мы наверняка сорвались бы на этом деле, продемонстрировали бы свою слабость, усилили бы позиции кулачества и вообще капиталистических элементов, толкнули бы середняка в объятия кулачества, сорвали бы наше социалистическое строительство и остались бы без хлеба. Мы сидели бы у разбитого корыта.

Результаты – те же самые.