Соблазненная инопланетным воином

Глава 10

АЛЕКСИС

Мои зубы все еще стучат от шока, когда я сажусь рядом с Дексаром. Он окружен целителями, и каким-то непостижимым образом все еще жив.

Моя карта теперь в моих руках.

Кажется, я была в шоке. Я определенно плохо соображала, рискуя жизнью ради клочка бумаги. Если бы у меня было время подумать, я бы оставила ее, но Дексар не стал раздумывать, бросившись в кради, как будто он собирался спасти живого, дышащего человека.

У Дексара обожжены голени. Он обернул голову и плечи одеялом, и на нем была обувь, но он перепрыгнул через пламя, схватив карту, прежде чем прорваться через противоположную сторону кради.

Дексар стонет от боли, и я беру его за руку.

— Зачем ты это сделал?

Он сжимает мою руку.

— Ты хотела этого.

— Я тебя не понимаю.

Он шевелится, явно испытывая боль, когда целитель разрезает штанины его штанов.

— Прости, — шепчу я, и он смотрит мне в глаза.

— Так и должно быть, — раздраженно говорит он, и из его горла вырывается рычание, когда один из целителей намазывает ему на ногу особенно противно пахнущую пасту.

Я закусываю губу, и Дексар вздыхает, притягивая мою руку ближе. Он бросает взгляд на Эллис, и она, склонив голову к другим целителям, уходит вместе с ними.

— О чем ты думала? — спрашивает он. — Ты снова чуть не умерла.

Я хмуро смотрю на него.

— Должна отдать тебе должное, попытка взять карту была плохой идеей. Но я не виновата, что кто-то пытался меня убить. О боже. Кто-то пытался меня убить. Снова. — Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, и Дексар сжимает мою руку.

— Согласен, — рычит он, и выражение его лица пугает. — Ты единственная, кто пользуется этим кради, и если бы ты вошла минутой раньше, я почти не сомневаюсь, что сейчас ты была бы мертва.

Я наклоняюсь и просовываю голову между колен, сдерживая рвотные позывы.

— Почему кто-то хочет убить меня? — мой голос звучит приглушенно, и Дексару требуется время, чтобы ответить.

— Я все выясню, — обещает он. — Мои воины осматривают кради и окрестности и беседуют со всеми свидетелями. А пока ты останешься со мной. Я серьезно, Алексис. Никаких исключений.

Я поднимаю голову.

— Хорошо, — смиренно отвечаю я. Если у меня на спине мишень, я не собираюсь делать глупостей. Я практически приклеюсь к Дексару, если это означает, что меня не взорвут.

Я снова наклоняюсь и запихиваю голову между колен.

Мягкий голос Эллис прерывает напряженный момент.

— Ожоги не так страшны, как показалось вначале, катай. Эта мазь снимет боль и предотвратит инфекцию, и вы должны избегать промокания бинтов. Вам также следует отдохнуть в течение следующих нескольких дней.

Я снова поднимаю голову, когда Дексар кивает, отпуская мою руку, когда он поднимается на ноги. По возмущенному выражению его лица я могу сказать, что он не собирается отдыхать.

Мы с Эллис обмениваемся взглядами, и я киваю ей.

Она улыбается.

— Ты в порядке, Алексис?

Целители уже обработали мои царапины и порезы. Меня вышвырнуло из кради, и я сама виновата, что чуть не спалила себе брови, пытаясь вернуться в него.

Я прочищаю горло.

— Вообще-то, — говорю я, — я не очень хорошо себя чувствую.

Дексар напрягается рядом со мной, его глаза обращаются ко мне, и Эллис кивает.

— Это совершенно нормально, — говорит она, ее лицо серьезно, но я вижу веселье в ее глазах. — Тебе тоже неплохо было бы отдохнуть.

Я оглядываюсь.

— Я не хочу здесь оставаться.

— Если хочешь, можешь вернуться в свои комнаты.

Я киваю Эллис, глядя на Дексара из-под ресниц.

— Я вернусь с тобой, — говорит он, и я прячу улыбку. Желание улыбнуться покидает меня, когда он делает шаг. Его лицо ничего не выражает, но, клянусь, я чувствую его боль, и мое нутро сжимается от чувства вины.

