Кейдж

Глава 13

Мелисса

Верный своему слову, мы проводим весь день воскресенья, уткнувшись друг в друга. Те разы, когда нам удается выйти на воздух, чтобы подкрепиться, заканчиваются еще более невероятным сексом в случайных местах по всему дому. Я не хочу, чтобы этот день заканчивался, но утро понедельника наступает быстрее, чем мне хотелось бы, и я знаю, что мне пора домой.

— Останься, — бормочет он мне в шею, когда я пытаюсь встать с кровати. У меня болят места, которые никогда не болели. Это самое лучшее чувство.

— Не могу. Я должна быть дома в 7:00. — Я безуспешно пытаюсь покинуть его теплый кокон секса.

— Езжай утром, — отвечает он, скользя рукой вниз по моему телу и по моим влажным губам. — Останься.

— Грег, правда. Я не могу остаться, мне нужно вставать, а, чтобы встать, мне вообще-то нужно выспаться.

Его пальцы прекращают свое движение, и через несколько секунд я лежу на спине, а его твердое тело накрывает мое.

— Придешь завтра? — Его голубые глаза ищут мои, и в них не отражается ничего, кроме невысказанного обещания. — Давай, Красавица. — Его бедра начинают тереться о мои. С каждым толчком вперед металл его члена ударяется о мой клитор и посылает разряды по моему телу, электризуя кожу и сжигая кровь. — Если ты не хочешь остаться, по крайней мере, попрощайся как следует.

Этот человек… как здорово, что я сбила его на несколько ступеней по шкале эго. Наблюдать за тем, как блестят его глаза, когда я с силой отталкиваю его от себя, а потом прыгаю сверху, — бесценно.

— Что ты имел в виду? — спрашиваю я, потирая набухший член о твердое тело. — Ты хотел поцелуй на ночь?

— Да, Красавица, поцелуй меня на ночь, и я, возможно, позволю тебе уйти.

Со смехом, слишком громким даже для моих ушей, я скольжу руками по его животу и тяну его руки над головой.

— Не двигайся.

Наклоняясь, я провожу руками по его твердой груди, оставляя красные линии там, где мои ногти проходят по его разгоряченной коже. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы он почувствовал жжение.

— Готов к поцелую? — Он близок к срыву, и мне это чертовски нравится. Не предупреждая его о своих намерениях, я сползаю с его тела. Он приподнимает одну темную бровь, когда я опускаюсь на колени рядом с его плечом. — Поцелуй, малыш, — говорю я немного повернувшись, подношу свою киску к его губам, и мой рот плотно обхватывает его пульсирующий член. Я слегка наклоняюсь, когда чувствую, как его большие руки хватают меня за бедра и притягивают ближе к его рту, его пальцы впиваются в мою кожу, чтобы не потерять хватку.

— Ты не следуешь правилам. — Шучу я.

Он резко прикусывает мою киску, приоткрывает рот ровно настолько, чтобы заговорить, и ворчит:

— К черту правила. Черт возьми, ты такая чертовски вкусная.

Когда он возвращает губы обратно и сжимает их, я стону, как шлюха, и снова опускаю губы к его члену. Кольца на секунду выбивают меня из колеи, пока я не узнаю, как ими играться, и, что более важно, как ему нравится, когда я ими играю. Когда я провожу по кольцу кончиком языка, он стонет. Когда я обхватываю губами оба пирсинга и провожу по ним языком, все его тело подрагивает, и он с рыком прижимается к моему клитору. Он почти слетает с кровати, когда я глубоко вбираю его в горло и заглатываю головку.

— Черт! — рычит он мне в кожу, поворачивая голову и прикусывая мое бедро. Единственное, что он делает, — это разжигает мое желание. Я беру его так глубоко, как только могу, а затем медленно поднимаю свой рот обратно. — Мелииии…, — он замолкает, и через несколько секунд, почувствовав, как его пресс сжимается под моими сиськами, он снова приближает свой рот к моему влажному центру и впивается в него.

