Моргемона

— Чего ты ждёшь от меня сейчас, кусачая Гидра? Что я буду говорить с тобой о смертях и врагах, когда ты сидишь на моих коленях в неглиже? Если мне суждено умереть в завтрашнем бою, я не намерен провести свою последнюю ночь, боясь этого!

Гидру словно окатили ушатом холодной воды.

— Ты не умрёшь! — жалобно возмутилась она и тут же прижалась к его груди. — Нет! Ты же не умрёшь? Пообещай мне!

— Как я могу пообе…

— Как угодно! Если ты умрёшь вопреки своему обещанию, то очень пожалеешь!

Энгель рассмеялся и, притянув её лицо к себе, осыпал его поцелуями.

— Хорошо, — проурчал он. — Не рискну испытывать гнев Рыжей Моргемоны в царстве Схали, ведь для этого тебе придётся отправиться туда вслед за мной.

В его руках она сразу стала податливой и нежной, но в разуме её всё ещё стучал страх.

«Я не знаю, столкнёмся мы с одним только Тавром — или с чем-то большим», — думала она, и лишь усилия Энгеля смогли заставить её откинуть свои мысли и всецело отдаться их чувствам на диатрийской постели.

Впрочем, утром оба встали рано. Настроены они были решительно. И когда Энгель ринулся пересчитывать полки и корабли, Гидра осталась с Авророй и вновь наказала ей внимательно обращаться с Лесницей.

А после проведала Мордепала и убедилась, что пылкий дракон всё ещё ждёт её, хотя лететь со скоростью кораблей ему будет непросто. Огромный ржаво-бурый зверь постоянно перебирал своими когтями, кроша камень, и на взгляды Гидры отвечал неохотно.

Она дала ему присмотреться к своему лётному костюму из чешуи Рокота, и тогда дракон неожиданно развеселился. Он прорычал отчётливый «оактук» и коснулся девушки кончиком своего трепещущего крыла. Но после вновь сел, обратившись взором на северо-запад, туда, где скапливались военные корабли.

До отплытия оставалось ещё немного времени, и она всё-таки выпросила встречу с Иерофантом. Тот тоже был угрюм и явно не отказал ей лишь из-за короны диатрис.

— Ваше Высокопреосвященство, — обратилась к нему девушка, встретив его в раальском санктуарии среди реликтовых мечей древних героев и старинных знамён. — Я знаю, вы не доверяете мне. Но, клянусь, я с вами плечом к плечу в войне с незримым врагом. Предстоящая битва пугает меня, и, если мой отец и есть колдун, он непременно проявит себя. Умоляю, подскажите мне хоть что-нибудь.

Взгляд Иерофанта прояснился от раздумий. И он спросил хрипло:

— Слышали вы что-нибудь о свойствах оникса, чёрного камня, что поглощает свет и чужое колдовство?

— О да! — Гидра вспомнила, что он лежал у неё вместе с гримуаром.

— Возьмите его с собой, — до странного сдавленным голосом сказал Иерофант. — Я знаю, вы, как доа, можете доносить свою волю мыслью. Вложите преградительную силу камня в ваше намерение и направьте его на Тавра.

«Это всё?» — разочарованно посмотрела на него Гидра. И он, вздохнув, пояснил:

— Не забывайте в этой мысли поминать имена богов, Ваша Диатрость. Иначе вы будете ничем не лучше его.

«Что ж, он напомнил мне о камне, но это единственный прок», — понурилась юная диатрис. Однако Иерофант вдруг шагнул к ней, и она поймала его тревожный взгляд.

— Ваша настойчивость заслуживает уважения, — произнёс он. — Я действительно не считаю, что вы соблазнитесь врагом. И всё-таки на вас лежит большая сила — сила дракона — и большая ответственность. Поэтому я просто не желаю подвергать вас тяготам больших знаний.

— Это напрасно, я и так думаю об этом всякий день от восхода до заката — лишь потому, что ищу столь необходимые нам всем ответы.

— Я понимаю, Ваша Диатрость. Знайте, я на стороне диатра, как и вы, — сказал Иерофант. — И я поддержу вас, если мы будем бороться против одного врага.

