Блуждающие в лабиринте

Глава 1

Тот, чьего имени не произносят! Скрытый! Ужасный!

Ловец, притаившийся за облаками!

Молниями ты блещешь навстречу мне,

насмешливый взор из глубокой тьмы!(1)

Холихедская гарпия: Прикольный ник. Он что-то означает?

Лорд Волдеморт: Переводится как полёт смерти.

ХГ: Это латынь?

ЛВ: Французский.

ХГ: А ты его знаешь?

ЛВ: Конечно. Ещё немецкий. Хотя на самом деле в этом нет ничего сложного: немецкий и английский принадлежат к одной — романской — группе языков и имеют ряд параллелей. А французский — просто нравится.

ХГ: И откуда ты только взялся такой умный…

ЛВ: :)

ХГ: Хотел бы жить вечно?

ЛВ: Очень.

ХГ: Попахивает нуарной романтикой. А ты случайно не гот? :)

ЛВ: Имеешь в виду, не веду ли я происхождение от древних немецких племен? :)

ХГ: Да нет же! Люди, что одеваются в чёрное и слушают всякую упадническую музыку.

ЛВ: Ты что-то имеешь против Баха, которого я слушаю?

ХГ: Ха-ха. Ничего я против твоего Баха не имею. Проехали.

ЛВ: А что насчёт твоего ника?

ХГ: Я родилась в Уэльсе(2). И сурова, как гарпия :)

По дороге из Уимблдона(3) Джинни успела выпить кофе, пролистать ленту фейсбука и прочитать материал для будущей курсовой, тогда как автобус всё ещё даже не въехал в город, застряв в пробке. Нервно тарабаня рукой по коленке, затянутой в джинсу, Джинни решила написать начальнице смс: «Извините, я застряла в пробке. Буду минут через сорок».

Спустя минуту от мадам Розмерты пришёл ответ: «Нет тебе прощения! Ты ведь знала, какой сегодня день! Ханна разве не сказала тебе?»

Мысленно пообещав себе убить Аббот, Джин написала: «Нет, она ничего не говорила. А что там?»

Телефон снова тренькнул, и Джинни прочла: «Закрытое мероприятие. Важные гости. И мне нужны все мои официанты!»

Девушка застонала и откинулась на сидение автобуса. Вот только штрафа ей сейчас и не хватало.

Родители вечно жили в кредит: то платили за дом, то покупали папе очередную машину, которые тот просто обожал разбирать по поводу и без. А потом вообще стали платить за полицейскую академию оболтуса Рона, так что денег вечно не хватало. Но и когда Рон в конце концов закончил учёбу, Джинни пришлось и дальше рассчитывать только на себя. Хорошо хоть на обучение удалось выиграть грант, иначе ей была бы крышка. Ну ничего, Джинни надеялась, что скоро Гарри решится сделать ей предложение, и она наконец сможет съехать от родителей.

Когда злосчастный автобус довёз Джин до ресторана, она стремглав кинулась переодеваться в свою униформу: белую блузу на пуговицах и чёрную прямую юбку. Волосы она всегда перед работой зачёсывала в пучок на затылке, стараясь выглядеть скромнее и не нарываться своим внешним видом на комплименты подвыпивших посетителей. Всунув ноги в туфли-лодочки, Джинни побежала на кухню, подхватывая из рук мадам Розмерты гружёный поднос.

— Если всё сделаешь как надо, обойдёмся без штрафа, — полупригрозила-полупопросила та.

Джинни кивнула в ответ и, сделав глубокий вздох, шагнула в зал ресторана.

За несколькими составленными вместе столиками восседала серьёзная публика. Кроме кареглазой, дерзкой на вид брюнетки — все мужчины, около двадцати человек. Джинни быстро оглядела собравшихся и двинулась вперёд, выставляя на стол заказанные блюда. Вдруг взгляд её поймал мужчина, сидящий во главе стола, и Джинни замерла. Господин этот, на вид лет сорока с небольшим, выглядел настолько же сногсшибательно, насколько и опасно. Копна густых тёмных волос элегантно серебрилась у него на висках, холёные руки обхватывала белоснежная ткань манжет с серебряными запонками, высокие скулы, гладко выбритые щеки, идеально прямая осанка и пронзительные, смотрящие прямо в душу синие глаза. Джинни даже на секунду вообразила, каково это — быть рядом с таким сногсшибательным мужчиной. Наверное, как кролику жить рядом с любящим его питоном. Ровно до тех пор, пока питон в этом заинтересован.

