Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)

Мудрость и невежество

Собственно мудрец в «Люйши чуньцю» обозначен термином, обыкновенно переводимым словом «совершенномудрый», однако заметим, что он существует как бы в двух ипостасях: как просто мудрец и как мудрый царь, причем первый переходит на роль второго, попадая на царство, становясь «лицом к югу». При этом сущности своей он не изменяет, а потому для наших целей мы можем пока не учитывать различия между просто мудрецом и мудрецом на царстве.

Мудрецы происходят из обыкновенных людей, даже сплошь и рядом из простых, постепенно обретая атрибут мудрости. Процесс этот достаточно сложен и продолжителен, однако в основе его лежит, по-видимому, представление о том, что коль скоро, как мы видели, человек состоит в значительной степени из того же материала, что и прочие наблюдаемые объекты, а именно, из ци, то и мудрость в нем определяется главным образом особым качеством этого ци, или особой его «тонкостью».

Величие и разумность — не врожденные качества мудреца, а качества, присущие цзинци — как эссенция ци: «Такова природа цзинци — она легка и дает полет, подвижна и дает бег, прекрасна и дает красоту, растуща и дает рост, просвещена и дает разум»[126]. При этом цзинци по функции выше ци и потому в некотором смысле им управляет в человеческом теле. Но и сам цзинци управляется внешними по отношению к нему факторами: «Проточная вода не зацветает, дверную петлю не точит червь. Это от движения. Телесная ци сродни этому. Если тело неподвижно, цзин не переливается по нему; когда цзин не переливается — ци в застое. Если ци застоится в голове, — это вызовет головные боли и простуду, если в ушах — шум в ушах и глухоту, если в глазах — нагноение и слепоту, если в носу — насморк и гайморит, если в животе — газы и икоту, если в ногах — паралич и судорогу»[127].

Если ци обеспечено нормальное функционирование в организме, он достигает всех уголков тела, в том числе и сердца, обители мысли[128] и души, состоящей, по всей видимости, также из ци особого качества. Ци души — это еще более тонкая фракция, чем цзинци. Познание души представляет собой не что иное, как обретение единого[129], т. е. выполнение в полном объеме задачи, стоящей перед мудрецом, — именно душой мудрец слит с великим единым[130]. Поскольку великое единое (единое) есть, как мы видели, некое тело, то и сродное ему должно пониматься как тело, целостность. В случае с мудрецом под такой целостностью понимается собственное его тело, посему и основной, и первоочередной задачей для мудреца будет сохранение своего тела «в целости». Интересно, что тело в данном контексте называется словом «небо», этим подчеркивается связь между человеком как целостностью и его предком-небом (природой) как целостностью: о мудреце говорится, что он предпринимает определенные действия, «с тем, чтобы сохранить в полноте свое собственное существо (букв. небо. — Г. Т.)»[131].

Сохранение в полноте собственного существа ведет к гармонии души и в конечном итоге — к возвышению мудреца до его предков, неба и земли: «Когда существо в полноте, дух обретает гармонию. Зрение обостряется, слух становится чутким, обоняние — тонким, вкус отменным, все триста шестьдесят суставов — гибкими и послушными. Такой человек не говорит, но ему верят, не размышляет, но творит должное, не мудрствует, но постигает истину. Разумом проникает небо и землю, душой обнимает вселенную. Нет среди сущего, чему бы он не внял, чего бы не вместил. Он сродни небу и земле»[132].

Сохранение им своего тела в целости в пространственном смысле есть сохранение всех его элементов, во временном — сохранение всех его элементов на протяжении всей жизни, которая при выполнении первого условия будет как раз нормально долгой. По этому поводу существует соответствующее разъяснение: «Когда живут долго, это не значит, что удлиняют короткую от природы жизнь. Просто проживают до конца отпущенное природой»[133].

Главный враг долголетию — вещи, если не уметь с ними обращаться должным образом, ведь вещи — «это то, чем питают свое существо, а не то, что питают своим существом»[134]. Сами по себе вещи не плохи и не хороши, поскольку они объективны и могут быть употреблены как на пользу, так и во вред. «Мудрец познает соотношение инь и ян и отличает благотворное для тьмы существ, дабы помогать жизни. Потому ум и душа его покойны в теле, и живет он долгие годы»[135].

В целом вся система мер, направленная на достижение состояния гармонии, обозначается термином «упорядочение». Упорядочение собственного тела достигается мудрецом путем подражания природе (небу-земле). Мудрец — это прежде всего человек с «упорядоченным телом». Тогда как невежда — это прежде всего человек (по комментарию Гао Ю) с «неупорядоченным телом»[136]. Неупорядоченность его тела, а следовательно, и души проистекает из неправильного отношения к вещам и явлениям внешнего по отношению к его телу мира.

Мудрец сохраняет природу человека как вида, невежды ее утрачивают, поскольку не ведают, что существенно, а что несущественно; поскольку же не ведают этого, то «существенное мнят несущественным, несущественное — существенным. В этом случае каждый их шаг обречен на неудачу»[137].

Существенным невежда мнит, главным образом, вещи внешнего мира, яркие и привлекательные. Притом, если он богат и знатен, то подвержен этому больше, так как вещи для него доступней. Бедным же и незнатным «вещи даются с трудом, и даже при большом желании им едва ли доступны излишества»[138]. В этом смысле богатство и знатность хуже бедности и худородства.

