Кейдж

Глава 12

Грег

Последнее, с чем мне хотелось бы иметь дело после, возможно, самого лучшего секса в моей жизни, — это сумасшедшая Мэнди. Легко игнорировать телефон, когда влажная, упругая киска Мелиссы сжимает мой член. Нет ни одной чертовой вещи в мире, которая могла бы оторвать меня из нее. Ощущение ее тела. Я никогда не испытывал ничего подобного, и это то, от чего я не готов отказаться в ближайшее время.

Когда я впервые увидел ее, я понял, что она стоит того, чтобы приложить усилия, и она это оправдывает. Блядь. У меня в штанах становится тесно от одной мысли о том, что она так дерзко себя ведет. Последнее, что мне нужно, когда я имею дело с Мэнди и ее сумасшествием, — это чертовски крепкий стояк. Она воспримет это дерьмо как поощрение.

Выходить из дома и знать, что Мелисса сейчас лежит в моей постели обнаженная и весьма удовлетворённая, очень тяжело. Я должен был бы беспокоиться о том, что между нами такая сильная связь, но это то, что я искал, то, чего я хочу.

Единственная проблема — потенциальный «только секс», который она озвучила прошлой ночью. Когда она рассказала мне о своей сестре, мое сердце остановилось. Прямо там, в груди, просто резко остановилось. Могу ли я быть уверен? Нет. Я чертовски уверен, что ее сестрой была София Вагнер? Да. При первой же возможности я обрушу на Деррика огненный шторм. Сын? Он ни разу не упомянул, что у нее был ребенок, который пережил это дерьмо. Черт возьми, он вообще не говорил мне, что у него есть ребенок! Конечно, я мог бы винить себя за то, что не проверил это, но это то, за что я плачу Деррику. Саймон узнал бы в течение секунды, если бы я снова наблюдал за ним. Скользкий ублюдок.

Я был настолько поглощен поиском мести за Грейс, что позволил ей ослепить меня. Аксель с самого первого дня говорил мне, чтобы я позволил одному из других парней взять на себя ответственность и быть моими глазами, но для меня это слишком важно. И в итоге мне нечего показать. Грейс умерла, сестра Мелиссы умерла, и этот ублюдок легко отделался.

Теперь я должен понять, смогу ли я сказать Мелиссе, что человек, забравший ее сестру, мать ее племянника, — это тот, кого я пытался остановить, но безуспешно.

Я ударяю кулаком по рулю и завожу машину. Не прошло и нескольких минут, как я подъехал к воротам и увидел встревоженного Стэна.

— Эй, чувак, где она?

— О, привет, мистер Кейдж. — Он расхаживает взад-вперед по своему маленькому офису, явно потрясенный сумасшедшей сучкой, которая стала моей тенью. Дайте девушке хороший член, и она вдруг подумает, что у вас есть ответы на вопросы о мире во всем мире. — Она — она там, мистер Кейдж. Простите, что я звонил так много раз, но она не уходила, и когда она начала пытаться перелезть через ворота, я не знал, что делать.

— Ты поступил правильно, Стэн. Не волнуйся за нее. Я сейчас же все улажу, хорошо? — Бедный старик, думающий, что у него есть легкая работа, чтобы занять себя между играми в гольф.

Подойдя к воротам, я вижу, что она стоит у своей машины, скрестив руки на груди с высоко поднятым подбородком. Что. Это. Блядь?

— Аманда. — Она даже не вздрагивает от моего язвительного тона. Ни брови, ни изгиб губ, ничего. Ни единой реакции на то, что я не хочу ее видеть здесь. — Что ты здесь делаешь?

Она направляется ко мне, отталкиваясь от своего безупречного BMW, который, я уверен, купил ей папаша, и вышагивает, как опытная шлюха, которой она и является.

— Грег, малыш… Я знала, что ты будешь рад меня видеть! Я хотела сделать тебе сюрприз и принести завтрак в постель, но этот человек не впустил меня. Я сказала ему, что ты не будешь возражать, детка.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти скрытые камеры, которые должны быть где-то здесь. Не может быть, чтобы эта сучка была в себе.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Мэнди? Никогда. Я бы никогда не дал тебе доступ в мой дом. Ты знаешь, где, черт возьми, меня найти только потому, что я был достаточно глуп, что привел тебя сюда; это была моя ошибка. Иди домой, Мэнди. Иди и забудь, что ты меня знаешь. — Развернуться и уйти от ворот должно было быть легко, но, когда я слышу крик банши, я не мог не обернуться.

