Моргемона
![Моргемона](/uploads/covers/2022-12-28/morgemona-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Ирина Орлова
- Жанр: Фантастика
Читать книгу "Моргемона"
3. Принц на синем коне
В трапезном зале старинного замка Лорнаса проходили сопутствующие свадьбе торжества. Лорнас был не старше Оскала, но всё же казался неуловимо приятнее, просторнее. Глухие тёмно-серые стены постоянно выводили к небольшим гостиным в округлых башенках, сменялись то галереями, то верандами. Это был замок, но замок действительно женский, замок-палас.
Трапезный зал служил одновременно бальным, а потому был самым большим залом Лорнаса, но всё же куда более тесным, чем следовало бы для такого количества знатных гостей. Лорды в длинных парчовых плащах с прорезями для рук, леди в тугих корсетных платьях с расшитыми шлейфами юбок; всяк одет по моде Рааля, дворца Астрагалов на острове Дорг. Ни одного привычного глазу сари.
Шудры сновали меж лордов, боясь ненароком пролить вина на чей-нибудь подол. Вино это легко было узнать из тысячи по пьяно-пряному цитрусовому запаху. Это было особое мандариновое с Аратинги, привезённое по велению Тавра. Сей жест доброй воли, однако, был для марлорда Гидриара лишь поводом стяжать благодарность и комплименты своему изысканному вкусу.
Но Гидре это вино было противно. Она видела, как в аратингских садах рабочих бьют зазубренными палками, и воображение живо рисовало ей прямую связь мучителей с отцом. «Буду пить красное лавильское», — решила она.
Гости же подобных предрассудков не имели. Янтарно-оранжевое вино с красными бликами расходилось по бокалам. Лорды и леди угощались десертами и деликатесами Мелиноя. Главным блюдом была особым образом запечённая плащеносная акула длиною почти в три метра, что выловили к свадьбе из великой реки Тиванды. Кроме того, к пиру щедро выносили приготовленные с перечным уксусом лебедей, речных креветок акоцилов, солёные зерновки кукурузы и многое другое.
Гидра так бы и вгрызлась в угощения — хоть бы даже в хлеб со спирулиной! — но вид родителей отбивал у неё аппетит. Она слишком привыкла, что мать больно тыкала её в бок или в живот, если замечала, что Гидра тянется к чему-нибудь вкусному. Так Гидра и привыкла не хотеть ничего съестного в её присутствии.
«Но вы уедете, и я сожру весь стол», — пообещала себе Гидра.
Музыка флейт свивалась с гармоничным бренчанием десятиструнных чаранго. Приходил голубник с полными клетками птиц, и подпитые гости стали выкидывать в окно белых голубей. Но некоторые разлетелись по холлу, накидав повсюду мелких перьев. Танцы в тесноте то и дело оборачивались курьёзами, а на традиционную для свадьбы раздачу милостыни был выделен мелинойский казначей, потому как, по заявлению диатра Эвридия, «из этого окна самолично кидать монетки — только в Тиванду попадёшь».
И действительно, замок, венчавший город, одновременно отстоял от него на возвышении поросшего манграми холма. Большая часть спален выходила на речную пойму. Словно стрелка в солнечных часах, Лорнас составлял с холмом утёс, что тянулся к Тиванде и бросал тень на строящиеся кварталы.
Множество прочитанных за здоровье молодых тостов перешло в иного рода разговоры. Диатрийская чета расположилась во главе стола. Диатрину Энгелю и его новоиспечённой супруге были отведены резные стулья с украшениями из слоновой кости, старинные, когда-то использовавшиеся как троны правителей Мелиноя.
Сидящая меж членов своего нового семейства Гидра чувствовала себя величественно. Справа от неё был диатрин Энгель, за ним — диатр и диатрис; а слева от неё — диатрин Эван, который мило общался с марлордом Вазантом Мадреяром и его четырьмя дочерями.