«Это будет необходимо там, в огне и пальбе, среди умирающих людей и скрещенных мечей — а ты так и будешь в это время копаться в своих книгах».

На сем её дела в Раале были закончены, и она отправилась на «Шаа» — новенький фрегат, которому Энгель сам дал именование.

Это была вовсе не та маленькая каррака с тесными палубами. Огромный военный корабль рассекал волны, почти не качаясь, и его паруса закрывали солнце не хуже крыльев Мордепала, что, наворачивая круги, следовал за армией. Растущий жар в его душе не давал покоя и Гидре. Она присутствовала на каждом военном совете, что проводили в диатрийской каюте, и снова и снова слушала тактику осады.

— Твоя задача — связать боем драконов, — всякий раз напоминал ей Энгель. — И ни в коем случае не геройствовать. Вполне возможно, они побоятся сходиться с Мордепалом, поэтому просто напугай их. Но не подлетай к Оскалу и не вздумай нарываться на орудия.

— Тавр мог оставить нам множество подлянок, — поддерживал его сэр Арбальд. — Поэтому надо иметь в виду, что он драконов наверняка уведёт подальше от поля боя, а нашу диатрис попытается выманить прямо к крепости.

— Что бы ни случилось, не подлетай к ней ближе вот этого контура улиц. Пообещай мне, Гидра, — говорил Энгель.

— Обещаю, — рассеянно кивала диатрис. Её кровь тоже бурлила. Они с Мордепалом наконец близились к развязке, к разрешению самого древнего противостояния в их жизнях.

— И всё же, — заметил Манникс, — по возможности, смерть драконов Тавра нам не нужна. После его гибели они не станут биться за него до последнего и не заслуживают разделить его участь.

— Тем более, драконов и так мало, — поддержал сэр Леммарт.

Гидра кивала, но, чем дальше, тем меньше мыслей задерживалось у неё в голове. Она спрятала чёрный оникс далеко к себе в карман и с грустью думала, что по итогам долгих и кропотливых поисков это единственное, что стало её оружием против колдовства.

«Всё это как-то неправильно», — думалось ей. — «Всё происходит слишком быстро».

Солдаты в чешуйчатой броне, ожидавшие часа битвы на палубе, казались куда спокойнее неё. Они верили в хитрость Энгеля и силу Мордепала.

Но она одна не могла перестать думать о том, что этого недостаточно для победы.

Когда вдали показалась Аратинга, флот из двадцати трёх кораблей замедлился. Сотни воинов пришли в готовность. Гидру забила дрожь, и она, подозвав к себе Мордепала, осталась ждать рядом со сходнями.

И, как и в тот день, Энгель подошёл к ней. Белая броня его казалась алой на закатном солнце, и светлая кожа выглядела красной, будто сгоревшей. Гидра бросилась ему на грудь и прижалась к нему изо всех сил.

— Осторожнее, лапочка моя, — прошептал диатр и снял латную перчатку, чтобы погладить её по голове. — Не напорись на край моего доспеха.

— Это меня не пугает, — сдавленно выдохнула Гидра и встала на цыпочках, чтобы зарыться носом в его шею. — Мой диатр, я боюсь, мы чего-то упустили. Что-то пойдёт не так.

— Перед боем всегда так кажется, — утешил её Энгель и обнял её, покачав из стороны в сторону. — В конце концов, ты понимаешь, что ни один полководец не может предусмотреть всего. Преимущество на нашей стороне, и наши воины пойдут вперёд, готовые на всё ради нашей победы. Главное — береги себя, любовь моя. Я не могу даже думать о том, что со мной станет, если с тобой хоть что-то случится.

— Со мной будет всё в порядке — со мной Мордепал, — дрожа, бормотала Гидра. — А с тобой…

— А со мной ты, — Энгель поцеловал её в макушку. — Даже если высоко в небе. Ты будто наш воинственный рыжий ангел на драконьих крыльях.

Гидра сморгнула слёзы. Она притянула к себе его голову и поцеловала его со всей своей нежностью и волнением за него. Полюбовалась прекрасными чертами его лица и белыми ресницами.