Различать полезное и вредное человек способен благодаря заложенному в нем от природы особому качеству — цин. Можно сказать, главное различие между мудрецом и невеждой проходит по линии отношения к тому, что выражено данной категорией. Как мы помним, человек был поначалу рожден небом, и в этом первоначальном своем виде сына природы был индифферентен по отношению к миру. Но такое его состояние, так сказать, первобытной невинности продолжалось недолго, ибо «небо... наделяет его любострастием. Если бы человек не обрел бы его, он не искал бы ему удовлетворения. От неба же человек наделен злобой. Если бы он не обрел ее, он не ходил бы кривыми путями»[139]. Эта способность к желанию и отвращению дана от неба-природы, и потому человек не может ни избавиться от нее, ни что-либо в ней изменить[140]. Как и долголетие, эта способность входит в природу человека. Именно эта его врожденная способность стремиться к приятному и избегать неприятного и получила наименование цин. «Все, обладающее сущностью (цин. — Г. Т.) и плотью, должно быть соответствующим образом вскармливаемо. Излишний холод или жар, переутруждение или праздность, голод или перекормленность — эти шесть вещей противны истинной сущности. Тому, кто вскармливает, следует следить за тем, что противно истинной сущности, дабы прийти к тому, что согласно истинной сущности»[141]. Тот, кто в течение продолжительного времени способен поддерживать соответствие между требующимся вскармливаемому и предоставляемым вскармливающим, «обретает долгую жизнь»[142], что, как мы видели, проистекает из сохранения в целости природы. Благодаря наличию цин человек в состоянии отличить полезное от вредного для его природы, так как именно наличие у него этого свойства побуждает его интуитивно стремиться к приятному и сторониться неприятного. Можно сказать, что все, обладающее цин, инстинктивно реагирует положительно или отрицательно на внешние раздражители. Информацию же о раздражении человек получает через ощущения, передающиеся в его сознание. Рефлективная цепочка выглядит, следовательно, таким образом: с помощью внешних органов (тактильны конечности и вся поверхность тела[143]) человек реагирует на внешние раздражители, т. е. на среду вообще, получает о них информацию; наличие у него цин позволяет ему оценить эту информацию с точки зрения ее полезности или вредности для его природы: в первом случае цин будет заставлять человека желать приятного объекта, во втором случае цин будет заставлять человека испытывать отвращение к неприятному объекту. Соответствующим образом он и будет корректировать свое поведение: в первом случае стремиться к объекту, а во втором его избегать.

То же самое происходит и когда человек реагирует на среду через органы восприятия, с той лишь разницей, что каждому органу соответствуют свои собственные, особые пожелания, в них цин специализирована. Общая цин человека «жаждет долголетия и ненавидит преждевременную смерть, жаждет спокойствия и ненавидит тревогу, жаждет славы и ненавидит позор, жаждет отдохновения и ненавидит труды. Когда эти четыре стремления удовлетворяются, а четыре ненавистные вещи удаляются, сердце приходит к упорядоченности»[144].

Специализированная цин ушей, глаз, носа и рта состоит соответственно в желании ими прекрасных звуков, видов, ароматов и вкусовых ощущений. Однако эти внешние органы восприятия представляют внутренние органы (соответственно печень, легкие, почки и желчный пузырь), из которых главный — сердце. Поэтому, когда сердце нерадостно, органы восприятия утрачивают все желания. «Жаждут (приятного — Г. Т.) ухо, глаз, нос или рот, но радуется или не радуется сердце. А сердце может радоваться лишь тогда, когда оно пребывает в гармонии и равновесии. Ухо, глаз, нос или рот могут предаться своим желаниям лишь тогда, когда радуется сердце. Порадовать же сердце можно, приведя его к гармонии. Приходит же сердце к гармонии, когда оно следует упорядоченному»[145].

Субстратом всех вышеперечисленных психических состояний человека и их эволюции, материальным носителем психосоматической информации выступает ци — естественное связующее звено между телом и средой: и то, и другое представляет собой ци в разных формах; сообщение между ними происходит за счет своеобразного резонанса[146].

Цин специализируется по шести видам желаний — четыре вида цин обслуживают органы восприятия, а именно, как мы видели, глаза, уши, нос и рот, и еще два вида представляют, по-видимому, цин всего тела (организма) в целом, так как реагируют непосредственно (инстинктивно) на жизнь и смерть как состояния[147]. Реализация всех шести желаний зависит непосредственно от состояния сердца, связанного, по всей видимости, с состоянием специализированного субстрата ци, который может пребывать в состоянии «утвержденном»[148] и в состоянии «смятения»[149]. Когда ци сердца в «смятении», все органы восприятия отключаются, так как им передается «смятение» ци сердца, что связано со специализированным ци «девяти отверстий»[150]. Именно этой передаточной функцией объясняется, по-видимому, столь широкая специализация ци в человеческом теле вообще.

Наличие такой достаточно сложной системы взаимосвязей между различными органами восприятия среды и таким чутким аппаратом, реагирующим на все изменения окружающей среды, как цин, объясняется лишь тем, что такова природа человека, данная ему от неба при рождении со всеми присущими ей, прирожденными свойствами. Выражаясь современным языком, син — это совокупность всех элементов человека как сложной биологической системы, а цин — тот аппарат этой системы, посредством которого она способна сохранять гомеостазис.