Сказать, что я был потрясен, увидев, как она пытается взобраться на ворота — ничего не сказать. Но вот она — длинные ноги, кроткая юбка и светлые волосы, пытается перелезть через гребаные ворота. Сумеречная зона, это единственное объяснение, которое я могу назвать.

Покачав головой над абсурдом, который представляет собой Аманда Уайт, я поворачиваюсь и пытаюсь вернуться к Стэну, но не успеваю я сделать и шага, как она начинает кричать. Не обычные крики сумасшедшей девчонки, а такое дерьмо, как будто оно прямо из фильма "Экзорцист". Я проверяю Стэна, а затем отхожу назад, чтобы разобраться с этой чокнутой, изображающей обезьяну на наркотиках. Бедняга выглядит напуганным.

— Мистер Кейдж? Вам… мне позвонить кому-нибудь? — Он возвращается в безопасность своего маленького кабинета, но держит телефон за дверью. — Просто дайте знать, мистер Кейдж. — И с этими словами он закрывает дверь.

Гребаная дура. Все, чего я хочу, это вернуться к Мелиссе, но это дерьмо должно прекратиться.

Когда она видит, что я начинаю возвращаться, она тут же затихает и начинает спускаться обратно. Ее рубашка наполовину расстегнута, на ней нет туфель и, я почти уверен, что здравомыслие отсутствует.

— Во что, черт возьми, по-твоему, ты сейчас играешь, Мэнди? — Я рычу. Мой голос звучит примерно так же смертоносно, как я слышал его раньше, и это первый раз, когда я обращаюсь таким тоном к женщине. — Между нами ничего нет, и ты это знаешь.

— Но… малыш, — хнычет она, — я видела тебя прошлой ночью. Во время церемонии ты продолжал смотреть прямо на меня. Как будто ты не мог дождаться, когда это будем мы. Я знаю, что сейчас ты просто играешь в недотрогу. Все в порядке, детка. Я знаю, чего ты хочешь на самом деле.

Как, черт возьми, я мог так сильно ошибиться в человеке. По шкале от одного до десяти, эта сучка — пятьдесят, и это еще очень щедро, она не в себе, ей нужен белый халат и ежедневные таблетки, мать ее.

— Открывай, Стэн, — кричу я через плечо. Когда ворота открываются настолько, что я могу проскочить, я приближаюсь к ней. Мое лицо ни хрена не располагает к контакту, но это ее не останавливает, нет, черт возьми, не останавливает. Видимо, то, что я переступил через эти ворота, стало моей первой ошибкой. Думать, что у нее осталось хоть немного рассудка, — вторая. Она визжит, как чертов тюлень, и бросается на меня.

— О, детка! Я так и знала! — Я чувствую, как ее нелепо длинные ногти впиваются в мою шею, когда она обрушивает свой рот на мое лицо. Я изо всех сил пытаюсь побороть желание оттолкнуть ее и терплю неудачу, что только разжигает мою ярость.

— Слезь с меня, сейчас же. — Она обхватывает ногами мои бедра и даже не ослабляет хватку на моей шее.

— Почему, детка? Разве ты не хочешь отвести меня к себе прямо сейчас? Мы можем отпраздновать!

— Отвали. От меня. Сейчас же.

— Ладно, глупыш! Я понимаю; ты не хочешь, чтобы кто-нибудь смотрел. Я знаю, как ты, должно быть, хочешь мое тело только для своих глаз.

Какого хрена!

— Женщина, ты, блядь, сошла с ума. Давай я тебе быстро объясню, потому что прямо сейчас у меня есть дела поважнее. Я буду настолько ясен, насколько это, блядь, возможно, чтобы в твоей голове не было места для того, чтобы превратить это дерьмо во что-то, чем оно не является. То, чего, черт возьми, никогда не будет. Во-первых, я точно не смотрел на тебя вчера. На кого я смотрел — не твое собачье дело, но уверяю тебя, она знает, что мой взгляд не мог оторваться именно от нее. Во-вторых, это не трудно получить. Это я пытаюсь сейчас убраться подальше. И последнее, я не хочу, чтобы ты приближалась к моей постели. Я не хочу, чтобы ты была у меня дома и согревала простыни, пока я не вернусь. То, чего я хочу, очень далеко от всего этого дерьма. Послушай, Мэнди, ты была удобна. Мне нужно было то, что ты предлагала, и я никогда не давал тебе обещаний. Не. Блядь. Давал.

