Соблазненная инопланетным воином

— Нара только что пыталась меня убить.

Шони лезет в большую кожаную сумку, которую я не заметила.

— У тебя царапина на щеке, — тихо говорит она. — Можно мне ее вылечить?

Я киваю, и она наносит на нее какую-то мазь с цветочным ароматом. Какое-то мгновение рану печет, а потом она словно немеет.

Шони поворачивается к Дексару.

— С ней все будет в порядке. Следите за любым внезапным затруднением дыхания или любым изменением цвета. Если ее кожа начнет синеть, немедленно зовите нас.

Дексар кивает.

— Я хочу, чтобы ты на всякий случай осталась в комнате Алексис.

— Конечно, катай.

Я смотрю на стену, все еще пребывая в шоке. Дексар опускается передо мной на колени, и я потрясенно поднимаю бровь.

— Расскажи мне, что случилось, — говорит он.

— Я что-то слышала. Глухой удар. Думаю, именно тогда Нара ударила Яри по голове. Должно быть, она сильно упала.

Ярость горит в моем нутре. Яри — пожилая женщина. Нара могла убить ее.

— О чем, черт возьми, она думала? — спрашиваю я.

Дексар пожимает плечами.

— Продолжай.

Я хмуро смотрю на него, мои зубы начинают стучать, а пульс учащается.

— Я не заметила ее, потому не ожидала, что это произойдет, — бормочу я. — В один момент я думала о лаке для ногтей, а в следующий момент я оказалась под водой. Почему она хочет причинить мне боль?

На челюсти Дексара подергивается мускул, и он поднимается на ноги.

— Она сказала, что она избранная, — выпаливаю я. — О чем она говорила?

— Бред сумасшедших меня не касается, — говорит он, и я смотрю на него.

Он лжет, как дышит. Судя по выражению возмездия в его глазах, он точно знает, о чем она говорила.

— Что теперь будет с Нарой? — спрашиваю я.

— Это не твоя забота.

— Конечно моя.

Он наклоняет голову, и я понимаю, что он искренне сбит с толку.

— Наказание за нападение на кого-то, находящегося под защитой катая, — смерть.

Я вскакиваю на ноги, густой мех падает с моих плеч, когда я прижимаю к себе тонкое полотенце.

— Ты не можешь убить ее, — срываюсь я.

Дексар рычит, шагая вперед, и у меня отвисает челюсть, когда он зарывается рукой в мои спутанные влажные волосы.

— Я могу делать все, что захочу, — вкрадчиво говорит он. — Тебе не мешало бы это запомнить.

На данный момент нет никаких признаков того Дексара, с которым я иногда смеюсь. Никаких признаков мужчины, который дразнит меня, делая нелепые замечания, пока изучает мое тело горячим взглядом.

— Ладно, — говорю я. — Сбавь обороты.

Он просто смотрит на меня.

— Тебя могли убить.

— Нет, — успокаиваю я его. Наверное, мне нужно дать этому парню передышку. Он самый большой фанат контроля, которого я когда-либо встречала. Неудивительно, что ему удается предотвратить нападение в такой близости от своих покоев. Я не думаю, что он всерьёз рассматривал возможность убийства Нары, но нет никаких сомнений, что сейчас он на грани.

Я протягиваю руку, и мне кажется, что у моей руки есть собственный разум. Я провожу пальцами по его нахмуренному лбу, пытаясь разгладить морщины. Когда это не срабатывает, я прижимаю пальцы к уголку его рта, поднимая их в попытке заставить его улыбнуться.

Выражение его лица становится расчетливым, а затем его глаза вспыхивают, когда мой палец касается его нижней губы.

Прежде чем я успеваю моргнуть, его губы прижимаются к моим. Мой рот открывается от удивления, и он притягивает меня ближе, его твердое тело прижимается к моему.

Ой-ей.

Его язык проникает в мой рот — лаская, дразня — пока я не раскрываю губы шире, отчаянно желая попробовать его на вкус. Его рука прижимает меня к себе, другая скользит по моей заднице, когда он притягивает меня еще ближе. Мои соски напрягаются в предвкушении, и я судорожно ахаю у его губ.

