Проклятие терний

Запрокидываю голову, глядя на каменный потолок.

— Иногда, когда я вижу тебя рядом с Кейлин… Я представляю себя на твоём месте. Мне легко поверить, сколько боли это может принести. Сколько сложностей. Но я знаю, что даже если моя истинная совершила нечто ужасное, я бы всё равно её любил. Может, я бы и не пожертвовал всем ради неё… Хотя кто знает. Но я уверен, что использовал бы каждую возможность, чтобы быть с ней, пока мог бы. Мне бы хотелось хотя бы… узнать, каково это — быть с ней.

Я сдерживаю слёзы и прочищаю горло.

— Мне придётся провести всю оставшуюся жизнь без неё, — произношу я, не открывая глаз. — Я бы предпочёл не знать, чего лишаюсь.

— Будь у меня такой выбор, — медленно протягивает Дин, — то я бы предпочёл умереть за свою мечту, чем жить с сожалениями.

— Чёрт тебя подери, Дин.

— Разве любви это не касается?

Я мотаю головой.

— Это другое.

— Ага, — судя по его тону, он мне не поверил. — Но это наводит меня на мысль.

— Какую?

— Мы читали, что Врата впускают людей, только если они искренне просят, без колебаний. Что, если… глубоко внутри ты не хочешь идти?

Боль в груди нарастает, но я молчу, осмысливая его слова.

— Как только ты зайдёшь, ты потеряешь свой шанс. Ты либо умрёшь там, либо найдёшь лекарство и вернёшься, но тогда Кейлин отправится в вечное изгнание. Как только ты войдёшь в Выжженные земли, ты потеряешь её.

Я не разжимаю век.

— Может, Врата чувствуют это. Твои сомнения.

— Нет у меня никаких сомнений, — слабым голосом отвечаю я.

Никогда — ни разу — я не задумывался об этом. Я не надеялся, что у нас с ней может быть шанс. Я не боялся, что ей придётся уйти. Поэтому его теория совершенно несостоятельна, но…

— Ты уверен? — продолжает давить он. — Когда ты просишь Врата впустить тебя, твоё сердце полностью убеждено, что именно этого ты хочешь? Не потому что тебе так сказали? Ведь, как нам хорошо известно, нельзя войти по принуждению.

Киваю.

— Может, в этом была суть Испытаний. Убедиться, что избранный спаситель по-настоящему этого хочет. Может, я не подхожу по этому критерию, — тяжело сглатываю.

Делаю глубокий вдох. Дин внимательно наблюдает за мной.

— Ладно, стоит попытаться. Нужно убедить Врата, что я действительно хочу войти. Это правда. Я хочу стать спасителем. Хочу доказать, что мой отец ошибается. Хочу занять трон своего двора — а то и Верховного — хоть с поддержкой отца, хоть без.

— Ну что, предпримем ещё одну попытку?

Не скажу, что мне уже не терпится поехать, но скрепя сердце готовлюсь к любому исходу. Никаких мыслей об истинной, с которой я никогда не буду вместе. Я больше не буду мучить себя её близостью.

Пришло время исполнить своё предназначение.

Кейлин

За два дня я перечитала грёбаную тонну книжек, но так и не приблизилась к ответу на вопрос, почему Рев не может пройти через врата ада. Если вырвать эту фразу из контекста, можно подумать, что ему повезло.

Но вроде бы у Рева и Дина появилась какая-то теория. Они не сказали мне подробностей, но Рев снова поехал к терновой стене… на этот раз один.

Гномы и фейри, живущие во дворце Обваливающегося двора, перешёптываются за моей спиной, пока я стою в банкетном зале и смотрю в окно, рассеянно разглядывая горы. С этого места открывается широкий обзор, и я легко могу представить, что там, вдалеке, где у линии горизонта виднеется тёмное пятнышко, лежат теневые земли. Мой дом.

Где-то за всеми этими горами располагается моя родина, даже если отсюда её не видать.

Если Рев сможет войти в Выжженные земли, я отправлюсь во Двор Теней, что завершить свою личную миссию. Пройти через врата Теневого Дворца с высоко поднятой головой. Прикоснуться к чёрному фонтану и наполнить источник своей магией. Преклонить колени перед своей королевой и получить признание двора.