— Мне очень жаль, — повторяю я, и он берет меня за руку, помогая встать.

— Ты можешь загладить свою вину передо мной, — говорит он с похотливой ухмылкой, и Эллис вдруг становится глухой и слепой, принявшись накладывать мазь в деревянную банку. Затем она тянется к бутылке с жидкостью.

Она протягивает их Дексару, но обращается ко мне.

— Мазь нужно наносить два раза в день, а болеутоляющее принимать при необходимости, — говорит она, и я киваю. Дексар прищуривается, явно недовольный таким поворотом событий, и ведет меня к двери.

Охранники тут же окружают нас, и я отшатываюсь.

— Расслабься, Алексис. Они проводят нас обратно в наши комнаты.

Брикс молчит, как могила, когда следует за нами, и я бросаю взгляд туда, где в пепле лежат останки моего кради. Сегодня утром я так разозлилась на Дексара, что оставила свои записи на столе. С картой в руках, у меня осталось всего несколько клочков бумаги и несколько нацарапанных мыслей.

Я до сих пор не могу поверить, что он пошел и раздобыл эту карту для меня.

Дексар хладнокровно логичен. У него нет наследника, у его народа не было бы катайя. И все же он рисковал жизнью ради этой дурацкой карты и меня.

— Утром доложи мне любую информацию, какую сможешь раздобыть, — приказывает Дексар Бриксу.

Брикс кивает.

— Мы выясним, кто это сделал, катай.

Дексар, должно быть, испытывает мучительную боль, но он ни разу не хромает, просто медленно и неуклонно идет в свои комнаты. Теперь наши комнаты.

— В постель, — говорю я ему, и он улыбается мне, шевеля бровями. Наконец он отбрасывает роль мачо и, поморщившись, идет к спальне.

Он снимает с себя одежду, а я откидываю одеяло, изо всех сил стараясь не смотреть.

— Раз тебе нехорошо, ты ляжешь со мной, — говорит он, и я бросаю на него взгляд.

Я вздыхаю.

— Ты догадался, да?

Думаю, было очевидно, что мы с Эллис просто пытались затащить его сюда, чтобы он отдохнул.

Дексар медленно кивает, и я сажусь рядом. Он тут же притягивает меня к себе.

— Осторожней! — вскрикиваю я.

— Я больше не чувствую боли, — говорит он. — Мазь сделала свое дело.

— Ну, ожоги все равно никуда не делись, — бормочу я. — Ты должен быть уверен, что не причинишь себе еще больше вреда.

Голос Дексара низкий и довольный.

— Ты беспокоишься обо мне, Лекси?

Я чувствую, как краснеют мои щеки.

— Конечно, беспокоюсь, — огрызаюсь я.

На его щеке снова появляется ямочка, и я завороженно смотрю.

Улыбка Дексара становится шире.

— Я знаю, что заставит меня почувствовать себя лучше, — бормочет он, его взгляд опускается на мой рот.

Я выдыхаю.

— Ты должен отдыхать. Это означает, что никаких шпили-вили.

— Поцелуй меня, Лекси, — приказывает он. Я вздыхаю, сдаюсь и склоняюсь над ним, убирая волосы с дороги. Он позволяет мне руководить этим поцелуем, и я поддразниваю его, проводя по его губам раз, другой, а затем прикусывая его нижнюю губу.

— Алексис, — грубо стонет он.

Я улыбаюсь ему в губы, и он зарывается рукой в мои волосы, тянет меня вниз и набрасывается на мои губы.

Неужели я думала, что он позволит мне вести? Дексар захватывает мой рот, и я стону, прижимаясь к нему, мурашки бегут по моим рукам. Он перекатывает меня на себя, и я взвизгиваю, инстинктивно оседлав его, изо всех сил стараясь не задеть ногами его обгоревшие голени.

— Дексар, — начинаю я, и он игнорирует меня, углубляя наш поцелуй, располагая меня так, как хочет. Он твердый и горячий, и мое сердце бешено колотится, когда он притягивает меня еще ближе, пока не оказывается зажатым между моими бедрами. Я задыхаюсь от ощущения его члена в дразнящей близости от моей киски.

Он прерывает поцелуй, двигаясь, чтобы провести губами по моей шее, покусывая и лаская. Я выгибаюсь, потираясь о его член, и он издает грубое проклятие.

