Стрёмная башня

Глава 8, в которой контраст

– За Бато-о-о-он! – и Бобр, подняв высоко над головой зелье с опущенным в него червячком, понёсся вниз по склону.

За ним, странно семеня ногами, будто не касаясь земли, следовали четыре игрока – Гончар, Блонди, Биби и Лекарь.

– Что там?! Что там?! – они так и тараторили, спеша вслед за кричащим здоровяком.

Зелье в руках Бобра светилось так ярко, что, казалось, по склону Ямантау летит солнце, и ночь временно отступила.

По крайней мере, даже в сварочных очках мне было сложно рассмотреть фигурки игроков. Это кажется, или всё же по склону кто-то ещё побежал следом, в зелёном плаще?

Долго выглядывать из укрытия было опасно, и я сунул голову обратно, под навес.

– Ну, теперь наш выход, – я обернулся, глядя на сгрудившуюся под навесом группу.

– Ну, я так и сказал – давно. Можно подумать, у тебя разлёт прямо меньше.

– Ну да. А вот Аид и остальные боги – это всё история гораздо более давняя. Остались только мифы, и это вроде бы порядка… ну-у-у… тысяч шесть, или семь лет назад. Может, восемь.

– Ну, а Гимли Кольцетреский? – спросил уже я.

– Он был в середине, – ответила Фонза, – Хотя, возможно, ещё застал последних богов. Откуда-то же узнал он про кольцо?

Я задумался над её словами.

– А как же Балин Оркобой? – спросил я, – Он же брат Гимли, и сюда, на гору Ямантау, пустил людей построить академию всего тысячу лет назад. Он хоть Гимли-то видел?

– Ну, может, маман родила его на пару-тройку тысяч лет попозже, – хохотнул Бобр, – И, когда Балин ещё под стол ходил, Гимли уже задевал столешницу макушкой.

Мы все засопели, пытаясь не рассмеяться. В подземелье гномов Бобр явно рисковал, отпуская такие шутки.

А Биби обиженно буркнула:

– Не смешно.

– Ну, раньше гномы жили дольше… да и люди тоже, – Фонза показала на статую, – И родство у гномов немного по-другому определяется. Балин вполне мог быть просто братом по крови.

– Опять эта кровь, – недовольно проворчал я.

– Так, ладно, понятно всё с этими древностями, – Бобр явно терял терпение, – Ты скажи, чего с этим уровнем не так?

Но Женя опять в разговоре зашла совсем с другой стороны.

– Это вроде бы стражники самого Балина, – словно не слушая Борю, сказала Фонза, – И тут написано, что они до последнего стояли против западных гномов.

– Погоди, – сказал я, – Против гномов? А между гномами что, была война?

– Получается, была. И вроде как люди предложили Балину помощь в борьбе.

– Опять факторы, – вздохнул Бобр, – Зато логично, ядрён батон.

– Мне интересно другое… – Женя говорила невпопад, будто мыслями была уже где-то там, в глубокой древности, – Флаги, висящие сверху, говорят нам о каком-то Торине, который родился… кхм… эмм…

– Торин? – мы все удивились, – А это ещё кто?

Но Женя опять нас не слушала. Она загибала пальцы на обеих руках, поглядывала на них, что-то складывая в уме.

– Он родился одиннадцать тысяч лет назад, этот Торин. Ну, если переводить на привычное нам летоисчисление нюбсов.

– То есть, ещё древнее Аима и Рандома? – удивлённо спросил Бобр.

Я улыбнулся и кивнул Боре:

– Да он ещё древнее даже твоего любимого Аида с мармеладом.

Боря нахмурился:

– Ядрён батон, все эти ваши совокупности… Так, Жендос, объясни-ка, – он повернулся к Фонзе, – Сначала Аид, потом Гимли, и в конце уже наши Аимы и Рандомы?

– Ага, – кивнула Женя.

– И, типа, этот Торин – вообще раньше всех был?

– Не знаю, – Фонза пожала плечами, – Но, если верить этим гобеленам, то да, невероятно древний.

– Можно ли мне вмешаться в разговор? – скромно спросил Лекарь, – Я так полагаю, если греческие боги были восемь тысяч лет назад, а самый первый Прорыв был одиннадцать с лишним тысяч назад…

– Ну да, у нюбсов это время считается «ледниковым периодом», – кивнула Фонза.

– То получается, этот Торин был почти в самом начале времён? – даже Толю проняло, – Какая невообразимая древность.