Я дрожу, прижимаясь к нему, и наш поцелуй становится размеренным, нежным, его губы дразнят, манят, возбуждают. Я предположила, что он не пострадал, и что я просто еще одна из тех женщин, с которыми он, возможно, хотел бы покувыркаться, но я чувствую, как он прижимается ко мне, твердый, как камень. Его огромное тело дрожит, и он еще глубже зарывается рукой в мои волосы.

Что же я делаю?

Я поднимаю руки, прижимая их к его груди. Он недовольно рычит, медленно отстраняясь, его глаза такие темные, что кажутся почти черными, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Это ошибка. Когда я взяла тот красный цветок у Эллис в кради целителей, я подумала, что, возможно, я могла бы немного покувыркаться в мехах с Дексером.

Теперь я знаю наверняка.

Мужчины уходят. Они разбивают тебе сердце, и ты уже никогда не будешь прежней. На этот раз уйду я, но не удивлюсь, если Дексар перейдет к другой женщине еще до того, как я вернусь на корабль. Последнее, что мне нужно в жизни, — это еще больше душевных страданий.

— О чем ты думаешь? — голос Дексара хриплый. Он убирает прядь моих волос за ухо, и я откланяюсь назад, нуждаясь в пространстве. Его руки на мгновение напрягаются, а затем он отпускает меня.

Мне сразу же снова становится холодно.

— Я думаю, что это плохая идея.

— Почему?

— На меня напали на твоей территории. Ты злишься и чувствуешь, что тебе нужно что-то доказать. Тестостерон, вероятно, струится по твоему телу, побуждая тебя к соитию. Я предлагаю тебе поискать кого-нибудь другого, чтобы унять свой зуд.

У Дексара ужасное выражение лица.

— Я никогда не считал тебя трусихой.

— Навешивание ярлыков. Это так по-взрослому.

Он долго смотрит на меня, а потом его глаза светятся сардоническим весельем.

— Ты напугана. Это нормально. Я буду ждать столько, сколько потребуется.

Я скриплю зубами.

— Тебе придется ждать вечно.

— О нет, Лекси. В конце концов, ты устанешь отталкивать меня, — мурлычет он, и мои бедра сжимаются от того, как он произносит сокращенную версию моего имени. — Но ты можешь верить во что угодно.

***

Я должно быть задремала, потому что открываю глаза только после того, как что-то шевелится у меня под головой.

Последнее, что я помню, как Дексар приказал мне отдохнуть, и ощущение мягкого меха под моей спиной, когда я легла на его кровать.

Я поднимаю голову и вижу, что он смотрит в потолок. Его рука обнимает меня, и я краснею, осознавая, что все еще голая. Он одет в брюки, но его рука предупреждающе сжимается, когда я пытаюсь отодвинуться.

Я прищуриваюсь, когда он смотрит на меня.

— Я думала, ты разрешишь мне спать в твоей постели одной, — говорю я.

— Так и было. Я передумал.

Я закатываю глаза, снова подавляя улыбку. С любым другим мужчиной высокомерная чушь, о которой говорит Дексар, свела бы меня с ума. И в половине случаев это так. С другой стороны, я нахожу себя странно очарованной абсолютной непоколебимостью его слов, и озадаченным удивлением в его глазах, когда я называю сказанное им чушью.

— Как долго я спала?

Моя голова снова поднимается, когда он пожимает плечами.

— Пять или шесть часов.

— Вау! — получается, что чудом избежать смерти в ванне, несомненно, лишает девушку сил. — Яри в порядке?

— Ее голову обработали, и она останется в крае целителей для наблюдения, но с ней все будет в порядке.

Мышцы на затылке расслабляются, и я вздыхаю с облегчением.

— Мне нужно вернуться в свою комнату.

— Нет.

Я напрягаюсь.

— Я даю тебе презумпцию невиновности из-за твоих чудачеств с контролем, но ты давишь на меня.