Эван и марлорд Вазант Мадреяр, налегавший своим пузом на стол, а аппетитом — на сочное мясо пекари, вели оживлённый разговор о расширении торгового порта на острове Благовест. По другую сторону диатр Эвридий провозглашал, что назначает Энгеля марлордом Мелиноя, таким образом возрождая прибрежное марлордство Рэйки спустя шестьдесят лет после уничтожения титула. И хотя Гидре больше нравилось слушать разговоры слева о том, как из Цсолтиги в порт Благовеста привозят редких тигров, внимание всех остальных гостей было устремлено к диатру Эвридию и его младшему сыну.
Постепенно голоса диатрийской семьи заглушили беседу Эвана и Вазанта. И Гидре невольно пришлось внимать тому, что происходило с правой стороны от неё.
— Это надо пресекать жёстко, но не жестоко, — гудел голос диатрина Энгеля. — Пускай будет усилен гарнизон всех горных границ Рэйки.
— Сын мой, — хрипло отвечал ему диатр Эвридий. Он почти не прикасался к еде и был полностью увлечён их беседой. — Ты сам был в чужих странах. Знаешь, что люди, никогда не седлавшие драконов, куда более привычны к людским тактикам. Их полки собираются на зов не за лунар, а за несколько дней. Им известны миллионы стратегий против фортов ли, или против засад. Единственное преимущество Рэйки перед их куда более многочисленными армиями — это драконы. И мы должны на малейшее проявление агрессии ответить им огненным дождём.
Диатрин Энгель упрямо сдвинул белые брови и поднял голову. Видимо, привык смотреть на собеседника сверху вниз; но, осознав, что беседует с собственным отцом, чуть исправил свою горделивую позу.
— Ваша Диатрость, я потому и говорю, — настаивал Энгель. — О Рэйке даже вспоминать забыли. Всякая сказка о драконах имеет место быть «в далёком восточном краю», но не в Рэйке как таковой. Многие искатели и исследователи далёких земель просто не знают о том, что здесь наша земля. Обозначить это гарнизонами будет мудрее, чем настраивать против себя гигантские державы севера и запада.
— Святая наивность, — качал головой старый диатр. — Надо пользоваться тем, что им о нас почти ничего не известно. И драконы испугают их куда больше, чем гарнизоны. Или ты, уча историю северных держав, не знаешь, что маленькие незнакомые страны для них — словно корм? Они разграбляют их и занимают, не задумываясь об их названии.
— Отец, я уверен, это ошибка. Я знавал много знати из Барраката и Ририи. Искатели золота действительно не путешествуют без сопровождения, но это не захватническая армия. Инцидент на горной границе — это недоразумение. Они не заслужили утонуть в огне из-за произошедшего недопонимания.
— Нет, нет, нет…. — обожжённое лицо диатра жутковато кривилось. — Послушай меня и не верь в чужое благородство, никогда не верь…
«Кто о чём, а мужчины — о войнах», — Гидра незаметно закатила глаза. — «Хотя, как говаривала Пиния, пусть лучше воюют со своим воображением, чем с лицом жены».
Чем дальше она слушала, тем яснее понимала: на диатрина Энгеля устремлены взгляды всех гостей. Даже если они зачастую поддерживали точку зрения диатра, принцу-диатрину всегда доставался приз симпатий. Энгель купался в любви рэйкской знати. И он воспринимал это с видом привычным и уверенным, словно так всегда и было.
Диатрин Эван же, напротив, меркнул на его фоне. Наследный принц казался словно бы чужим на этом празднике. Его фигура была незаметной, а взгляд то и дело упирался в тарелку, словно у наказанного мальчишки. Собственная мать обращала внимание лишь на Энгеля; принц Эван казался позабытым. Его потуги сказать что-либо о трудностях снабжения горных границ оставались едва услышанными.
Гидра прониклась симпатией к диатрину Эвану. «Хоть и старший среди детей, но не в фаворе, словно ему так и не простили нападение Мордепала на диатра Эвридия», — оценила она. — «Прямо как и я».
На глазах у наследника рэйкской короны знатные лорды чествовали лишь его брата, поздравляли с обретением марлордства и выказывали уважение его храбрости в отношении драконов. Говаривали даже, что у Энгеля теперь целых два дракона — Сакраал и Лукавый — и хотя ни тот, ни другой не были пригодны для ведения войны, Энгелю уже приписывали возрождение былой славы Рэйки, а то и всей Рэ-ей.