Это моя мечта с самого детства. Простой набор действий, который я так и не выполнила.

Но в то же время сердце ноет при одной только мысли об уходе Рева. Знаю, это бессмысленно. Но когда он рядом, я чувствую себя более целостной, чем многие годы до этого. Будет жалко потерять это ощущение.

Даже если это неизбежно. Я просто рада тому, что было. А было намного больше, чем я могла когда-либо надеяться.

‒ Ты в порядке?

Вздрагиваю от неожиданности и разворачиваюсь к Тьядину.

‒ Не подкрадывайся ко мне так, ‒ я шлёпаю его по руке.

‒ Эй, это уже объявление войны, юная леди.

Фыркаю.

‒ И с кем ты собрался воевать? С Двором Теней? Или с миром людей?

Он пожимает плечами.

‒ Только с тобой.

В шутку чмокаю его в щеку и подмигиваю.

‒ Как я уже не раз говорила, тебе придётся встать в очередь. У меня много врагов.

‒ Ты же знаешь, что я буду на твоей стороне, ‒ он в миг становится серьёзным, ‒ если понадобится.

Сглатываю. Это одно из самых приятных предложений, которые мне когда-либо делали.

‒ Спасибо, ‒ искренне отвечаю я. ‒ Но чаще всего мой главный враг ‒ я сама.

Он улыбается.

‒ И даже в этом случае я буду на твоей стороне.

Улыбаюсь, едва сдерживая слёзы. Только не надо разводить нюни, Кей.

‒ Думаю, тебе одного Рева хватает по горло.

‒ Сложно поспорить. Но если повезёт, уже сегодня всё решится.

‒ Да, ‒ тихо соглашаюсь я. Смотрю через его плечо, где группа девочек-фейри перешёптывается меж собой, поглядывая в мою сторону. Несколько десятков фейри, живущих в этом дворце, в большинстве своём уже привыкли к нам с Ревом, но у меня всё ещё остались пара фанатов ‒ или, как мы видим сейчас, трое, ‒ которые слоняются поблизости и пялятся на меня. Эти девочки вчера вечером попросили меня оставить автограф на картинке с теневиверной. Но, судя по всему, им этого оказалось мало.

Так странно быть чьим-то объектом восхищения.

Ну, по крайней мере, эти фейри восхищаются тем, чем я реально могу гордиться.

Внимание всех остальных обращено к здоровяку, сидящему за столом с двумя другими гномами. Он правда большой ‒ но только в ширину, не в высоту. У него густая подстриженная борода, пронзительные синие глаза, а ещё острые скулы, как у фейри. Он по-своему привлекателен, эдакой суровой красотой.

Возможный будущий король гномов ковыряется в тарелке, но почти не ест, с каменным выражением лица и сосредоточенным взглядом, словно ищет ответы на вопросы мироздания в курином бульоне.

‒ Он кажется задумчивым, ‒ бессовестно меняю я тему. Но с Тьядином этот трюк легко прокатывает. Его глаза тут же загораются при упоминании его нового кумира.

‒ Он немного угрюмый, ‒ говорит Дин. ‒ Но, как я слышал, у него была непростая судьба.

‒ Могу представить.

‒ Мне кажется, он всё помнит. Буквально всё. И то, как тёмная тварь разрушила его королевство и убила его отца. И войны из-за него с братом. Гоблинов. С тех пор он провёл много лет в бегах. Никто не хотел принимать его, боясь, что он начнёт подстрекать всех к восстанию гномов и заберёт с собой всех сородичей.

‒ А что в этом такого? Разве гномы не считаются вторым сортом в большинстве дворов?

Тьядин кивает.

‒ Да, но мы приносим много пользы. Во многих землях с гномами обращаются как с рабами. Мы строим им прекрасные замки, для поддержания которых не требуется магия, но нам платят гроши и не считают равными себе. Если гномы уйдут, то фейри придётся вернуться к магическому строительству. Некоторые умеют, но это намного тяжелее, а результат не такой впечатляющий. Никто не может работать с камнем так, как гномы.

‒ Да, не позавидуешь вашему королю, ‒ неловко комментирую я. ‒ Как его зовут?

