Good Night

1. Смерть отца

“…who controls the present controls the past” 1984, George Orwell

Профессор Слизнорт, старый зельевар, стал деканом нашего факультета после того, как профессор Снейп занял должность директора. Новый декан не снискал у нас особенной популярности, то ли из-за его прежней дружбы с профессором Дамблдором, то ли из-за того, что он и сам смотрел на своих учеников с подозрением. Обычно говорили, что профессор Слизнорт заслуживал уважения хотя бы потому, что был преподавателем, еще когда сам Темный Лорд учился в школе, даже если все его прочее поведение говорило против.

Так или иначе, когда я пришел к нему в кабинет в тот вечер, я не ожидал, что моя жизнь неожиданно так круто изменится. Он усадил меня в кресло и предложил мне чаю, а потом сказал, что мой отец только что скончался в больнице.

— Скончался? — переспросил я, чувствуя неприятную легкость в желудке и подкатывающую к горлу тошноту.

Слизнорт кивнул, заговорил о чем-то, может быть, пытаясь меня поддержать. Я почти не слушал его, мне было все равно, что он скажет. Что вообще можно было сказать?

— От чего он умер? — пробормотал я. — Я не знал, что он был болен…

Слизнорт прервал свою речь и непонимающе глянул на меня — кажется, он успел уже сказать об этом. Может быть, ему было даже досадно, что приходится возвращаться назад, но, когда он взялся отвечать на мой вопрос, в его голосе звучало сочувствие.

— Это был очень скоротечный случай драконьей оспы. Ничего нельзя было предвидеть. Он умер, даже не приходя в сознание… Но что вы, мой мальчик, не думайте об этом. Вам нужно позаботиться сейчас о себе…

Слизнорт продолжал что-то говорить, его голос звучал приглушенно, приобрел сочувственный оттенок. Он и в самом деле хотел помочь. Что бы ни говорили про него мы с моими однокашниками, он был хорошим человеком.

— Спасибо, профессор, — рассеянно кивал я.

Весь разговор казался мне каким-то нереальным, словно я вот-вот должен был проснуться. И все-таки этого не происходило, этот кошмар был не из тех, которые так быстро заканчиваются.

— …очень печально. Профессор Снейп распорядился в больнице, а теперь насчет того, чтобы отдать усопшему последний долг…

Эта фраза вдруг выдернула меня из оцепенения, и кровь побежала быстрее. Почему кто-то другой занялся этим, когда это была только моя обязанность?

— Это его не касается. Речь идет о моем отце, и я вполне в состоянии позаботиться обо всем этом сам.

Слизнорт, которого опять прервали посередине монолога, вздрогнул от неожиданности

— Без сомнения, это так, мой мальчик… Профессору Снейпу, должно быть, хотелось облегчить ваше горе…

Я все еще взирал на него со злостью, как будто именно он был каким-то образом виноват в случившемся. Мне почему-то пришло в голову, что он так долго говорил со мной, чтобы отвлечь меня от чего-то важного, как будто хотел что-то скрыть.

— Я хочу видеть отца, — грубовато оборвал его я. — И если вы не поможете мне добраться в больницу, я отправлюсь сам, и ни вы, ни профессор Снейп меня не остановите.

Почему-то меня только больше разозлило, что Слизнорт не стал мне препятствовать, а только тяжеловато поднялся и достал из шкафа мешочек с летучим порохом.

— Пойдемте, мистер Нотт, я провожу вас, — он и не собирался ничего скрывать от меня.

В больнице отцу выделили отдельную палату с большим окном и довольно красивым видом на грязную городскую реку. Не зря, наверное, он делал столько пожертвований, пока был жив. Его тело, одетое в совершенно новую черную мантию, лежало на спине на больничной кровати, а руки были красиво сложены на груди. Глаза ему прикрыли и, наверное, поработали также с цветом кожи, потому что он выглядел совершенно таким же, как и в жизни — может быть, даже более здоровым и хорошо выспавшимся.

Я недоверчиво вгляделся в лицо отца, прикоснулся к его холодному запястью, проверил зачем-то пульс. Он и в самом деле был мертв.