Диатрийская чета поддерживала подобные толки. Только один человек действительно раздражался и хотел больше внимания к своей персоне: марлорд Тавр Гидриар. Он ёрзал на своём стуле и всякий раз умудрялся подсолить счастье правящей семьи, говоря о том, что Лукавый не готов к лёту. Да и искусство лёта, передававшееся с кровью Кантагара, давно уже оставило все знатные рода Рэйки — и никому многие годы не удавалось сесть в гриву дракона живым.
Он ершился как мог, будто злая ведьма на дне рождения принцессы. И диатрин Энгель делался всё суровее. Он отвечал ему, что, если б дело было только в крови Кантагара, то всякий бастард смог бы стать доа. И что требуется куда большее, чем просто происходить от рода доа.
Тавр возражал.
Это всё могло бы перерасти в перепалку, если б марлорд Вазант Мадреяр не велел бы внести подарки для молодых. Драгоценности и крепкий алкоголь для диатрина, шелка и украшения для диатриссы… таких подарков Гидра в жизни не получала. Она была тронута весельчаком Вазантом и сердечно поблагодарила его; но потом услышала, что его дочери между собой смеются, что, дескать, даже самое дорогое платье сядет на тощую диатриссу как на вилы для уборки навоза.
Гидра обиделась и поняла, что дружбы с этими напомаженными курицами у неё не выйдет.
Потом диатры одарили своего сына рыцарским конём, которого привели прямо в трапезный зал, нарядной белой бронёй и какими-то свидетельствами его прав на запечатанных свитках. После чего Энгелю стали подносить подарки и другие знатные семейства, включая марлордов Гидриаров; и Гидра сидела в хмуром одиночестве.
Диатрин Эван, однако, обратился к ней и подозвал своего слугу.
— Диатрисса, — произнёс он со своей дружелюбной улыбкой. — Энгель солдат и не знаток женских сердец. Он попросил у меня совета о том, что можно подарить вам, и, видимо, чёрт бы его побрал, совсем уже забыл об этом. Это вам.
И слуга поднял на уровень глаз Гидры соломенную клетку. Внутри сидела испуганная кошка. Трёхцветная, с розовым носом, она испуганно блестела из-за решётки жёлто-зелёными глазами. Одна половина морды рыжая, одна серая.
Гидра удивлённо моргнула и смущённо заулыбалась Эвану.
— Спасибо, диатрин.
— Он сказал, что ваши сёстры обмолвились о том, что вы любите кошек. И я велел купить эту кошечку в Ширале, известном как Котовий Перевал в Золотых Горах. Коты из Ширала очень умные и, по поверью, приносят удачу.
Гидра благодарно кивнула ему и невольно покосилась на белоснежного диатрина. Тот их даже не замечал. Эван махнул рукой:
— Считайте, что это от нас двоих, — промолвил он смущённо, но всё же не сводя с неё взора. — Знаю, нам следовало бы подготовить для вас что-то куда более ценное, а то, право же, смешно, что два принца дарят принцессе одну кошку…
— Нет-нет, — выдохнула Гидра и сморгнула влагу с глаз. — Это очень ценный подарок для меня. Благодарю вас…
— Да-да, — вмешалась в их разговор марледи Ланхолия. — Вы угадали, Ваше Диантринство. Гидра всегда интересовалась драконами. А единственный дракон, позволенный женщине, — это и есть кот!
Дочери Мадреяров засмеялись вместе с ней. А Гидра положила руку на крышку соломенной клетки и ощутила, как сердце её сжалось злобой.
«Жду-не дождусь, когда мать и отец сгинут навсегда с глаз моих».
Леди Аврора подошла к ней тогда, когда Гидра почувствовала себя совсем неважно посреди пёстрой толпы. Она представила ей себя и Лаванду Паррасель как фрейлин, которые будут ей прислуживать в Лорнасе. И когда она назвала себя лишь «леди Аврора», без фамилии, Гидра наконец поняла: это незаконорождённая дочь марлорда Вазанта Мадреяра. То-то диатрис Монифа едва не ударила её, когда она о чём-то заговорила рядом с ней. А сам марлорд даже не обращал на неё внимания.