‒ Торрик Крепкий Кнут.

‒ Когда вы отправитесь в подход?

Тьядин пожимает плечами.

‒ Надеюсь, скоро, но пока сложно сказать. Торрик собирает отряд, пусть и без особого успеха. Как только он решит, что отряд собран и больше никто к нему не присоединится, тогда и отправится. А я последую за ним.

‒ Что бы ни случилось, Дин, я желаю тебе всего наилучшего. Если мне удастся вернуться в своё королевство, я позабочусь о том, чтобы наша королева помогла вам, чем сможет, ‒ искренне улыбаюсь.

‒ Я рад, что Испытания свели нас вместе, ‒ признаётся Дин.

‒ А я рада, что смогла переманить тебя, ‒ подмигиваю.

‒ Ой, да ладно. Я был нужен тебе.

‒ Очень нужен.

Солнце уже почти село, когда я замечаю наездника, пересекающего узкий мост вдали. Его силуэт движется на полной скорости.

На таком расстоянии непонятно, едет он на коне или на олене, но маловероятно, что это может быть кто-то другой.

Я потратила большую часть дня, стоя у окна в ожидании, когда появится Рев. Его возвращение значило бы очередную неудачу. Хороший друг не должен этого хотеть.

В итоге, когда я вижу силуэт, похожий на него, часть меня приходит в ужас. А другая испытывает облегчение.

Ну, я никогда и не говорила, что я хорошая.

Бросаюсь к пещерам и, начиная спуск по тёмным туннелям, слышу грохот, эхом отражающийся от стен. Остаток пути преодолеваю бегом, пока не оказываюсь у огромных дубовых дверей ‒ центрального входа в замок. Тени танцуют в оранжевом свете факелов. Я останавливаюсь при виде широкоплечего фейри, разбивающего основание факела о пол. У меня перехватывает дыхание, сердце стучит в груди.

Рев здесь. Он в безопасности. Но ярость, исказившая его лицо, подсказывает мне, что он совсем не в порядке.

Он хватает уже разломанную железку и швыряет в стену, рыча с каждым выдохом, словно пытаясь сдержать всхлипы. Он яростно пинает обломки, всё ещё смеющие держаться вместе.

‒ Рев, ‒ зову я, но мой голос теряется в лязге металла. К факелу присоединяются другие предметы: книга, разбитая ваза и цветы, стоявшие в ней, а теперь разлетевшиеся по полу.

Я бросаюсь к Реву и выхватываю золотую статуэтку гнома из его рук. Он пытается забрать её обратно с жутким оскалом. Его глаза почти полностью чёрные.

‒ Прекрати, ‒ требую я. Его тёмные глаза находят мои. И я понимаю, что он нашёл новую цель, в ту же секунду, когда он хватает меня и ударяет об стену. Его дрожащая ладонь сжимает моё горло, а нос оказывается на расстоянии пары сантиметров от моего.

Я вздрагиваю, но не сопротивляюсь.

‒ Рев, ‒ выдыхаю едва слышно. По крайней мере, он перестал крушить декор замка дружественного нам двора. Его хватка ослабевает, а дрожь усиливается, в глаза возвращаются краски. Гнев сменяется болью, и для меня это как нож в сердце.

Мне безумно хочется узнать, что же сегодня случилось. Почему его не было так долго? На его олене дорога до стены и обратно занимает всего пару часов. А его не было двенадцать. Что же произошло за это время?

‒ Ты не ранен? ‒ спрашиваю я тихим, но в то же время напряжённым голосом.

Он моргает, в его взгляде появляется узнавание. Глаза всё ещё налиты кровью, но уже виднеется серая радужка. Он отдёргивает ладонь от моего горла и отступает назад.

Я сглатываю.

‒ А что могло меня ранить? Там не с чем сражаться! ‒ орёт он, раскинув руки. ‒ Нет врагов, которых можно было бы убить. Нет загадок, которые можно было бы решить. Там нельзя сделать НИ-ЧЕ-ГО! ‒ он переворачивает ещё один столик. Декоративные мелочи Обваливающегося двора падают на пол, разбиваясь. Я морщусь.