— Помни своё обещание, диатр Энгель, — выдохнула она, сжав его щёки между ладонями.

— Помню, диатрис, — ответил он и ласково поцеловал её пальцы.

Ветер взвыл по правому борту, и прямо рядом с ними Мордепал плюхнулся на волны, словно осколок красной горы. Он вытянул морду, положив свой шипастый нос на палубу. И Энгель отпустил Гидру, позволяя ей подойти к дракону.

Диатрис оправила на себе свою новую лётную броню. И шагнула к Мордепалу, погрузилась в тепло его силы и ярости — они ощущались даже до того, как она прижалась к его носу.

Нежности девушки и ржаво-рыжего дракона вызвали волну одобрения и изумления среди солдат.

— Она целует ему нос!

— Будто огромный огнедышащий любовник.

— Впервые слышу, чтобы Мордепал позволял такие нежности, — хрипло кашлянул сэр Арбальд.

Но Энгель улыбался, умильно глядя на них.

— Лётный брак — тоже брак, — рассудил он. — У моей жены два мужа.

Гидра взобралась по носу Мордепала ему на гриву и устроилась в основании шеи. Решимость и охотничий азарт стали заполнять её разум, принимая чувства Мордепала, как свои.

Прежде чем утонуть в единении с чувствами дракона, она встретилась глазами с Энгелем. Тот смотрел на неё с теплотой и восхищением. Никто не слышал, но она прочитала по его губам:

— Береги себя, любимая.

Она улыбнулась ему в ответ. Однако всё в ней уже требовало воздуха и свободы. И она отдалась этому зову. Мордепал отстранился от корабля и, похлопав крыльями по воде, вдруг разбежался по ней, словно утка, и вспорхнул в небеса.

Стук драконьего сердца гулко отдавался под ногами диатрис. Она крепко держалась за палевую гриву и ликовала от полёта. Всё её внимание было устремлено вниз.

Крошечные, как фигурки на тактической карте, кораблики приближались к Аратинге. Отсюда было видно, что остатки флота Гидриаров ощерились в ответ.

«Сжечь бы их сразу, не дожидаясь, пока нашим солдатам придётся нести потери», — подумала она, и Мордепал тут же звучно рыкнул, пытаясь убедить её, что эта мысль была верна.

Но Гидра терпела. Они напряжённо наворачивали круги неподалёку от острова. И когда фрегаты начали перестрелку из пороховых пушек, Мордепал разволновался. Дракон цвета застывающей крови, он требовал драки.

«Скоро появятся Жемчужный и Лукавый, и ты возьмёшь долгожданный реванш», — обещала Гидра. Только это заверение и удерживало могучего хищника в воздухе.

Минуты казались часами. Диатрис следила за всем, что происходило в городе. Один фрегат был потоплен, два сдались — и полки Энгеля под белыми и бирюзовыми флагами хлынули на улицы. Они без труда добрались до укреплений вокруг Оскала, и там и начались настоящие бои.

«Оскал не просто так получил своё название», — сердце Гидры болело при виде происходящего. — «Небольшой, но неуязвимый со стороны скал, он имеет толстые стены и глубокие катакомбы, что защищают от драконьего пламени. Даже осада, выигранная диатром Эвридием, закончилась сдачей — никто ещё не видел истинной глубины подземных укреплений».

Залпы пушек слышались гулко, будто сквозь толщу воды.

«Тавр гораздо упрямее своего отца», — думала Гидра. — «Он из принципа погубит как можно больше наших воинов, прежде чем сдастся. А Энгель будет пытаться этого избежать. Это будет тяжёлая битва».

Однако было и то, что внушало надежду. Гидра, присмотревшись к жителям Арау, завидела небольшие отряды с белыми флагами. Они присоединялись к полкам диатра.

«Горожане так ненавидят Тавра, что готовы идти в бой ради его свержения. Когда он будет повержен, я не забуду их верности и храбрости».

Оставаться в стороне становилось всё сложнее: начался штурм укреплений. Стены забрасывали снарядами требушетов, но верные Тавру воины отвечали тем же. Камни летели в отряды диатрийских воинов, превращая людей в багровое месиво, и кровью запахло так, будто это происходило совсем рядом.