Мудрый человек предвидел бы удар когтями в лицо, но я слишком занят мыслями о том, как заставить ее уйти и вернуться в свой дом, что ее пощечина — последнее, что я вижу. Ее фальшивая игра срывается, и я клянусь, что дьявол смотрит на меня. Я поднимаю руку и вытираю кровь, которая, как я чувствую, стекает по моей щеке. Будет забавно объяснить это Мелиссе.

— То, что у нас было, было реальным, и ты это чувствовал! Я никому не позволю встать на пути к тому, чего я хочу. Как насчет того, чтобы ты это услышал, Грег!

— Мы вообще сейчас на одной гребаной планете? Ты мне на хрен не нужна, Мэнди! Никогда не обещал большего, и ты, блядь, это знаешь. — Она даже не вздрагивает, когда я вхожу в ее личное пространство. У нее нет страха, или, может быть, у нее есть желание умереть. — Если ты даже подумаешь о том, чтобы приблизиться к моей девушке, я превращу твою жизнь в ад. — И с этими словами я поворачиваюсь и иду обратно через ворота. Хотя мне следовало прикрывать спину, потому что получить каблуком между лопаток — это вам не пикник.

— Ты еще пожалеешь об этом, Грег!

Я жду, пока закроются ворота, прежде чем подойти к Стэну.

— Извини за это. Позвони, если увидишь ее снова, хорошо?

— Да, о… да, мистер Кейдж. — Он так быстро кивает своей старой обветренной головой, что я слегка опасаюсь, как бы он не поранился.

— Хорошего дня, Стэн. Извини за это небольшое недоразумение.

Я проделываю долгий обратный путь, выбирая несколько дополнительных дорог, в попытке успокоиться. Я действительно надеялся насладиться днем с Мелиссой, узнать ее получше, без этих концертов. К сожалению, мне придется вернуться и объяснить, почему у меня на лице следы от когтей, и я воняю, как дешевая шлюха.

Охуенно.

Мелисса

Я слышу, как хлопнула входная дверь, но не шевелю ни единым мускулом после теплой ванны. Прошло много лет с тех пор, как я наслаждалась такой роскошью. Я так привыкла к своей ржавой, заляпанной душевой кабинке, что, возможно, никогда не выйду из этой комнаты.

— Красотка?

— Здесь! — Я отвечаю с легкой улыбкой на губах. Кто бы мог подумать, что это прозвище приживется ко мне.

— Черт возьми… — бормочет он за моим плечом. Я нацепляю самую обольстительную улыбку, какая только есть в моем арсенале, и поворачиваю голову. Улыбка и приглашение присоединиться замирают на моих губах.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? — Он не только выглядит так, как будто только что дрался с медведем и проиграл, но и беззаботное настроение, с которым мы оба проснулись, давно прошло. — Ты в порядке?

— Сейчас да, — тихо отвечает он. Я в ошеломленном молчании наблюдаю, как он начинает снимать с себя одежду. Когда он подходит и встает рядом с ванной, я облизываю губы.

— Я вижу. Почему бы нам не поговорить о том, что с твоим лицом и почему на тебе красная помада? — Мне следовало бы разозлиться, но любопытство, похоже, побеждает в этом эмоциональном раунде.

— Блядь! — шипит он. — Детка, впусти меня, чтобы я мог почувствовать тебя рядом.

Ладно, с этим не поспоришь, но сначала я хочу получить ответы.

— Я так не думаю, жеребец. Говори.

— Черт, ты можешь надрать мне яйца позже, но позволь почувствовать тебя рядом, детка. Мне это нужно, чтобы успокоиться. — Он перелезает через край и устраивается поудобнее, прежде чем притянуть меня спиной к себе спереди и потереть руками каждый сантиметр моей кожи, до которого может дотянуться.