— Знаете, моя мать тоже умерла от неожиданной болезни, — пробормотал я. — Тогда ее не успели спасти, потому что рядом не было никого, кто знал бы лечебные заклятия.

— Вам, мистер Нотт, выпала тяжелая судьба, — со вздохом произнес Слизнорт.

— Это не совпадение. Очень редко волшебники умирают от неожиданно проявившейся болезни. А с нашей семьей такое произошло дважды.

— Поверьте мне, мистер Нотт, — мягким голосом сказал Слизнорт, — не стоит усматривать в событиях больше, чем в них заложено… Что вы делаете?!

Он схватил меня за руку, но слишком поздно — я произнес уже заклятие, разрушившее чары, наложенные на тело моего отца.

— Зачем? — с недоумением спросил Слизнорт. Я молча показал на неприятно посеревшее и осевшее лицо, и он заметил тогда, что обычных для оспы отметин так и не проявилось.

— Вы и сейчас будете говорить, что мой отец умер от драконьей оспы? — мне почему-то все еще казалось, будто Слизнорт знал какую-то правду, но скрывал ее от меня.

— Мистер Нотт, — с легкой растерянностью заметил тот, — я просто передал вам то, что сказал мне профессор Снейп.

— Тогда я поговорю с ним.

Снейп принимал даже слишком много участия в случившемся с моим отцом.

— Может быть, вам лучше сперва поговорить с целителями? — с сомнением спросил Слизнорт. В его взгляде было даже больше жалости, чем раньше, и мне почему-то показалось, что он разделял мое мнение относительно того, как к смерти моего отца был причастен Снейп.

— Я предпочту поговорить сперва с профессором Снейпом, — заметил я. — Он должен вернуться сюда? Я подожду его.

Ждать пришлось довольно долго. Я стоял совершенно неподвижно и смотрел на окостеневшие прежде любимые черты, и на глаза наворачивались невольные слезы. Потом вдруг я заметил едва заметный красноватый развод около уха. Струйка крови, которую, поторопившись, не отмыли полностью.

И осталась вдруг одна мысль. Убивающее заклятие следов бы не оставило, так что Снейп, кажется, пытал моего отца перед тем, как прикончить. Мои руки задрожали, и я отвернулся.

На лице наблюдавшего за мной Слизнорта застыло странное выражение, как будто его терзали какие-то внутренние противоречия.

— Простите, профессор, — произнес я. — Если вам не слишком удобно задерживаться…

— Мистер Нотт, я ваш декан и отвечаю за то, чтобы вы в сохранности вернулись в школу, — сказал тот, а потом, уже много мягче, добавил: — Кроме того, смерть вашего отца — большое горе, и, если не кто-нибудь другой, то я попробую поддержать вас.

Снейпа пришлось ждать еще около двадцати минут. Не в силах больше заставить себя смотреть на отца, я уселся в кресло в углу и зачем-то попытался вспомнить, когда же он заказал эту черную мантию. Она, кажется, была совсем новой, и он, наверное, рассчитывал появляться в ней в обществе, а теперь ей пришлось стать его погребальным одеянием.

Когда Снейп наконец появился, я уставился на него, не в силах вымолвить ни слова. Мне казалось, встретившись со мной, он должен был смешаться или еще как-нибудь выказать неуверенность, была у меня даже надежда, что он не сможет смотреть мне в глаза, но хладнокровие, конечно, ему не изменило.

— Мистер Нотт. Значит вы здесь. Примите мои соболезнования.

— Расскажите, как он умер, — выдавил я, поднимаясь с места и сожалея, что не в силах был заставить себя говорить складно.

— Ваш отец скончался от скоротечной драконьей оспы, — его голос не дрогнул. — Я сразу же доставил его сюда, но, к сожалению, слишком поздно.

— Это не драконья оспа. Нет отметин.

— К сожалению, мистер Нотт, даже если вы правы, ставить диагноз слишком поздно, — спокойным тоном заметил Снейп. — В любом случае он был уже мертв, когда я принес его сюда.

Он так беззастенчиво врал, хотя, казалось бы, его только что поймали за руку. Мой взгляд вновь упал на землистое и заострившееся мертвое лицо моего отца, и сердце загорелось от ярости.