Очевидно, пострадала не только я.

— Сними платье, — шепчет он.

— Ни за что, — говорю я, хлопая его по рукам, когда он начинает развязывать мое платье. Я отталкиваю его, и он смотрит на меня, его глаза горят, челюсть плотно сжата, а одна бровь поднята в выражении, которое ясно говорит: «Ты, должно быть, шутишь».

— Ни в коем случае, — хмуро отвечаю я. — Ты же слышал лекарей. Ты должен отдыхать.

Он прищуривается.

— Алексис, — говорит он серьезно, — ты хочешь меня?

Я бросаю взгляд вниз, туда, где оседлала его. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не тереться о него, как последняя шлюшка.

— Ты же знаешь, — говорю я. Нет смысла отрицать это.

Его глаза вспыхивают еще жарче.

— Я тоже хочу тебя. Что я должен сделать, чтобы это произошло? — его рот кривится. — Тебя умоляет катай самого большого браксийского племени, женщина. Это то, что тебе нужно?

Я хмуро смотрю на него.

— Не сердись на меня. Я не хочу катайя. Я хочу Дексара, — Его глаза слегка расширяются, и я продолжаю, выговаривая слова. — И я не хочу, чтобы в наш первый раз ты морщился от боли.

Он обдумывает это.

— А что, если я позволю тебе оседлать меня?

Я смеюсь.

— О, вы позволите мне оседлать вас, Ваше Величество? Я знала, что ты из тех, кто любит побездельничать в постели.

Он улыбается мне.

— Мне нравится, что ты дразнишь меня, — внезапно говорит он, слегка нахмурившись, словно удивленный. — Никто другой не посмеет.

Я фыркаю и открываю рот, чтобы парировать, но его руки уже под моей задницей, и у меня отвисает челюсть, когда он тянет меня вверх, пока я не оказываюсь над его головой.

Я ярко краснею, и он мне подмигивает.

— Сними платье и оседлай мое лицо, Лекси.

— Э-э-э…

— Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, — обещает он.

Я же не идиотка. Я начинаю стягивать платье.

Я все еще борюсь с платьем, пытаясь снять его через голову, когда он притягивает меня ближе, пока я не седлаю его лицо. А затем он наслаждается мной. Я выдыхаю проклятие, когда он гладит языком мою киску, а затем использует его кончик языка, чтобы безжалостно порхать над моим клитором. Он чередует поглаживание и посасывание, стараясь удержать меня на месте, пока я потираюсь, затаив дыхание, пытаясь приблизить свое освобождение.

— Пожалуйста, Дексар, — стону я, и он одобрительно мычит, и мои бедра дрожат от вибрации, когда я приближаюсь к нему. Мои бедра покачиваются, и он тянется вверх, пощипывая мой сосок, в то время как жестко сосет мой клитор, проталкивая палец глубоко внутрь меня.

Я разлетаюсь на миллион кусочков, а удовольствие продолжается и продолжается. Я задыхаюсь, наваливаясь на него, но он, не теряя времени, тянет меня вниз, пока я не оказываюсь над его членом.

Дексар наклоняется, его рот прижимается к моей груди, пока он играет с моим соском. Так просто, и я снова в отчаянно в нем нуждаюсь, и он хрипло усмехается, когда я снова издаю стон.

Я скольжу руками по его груди, пробегая пальцами по сине-зеленой чешуе, покрывающей его плечи и руки. Они, очевидно, чувствительны, потому что Дексар больше не смеется, его челюсть плотно сжата, а руки крепко сжимают мою задницу.

Его рука скользит вниз, умелые пальцы подводят мое удовольствие к пику, и я ерзаю, отчаянно желая почувствовать его внутри себя. Потом он сдвигается, и я облегченно вздыхаю. Ну наконец-то.

Его толстая длина растягивает меня, когда он толкается внутрь меня, и теперь его очередь стонать, когда я сжимаюсь вокруг него. Я опираюсь на его грудь, поддерживая равновесие, пока объезжаю его, теряясь в удовольствии. Дексар смотрит на меня, и я вдруг чувствую себя уязвимой. Но благоговейный трепет в его глазах подобен наркотику, крадущему мои запреты.