Он смотрит на меня на меня свысока.

— Расскажи мне о том, что ты узнала сегодня.

— Ты серьезно? Мы просто проигнорируем все, что тут произошло?

Он кивает, и я хмуро смотрю на него.

— Во-первых, скажи мне, что ты не убивал Нару.

— Ты сомневаешься в моем слове? — ледяным голосом спрашивает он.

— Нет. Но мне все равно нужно это услышать.

— С предательницей все в порядке. Ее оставляют в живых для суда.

Надеюсь, к тому времени Дексар остынет.

— У меня к тебе просьба, — говорю я.

Дексар ухмыляется мне.

— Возможно, я окажу тебе эту услугу в обмен на услугу от тебя.

Я скриплю зубами.

— Неужели ты ничего не можешь сделать, не заключая пари и сделок?

Он вздыхает.

— Расскажи, что ты узнала, и я приму это в счет твоей услуги.

Чудесно.

— Сегодня я разговаривала с Эллис. — Я краснею, вспоминая нашу беседу и ярко-красный цветок, который я спрятала в большом сундуке, который служит мне шкафом.

— И что же ты узнала?

— Немного. Пока что. Но это не безумие — представить, что что-то на этой планете изменилось настолько, чтобы повлиять на число рождения девочек. Даже на Земле было доказано, что окружающая среда идет рука об руку со способностью к зачатию и полом зачатых детей.

Я ничего не могу с собой поделать и провожу пальцем по его груди. Он напрягается, и я убираю палец. Нет смысла искушать нас обоих.

Я прочищаю горло.

— Я помню, что читала об исследовании, которое проводилось в Японии, которое связывало более высокие температуры и более низкую долю рождающихся младенцев мужского пола. Оказывается, для людей зачатие мужчин более уязвимо к внешним стрессовым факторам.

Я слегка приподнимаюсь, чтобы я могла смотреть на Дексера, не вытягивая шею. Он изучает меня так, словно у меня выросла еще одна голова, и я улыбаюсь.

— Парни просто не могут справиться со стрессом так, как женщины. — Я подмигиваю ему.

— Ты веришь, что нечто подобное могло произойти и тут?

Я отрицательно качаю головой.

— В данный момент я ни во что не верю. Все, что я знаю, это то, что через девять месяцев после катастрофы, такой как землетрясение или ядерная катастрофа, доля рождения младенцев мужского пола у людей имеет тенденцию к снижению. Это всего лишь пример, и он здесь не совсем уместен — вы, ребята, постоянно сталкиваетесь с изменением коэффициента рождаемости, и не похоже, чтобы у вас случались стихийные бедствия каждые десять лет, верно?

Он отрицательно качает головой.

— Но я понимаю, о чем ты говоришь. Ты полагаешь, что сокращение количества женщин у нас возможно может быть связано с окружающей средой.

— Да. Дай мне знать, если вспомнишь что-нибудь, что изменилось здесь за последние несколько десятилетий. Любые изменения в вашем источнике воды, пище, которую вы едите, или что-то, что заставило жизнь зайти в тупик.

— Я тебя понял. О какой услуге ты хотела попросить?

— Я заметила, что рядом с кради целителей есть запасной кради. Я подумала, не могу ли я им воспользоваться.

Дексар напрягается.

— Ты будешь спать в этом кради.

Я закатываю глаза.

— Знаю. Я просто хочу использовать его днем. Если бы у меня было место, чтобы разложить свои заметки — кстати, спасибо за дополнительную бумагу, — и люди могли бы подходить ко мне, я могла бы работать лучше.

— Зачем тебе это?

— Люди меня не знают. Я появляюсь у их кради, и они тут же переходят в оборону. Если я дам знать, что могу поговорить, когда нахожусь в кради, они, возможно, с большей вероятностью поделятся информацией. К тому же, когда я забываю свои записи, это настоящая заноза в заднице, когда меня конвоируют туда-сюда в сопровождении.

Дексар надолго задумывается.

— Ты по-прежнему будешь есть со мной, когда я буду свободен.