Придя к такому отрезвляющему выводу, Джин отправилась к выходу из зала, где по стойке смирно замерли удивительно похожие амбалы с одинаково тупыми лицами.

Компания заседала ещё пару часов, в ходе которых Джин несколько раз выходила в зал обновить блюда и забрать посуду. Разговоры тогда быстро стихали, не предназначенные для посторонних ушей, а Джинни неизменно ловила на себе прожигающий взгляд загадочного мужчины. Когда же наконец компания расселась в машины, которые с рёвом покинули стоянку перед рестораном, Аббот шепнула Джинни на ухо:

— Мистер, сидящий в центре, сказал, что это лично тебе, — с этими словами Ханна протянула Джинни триста фунтов чаевых.

* * *

Профессор Снейп, как всегда, сочился сарказмом, словно змея ядом:

— Ну же, мисс Уизли, пораскиньте, наконец, мозгами и ответьте, в чём же особенность философии Декарта?

— Я мыслю, следовательно, я существую, — неуверенно проблеяла Джинни. И как у Снейпа получалось всегда с первой попытки найти самое уязвимое место в её подготовке?

— Дуализм, мисс Уизли. Я хочу услышать о дуализме в понимании Декарта.

Так она точно не сдаст этот коллоквиум и вообще не доберётся ни до каких экзаменов.

— Да, как жаль, что некоторым девушкам голова нужна только для того, чтобы носить причёски.

С трудом удерживаясь от того, чтобы высказать ненавистному профессору всё, что о нём думает, Джинни плюхнулась на своё место. И зачем она вообще выбрала курс философии для этого семестра? Знания по предмету, и так нестройные, совсем разбегались перед скептически вздёрнутой бровью Снейпа. Нет, на самом деле ей нравились некоторые темы и отдельные мыслители. Но чаще всего предмет навевал на Джин только откровенную тоску.

А всё Гермиона, которая изучала философию во время своей учебы по курсу юриспруденции, и её восторженные отзывы о предмете и преподавателе. И то ли Снейп только сейчас начал напоминать приболевшего стервятника, то ли у жены Рона был весьма специфический вкус. Хотя, наверное, всё-таки второе, вышла же Гермиона замуж за брата Джин, в конце концов! А ведь у Джинни было шесть братьев, можно было выбрать и получше. Она усмехнулась при этой мысли, за что получила ещё один злобный взгляд профессора.

Так или иначе, домой Джинни вернулась в премерзком настроении, уткнулась головой в столешницу и застонала.

— Снейп? — только и спросила всё понимающая мама.

— Да, мам, кто же ещё.

Мама придвинула к дочери блюдо с аппетитно выглядевшими булочками, а сама отвернулась к плите — налить чай.

— Ну ничего, как-нибудь прорвёшься, — ободряюще сказал она, а Джинни невесело усмехнулась, запихивая в рот сдобу. В опрятной и светлой кухне матери всё казалось не таким страшным.

Уютную тишину дома прорезал звонок в дверь, и Джинни пошла посмотреть, кто же пришёл. На пороге стоял курьер, спросивший, здесь ли живёт Джиневра Уизли. Получив утвердительный ответ, парень протянул Джинни большущий букет алых роз на длинных толстых стеблях. Удивлённая Джинни вернулась на кухню.

— О, какая прелесть! Неужели это от Гарри? — восторженно проговорила мать.

— Не знаю. Тут есть записка. — Гарри были не свойственны такие пафосные жесты, и Джинни с любопытством вытянула прямоугольную бумажку.

«Прекрасной незнакомке, скрасившей мой день. С восхищением, Том Реддл».