Мы продолжаем дуэль друг с другом добрых десять минут, молча провоцируя другого кончить первым, но, когда он берет одну из рук, крепко сжимающих меня, и слегка проводит пальцем по моей заднице, я знаю, что долго не продержусь. Он проводит пальцем везде, пока не погружает его глубоко. Всего несколькими глубокими толчками, и, я кончаю на его язык. Я высвобождаю свой рот и громко кричу.

— Ты… Боже… черт, — он слегка смеется над моей пульсирующей сердцевиной, и прежде, чем я успеваю снова прижаться ртом к его набухшей длине, он за считанные секунды поднимает меня в воздух и укладывает на спину.

— Нельзя медлить, детка, ты слишком сильно меня напрягаешь.

— Презерватив, Грег.

— Черт, я хочу почувствовать тебя. — Я знаю, что он имеет в виду; я бы с удовольствием почувствовала его обнаженным.

— Сначала убедись, что стервозная Барби не передала тебе какую-нибудь венерический подарок, тогда попробуем, но не раньше, чем тебя проверят. Запомни это, Грег.

Он ворчит, направляясь к ящику, который в какой-то момент упал на пол в течение дня, разбрасывая презервативы по всей комнате, поднимает один и в мгновение ока жестко толкается обратно в меня.

«Безумные» было бы хорошим словом, чтобы описать нас вместе. Наша кожа, блестит от пота, мы врезаемся друг в друга. Ногти впиваются в кожу, а пальцы скользят по разным местам. Губы сталкиваются, и стоны танцуют вместе. Это волшебно.

* * *

— Уверена, что тебе нужно идти? — спрашивает он меня, лежа голым на кровати. Я смотрю на его обнаженное тело, желая не уходить, но понимая, что это необходимо. Я чувствую связь, но понимаю, что мы движемся слишком быстро. Небольшая дистанция пойдет на пользу. Кто знает, может быть, мы проснемся утром и подумаем, что же, черт возьми, на нас нашло. Сомнительно, но это может случиться.

— Да. Мне нужно уладить кое-какие дела сегодня вечером, а завтра встретиться с Коэном.

— Племянник, точно.

— Боже мой! Ты ревнуешь меня к ребенку? Это хорошо. — Я разражаюсь смехом, когда он отводит взгляд, явно смущенный своей ревностью.

— Приходи во вторник. Мы можем поужинать или что-нибудь в этом роде, — бросает он мне в ответ после нескольких минут молчания.

— Может быть, — я улыбаюсь ему и застегиваю молнию на спине своего платья. Нет ничего лучше, чем переодеться в одежду предыдущих дней. — Я позвоню.

— Мелисса, детка… это звучит как отмазка. — Он проводит рукой по волосам и смотрит мне в глаза. — Не разыгрывай это дерьмо, ты чувствуешь связь, которая у нас есть, и она никуда не денется. — К черту. — Он отталкивается от кровати и подходит ко мне. Трудно вспомнить причины, по которым я хотела, чтобы это был просто секс. Просто потрясающий, умопомрачительный секс, когда он стоит передо мной совершенно голый. — Я не позволю тебе продолжать убегать, когда это кажется таким правильным. — Его голос звучит сильно и твердо.

— С тобой невозможно вести серьезный разговор, когда твой член болтается во все стороны. Может, наденешь штаны? — Он просто продолжает прожигать взглядом мое лицо, отказываясь позволить моей жалкой попытке сменить тему сработать. — Ты пугаешь меня, — шепчу я.

Его глаза теряют свой жесткий, требовательный взгляд, и он сразу смягчается.

— Красавица, — бормочет он в ответ, — просто попробуй. Нельзя получить такую связь, как у нас, и просто отбросить ее. Просто попробуй.

В такие моменты, когда мне хочется быть кем угодно, только не сильной, я клянусь, что слышу, как сестра говорит со мной. Кричит, чтобы я жила. Кричит, чтобы я перестала позволять ее жизни и ее ошибкам прокладывать путь к моему счастью. Чтобы я сама владела своей жизнью и не позволяла владеть собой

— Да… Я могу попробовать.

— Во вторник? — Он снова спрашивает.