— Это вы убили его! — выкрикнул я. — Пытали, пока он не умер!

— Нет.

— Ложь! — я выхватил волшебную палочку, намереваясь, если никак иначе, то хотя бы так призвать его к ответу.

Снейп играючи отбил мое заклятие и даже не спешил нападать в ответ — так он был уверен в своих силах. Меня накрыла злость, так что все окружающее расплылось и перед глазами осталось только его бесстрастное лицо.

С моей палочки слетела еще одна вспышка, и, отклоненная, врезалась в потолок.

— Хватит, — сказал Снейп. В следующую секунду заклятие сбило меня с ног, волшебная палочка вылетела из рук, а тело придавила такая тяжесть, что мгновение я не мог даже пошевелиться.

Снейп, наверное, вновь хотел проклясть меня, так как вдруг послышался испуганный голос Слизнорта:

— Простите его, профессор Снейп. Он очень расстроен, сам не знает, о чем говорит…

Может быть, он остался именно ради того, чтобы просить сейчас за меня. Мне стало почему-то противно от этой мысли и я поднялся, все еще слушая, как Снейп все тем же бесстрастным тоном говорил:

— Не беспокойтесь, профессор Слизнорт, я понимаю. Думаю, я могу поручить вам вернуть мистера Нотта в школу? Замечательно… Как я и сказал, я распоряжусь, чтобы…

— Я не позволю вам! — прохрипел я, готовый снова броситься на него, даже несмотря на то, что моя волшебная палочка все еще лежала где-то на полу. — Вы убили его!

— Как пожелаете, мистер Нотт, — заметил Снейп. — Только, прошу вас, ради вашего же блага, вернитесь в школу.

— Разумеется, — за меня ответил Слизнорт и, сунув мне в руки мою потерянную волшебную палочку, подтолкнул к выходу.

Он все еще говорил что-то успокаивающее, когда я, словно во сне, шагал по больничному коридору. Внутри клокотала злость, грозившая, казалось, разорвать меня на части, мне было тошно от своей слабости. Снейп убил моего отца, а я даже не умел отплатить ему за содеянное.

Мне не запомнилось, как я оказался снова в Хогвартсе и как попал обратно в слизеринскую гостиную. Я не отвечал, когда меня окликнули мои школьные товарищи, прошел мимо, поднялся в спальню и несколько часов перебирал старые колдографии, а потом сглатывал наворачивающиеся на глаза злые и бессильные слезы.

Утром за завтраком Керроу опять наказывали провинившихся. Сегодня их было двое — когтевранка со светлыми волосами и высокий гриффиндорец. Им связали руки за спиной и заставили встать на колени там, где раньше был преподавательский стол. Когда я смотрел на приговоренных, к моему горлу всегда подкатывала тошнота, а в кишках ворочалось смутное и мерзкое чувство, что, к счастью, это не я сейчас стоял там со связанными руками.

К провинившимся применяли заклятие Круциатус, вызывавшее невыносимую боль. Иногда Керроу исполняли наказания сами, иногда требовали сделать это кого-то из старшекурсников. Сегодня мне не повезло.

— Теодор Нотт! — послышался голос Амикуса Керроу. — Вставай, иди сюда!

Он как будто бы радовался чему-то или просто находил все происходящее крайне приятным. Я оставался на месте, не в силах поверить, что действительно прозвучало мое имя. Пэнси Паркинсон, учившаяся со мной на одном курсе, немного подтолкнула меня.

— Теодор Нотт! — громко повторил Керроу, кажется, начиная злиться.

Как во сне я поднялся на ноги. Мне чувствовалось, словно я шел по проходу между столами целую вечность, подмечая невероятно много деталей, и казалось, словно до того самого момента, как я поднимусь на возвышение, остается еще достаточно времени и можно успеть еще многое обдумать. Вот я миновал ухмылявшегося Кребба, услышал краем уха, как он сказал “повезло”, вот прошел мимо смотревшего пустым взглядом Малфоя, вот я уже поднялся по ступенькам и оглядел сотни уставившихся на меня учеников. Отсчет щелкал в моей голове вместе с бешено колотившимся сердцем.