— Том Реддл, — протянула она негромко.

— Что ты сказала, дорогая? Какая загадка(4)? Не написано, что ли, от кого?

Джинни еще раз, но уже вслух прочитала записку.

— Как интересно! Ну и кто такой мистер Реддл, юная мисс? — Мать пригрозила Джинни пальцем.

— Он же написал: прекрасной незнакомке, — Джинни выделила последнее слово голосом и засмеялась в ответ на озорную улыбку мамы.

Вечером звонил Гарри, чтобы предупредить, что вместо вечернего свидания останется на работе. Работа в полиции для её парня была единственной настоящей любовью, и Джинни было уже впору ревновать к ней. Она была влюблена в Гарри с младшей школы, ещё когда он, сирота, живущий с невыносимыми тётей и дядей, частенько гостевал у своего лучшего школьного друга — Рона. Гарри был единственным серьёзным увлечением Джинни, и она очень долго добивалась взаимности старшеклассника под дружные смешки братьев.

А вот чтобы кто-то активно проявлял внимание к самой Джинни — такое было редким случаем.

Утащив букет в свою комнату, Джин установила вазу на письменный стол и мечтательно вдыхала чудный аромат. Открыв крышку старенького ноутбука в пятнах разноцветных стикеров, Джинни зашла на фейсбук и в поисковике набрала: «Томас Реддл». Поисковик выдал пятнадцать мужчин разного возраста, зарегистрированных в Лондоне и носящих такие имена. Никого сколько-нибудь знакомого среди них не оказалось.

* * *

На следующий день, выслушав по телефону новую порцию извинений от Гарри за очередное сверхважное задание, Джинни пряталась под козырьком остановки от проливного дождя, когда перед ней затормозил тонированный чёрный Роллс-Ройс. Задняя дверца машины распахнулась, и обворожительный мужчина произнес:

— Слишком холодный ветер, чтобы дождаться автобуса и не простыть. Садитесь, мы с Крэббом вас подбросим.

Джинни опешила. Синие пронзительные глаза смотрели на неё из глубины машины. Мужчина в приглашающем жесте похлопал по пассажирскому месту рядом с собой.

— Я не сажусь в машину к незнакомым людям, — только и смогла выдавить из себя Джин. Хотя наравне с необычайно сильным иррациональным страхом она испытывала безрассудное желание согласиться.

— Право, Джиневра, мы сейчас это исправим. — Он вышел из машины, едва не вступив в лужу своими начищенными до блеска ботинками, но даже не обратил на это внимания.

То, что он знал её имя, объяснялось тем, что в тот день к её блузе был приколот бейдж, но это не отменяло факта, что этот мужчина оказался здесь явно не случайно. Капли дождя немедленно зазмеились по его тёмному пальто и волосам, а он как ни в чем не бывало протянул вперёд руку и произнёс:

— Моё имя Томас Реддл.

Джинни отметила, что для него не чужды были театральные жесты, но губы сами растягивались в ответ на его улыбку.

— Кхм. Да, хорошо. Джиневра Уизли, — поневоле перенимая его интонацию, Джин пожала тёплую руку, как любила — крепко, совсем не по-женски.

Его ладони были словно произведения талантливого скульптора: с выступающими дорожками вен и изящными пальцами. Джинни оставалось только порадоваться, что и её руки в этот раз могли похвастаться вполне приличным маникюром. Реддл задержал её руку в своей дольше, чем положено, но потом, словно спохватившись, снова в приглашающем жесте распахнул дверцу автомобиля.

— Едем, или хотите, чтобы мы вместе простудились?

— Не хочу. — Джинни вообразила длинный нудный монолог, прочитанный голосом своей матери о вреде езды в тонированных машинах с незнакомыми людьми, и села в тёплый салон.

— Не думаю, мистер Реддл, что вам по пути Уимблдон. Тем более, сейчас почти пять — наверняка там пробка. — Джинни в своей дутой осенней куртке и рваных джинсах ощущала себя маленькой и несуразной в роскошном салоне с запахом кожи и дерева.