— Вторник. — повторяю я.

* * *

Я подъезжаю к своему жилому комплексу на машине, вглядываясь в пышное "гетто" своей жизни. Я ненавижу жить здесь. После последнего дня, проведенного в мире Грега, это последнее место, где я хотела бы оказаться. Я уверена, что на углу моего дома спит бездомный, а в квартире напротив находится огромный склад наркотиков.

Глубоко вздохнув, я выхожу из машины и направляюсь к своей квартире. Проходя мимо пьяного мужчины без сознания в кустах и соседской двери, от которой воняет, как от фабрики по производству марихуаны, я проклинаю свое материальное положение, захлопывая дверь и запирая все семь замков. Я не параноик, просто предусмотрительная.

Неудивительно, что индикатор сообщений мигает; я в шоке от того, что мой домашний телефон звонил постоянно все выходные. В субботу я слишком поздно поняла, что оставила сотовый дома. С такой матерью, как у меня, это не то, что ты стоит делать. Потеряв Фиа, она, как правило, сходит с ума, когда долго не может дозвониться до меня.

Я бросаю ключи и сумочку на стойку, прежде чем нажать кнопку воспроизведения и настроиться на хорошее времяпрепровождение.

— Мели-Кейт, где ты, детка? Коэн скучает по тебе. Позвони, дорогая.

Голос моей матери эхом разносится по комнате, заставляя чувствовать себя немного виноватой за то, что меня не было дома, когда она позвонила.

— Мели-Кейт, где ты? Позвони мне. — Не прошло и часа.

— Мели, детка? Пожалуйста, позвони мне… Ты же знаешь, я буду волноваться. — По крайней мере, она дождалась до субботнего вечера.

Еще пять сообщений и растущее беспокойство, сквозящее в ее тоне, заставляют меня тянуться к телефону, пока не воспроизводится последнее. Ее слова сразу же останавливают меня.

— Мелисса. Детка, они снова за свое. Я не знаю, где ты, но они прислали еще одно письмо. — Щелчок. Ей не нужно говорить больше, потому что я точно знаю, о ком она говорит, и точно знаю, кого они хотят.

— Черт возьми, — шиплю я, быстро хватаю телефон и звоню маме.

— Детка, где ты была? — быстро говорит она. Даже полного гудка не последовало, а телефон уже у нее в руках.

— Господи, мам, я же говорила, что буду на свадьбе подруги и меня не будет на этих выходных.

— Я знаю, знаю. Мне жаль, но ты должна держать мобильный при себе. — Она делает глубокий вдох и, кажется, задерживает его на несколько минут, прежде чем резко выдохнуть. — Они снова за свое, Мели.

— Что было сказано в письме на этот раз? — спрашиваю я.

— Сьюзен утверждает, что с учетом моего преклонного возраста и того, что ты работаешь слишком много часов, чтобы ухаживать за Коэном, она должна получить единоличную опеку. Она утверждает, что завещание Софии было неправильным и что Саймон никогда бы не согласился на это несмотря на то, что на договоре стоит его подпись.

— Как она может утверждать, что этот сукин сын не согласился с этим, когда Фиа оформила все необходимые документы? Она не была глупой, мам. Она знала, что произойдет, если Сьюзен доберется до него.

— Я знаю. Ее так просто не остановишь, Мелисса. Она хочет его. Я не знаю, почему она так решительно настроена, хотя, насколько я могу судить, ее совершенно не волновал собственный сын. Вероятно, поэтому он и стал сумасшедшим и одержимым. — Я слышу, как она начинает терять терпение.

— Она его не получит. — Я обещаю. Ни за что на свете, я бы схватила его и сбежала в Мексику быстрее, чем она успеет моргнуть.

— Придешь завтра? Мне нужно тебя увидеть, ему нужно тебя увидеть. Я бы чувствовала себя лучше, если бы мой ребенок был дома со мной. — Я смеюсь, но в этом нет ничего смешного.

— Хорошо. Я скажу доктору Шеннон, что не могу задерживаться допоздна, и приду на ужин.