Моргемона

Последней был череп. Ни человека и не тигра — просто некий образный череп.

«Плоть», — гласил данный рисунок. — «Печать, что обретением плоти запечатала его, и лишь рассеиванием её может быть снята».

«Я же кошка, я ничего не понимаю», — подумала Гидра и невольно издала недовольный мявк. Посмотрела по сторонам, повертев хвостом. Но затем снова попыталась сосредоточиться на словах.

«Великая сила, но и великая опасность заключена в Синем Тигре для рода человеческого. То не дракон, что стал человеку союзником и братом; то вечно ждущая своего часа месть, непрестанно ищущая, как освободиться от святых обетов, чтобы вновь править побережьем, приведя всё прославленное королевство к неминуемому краху».

— Мяу, — вновь вырвалось изо рта. И дверь со страшным грохотом распахнулась.

— Опять ты, проказница!? — прозвучал возмущённый голос. — А ну, кыш!

Монах в зелёном погнал её, и, в панике ища щель для выхода, Гидра очнулась. Никто даже не заметил, как она несколько минут сидела на скамеечке, прикрыв глаза. Слуги всё так же суетились с сундуками, их топот долетал досюда, как и раньше.

«Я была кошкой, одной из тех, что решилась исполнить мою просьбу!» — думала Гидра взволнованно. — «Я видела её глазами и даже могла читать. Воистину, доа — это ещё и маг! Или маг — это доа…?»

Она встала и взволнованно заходила взад-вперёд по галерее, раздумывая над тем, что узнала.

«Иерофант Мсара сказал, что две печати уже сняты — Кровь и Дух. Сам Мелиной говорил, что принёс брачную клятву, чтобы освободиться от тех, что сковывали его. А Иерофант Рхаат утверждал, что женщины погубят Рэйку. Но…»

Задумавшись, она прислонилась к одной из колонн с тигровым рисунком. И посмотрела прямо перед собой.

«Как Мелиной может быть скован плотью, если, напротив, он призрак? Может ли это означать Энгеля? Было бы странно, ведь Энгель немногим старше меня, а печати существовали века. Значит, есть что-то, что держит его… и он ищет пути разбить последнюю цепь своих оков».

Ох и жутко это звучало. Гидра подумала, что ей следовало бы настоять на помощи Иерофанта.

«Он не хочет, чтобы я что-то знала из-за того, что я женщина. Но соблазны Мелиноя против меня бессильны. Это чудовище не посмеет отнять у меня то, что я люблю. И тех, кого я люблю, тоже».

— Гидра, ты идёшь? — прозвучал из холла голос Энгеля.

— Да-да! Минутку! — она расправила свой подол и сделала крюк через кухню, где повелела серую кошку, что явится за угощением, наградить настоящим рыбным пиром — и дать придворный чин.