– А что там написано? – уже с большим интересом спросил я, показывая наверх.

Хотя на самом деле мне было глубоко фиолетово до этого Торина, ведь к сегодняшним событиям он никакого отношения не имел. Всё, что сейчас меня интересовало – это как добраться до Гвоздаря и затеять с ним разговор.

– Написано: «благодаря Торину гномы пришли в этот мир». Ну, если я правильно поняла.

– Братва, а ведь Молчарь как ругался, помните? – оживился Бобр.

Кент подхватил:

– Точно, чувак. «Торинова борода»! Гномы всё время её вспоминают.

Живой разговор хорошо разбавлял скуку в этом тихом месте, потому что вечному коридору, казалось, нет ни конца ни края. История про какого-то супердревнего Торина оказалась довольно-таки интересной, и Фонза пыталась прочесть её по сохранившимся надписям на стенах и на гобеленах.

– А теперь уже Гимлевы стражи… – вдруг сказала Фонза, остановилась и задумалась.

– Да и статуи уже погрубее, – заметил Лекарь.

В коридоре что-то изменилось. Он словно стал старше, чуть более потёртым. Всего несколько шагов назад – и статуи, и пол, и колонны будут гораздо новее.

Женя подошла к статуе, которая всё так же изображала гнома с молотом на плече. Да, Толя был прав, черты гнома были уже не такими утончёнными – рука художника тут делала более грубые штрихи, не размениваясь на мелочи.

– Ни хрена! Смотрите, баба! – Бобр ткнул пальцем.

Одна из статуй, действительно изображающей гномью женщину, была покрыта голубой тканью, словно платьем.

– Они были такими красивым? – грустно спросила Биби.

– Йес, подружка, – Лана положила ей руку на плечо.

Эта представительница прекрасного пола гномов и вправду не была уродливой, её тело не покрывала шерсть. Просто улыбающаяся низкорослая девушка, круглощёкая, с озорными толстыми косами, падающими за спину.

Бобру, естественно, понадобилось посмотреть, «точно ли она везде не волосатая». И он тронул голубое покрывало…

За столько лет ткань совсем утратила прочность, и она не соскользнула вниз, а от одного касания распалась в пыль у нас на глазах.

– Э, да тут халтура, – вздохнул Бобр, – Ничего и нет.

Ну да, тело гномихи представляло собой общую форму, без деталей. Художник, наверное, думал, что эти две выпуклости будут грудью, а эта плоскость – животом. Всё равно платьем прикроют.

Зато Блонди чуть не сожгла взглядом Борю, и дальше он шёл, вжав голову в плечи. Мне кажется, или здоровяк будто не понимал, почему такое повышенное внимание от Ланы Медведевой?

– У меня такое чувство, что самое начало коридора выстроили позднее, при Балине, – сказала Фонза, – И просто пытались копировать стиль.

Я только пожал плечами. И вздрогнул.

Вздрогнули мы все…

Раздался женский всхлип, прокатившийся эхом по коридору. Мы замерли, повернули головы вбок, где как раз был проход в ещё один боковой коридор.

Там было темно, но свет из этого коридора всё же чуть доставал. И, кажется, кто-то там стоял и плакал. Мы едва могли рассмотреть силуэт.

У меня мурашки по коже пробежали. Оно понятно, что я игрок уже не первый день, и встречал всяких тварей… Но сейчас стало реально страшно.

– Это, братва… – начал было Боря.

– Только не говори, что тебе хочется пойти и пожалеть её? – я округлил глаза.

Бобр замотал головой:

– На фиг, ядрён батон! Меня б кто пожалел… Если она ещё и выйдет из темноты, мне доспех чистить надо будет. Я хотел сказать, братва, может, пробежимся?

Долго упрашивать не пришлось, и мы припустили по коридору, даже не оглядываясь. Если верить Молчарю, то ничего с нами не случится, пока мы не зайдём в любой боковой проход.

Плачущая была не одна. Всхлипнули и в следующем проходе, совсем с другой стороны. И, когда мы неслись уже вовсю, силуэты гномок стояли в боковых проёмах, почти не скрываясь.

Вот мелькнуло лицо одной из них. Она двинула головой, на подбородок упал свет от сияющего пола.

И, надо сказать, эти гномихи могли бы поспорить с болотными кикиморами по зубастости и размерам рта. А ведь такие симпатичные у них фигурки…

– Твою мать! – вырвалось у Бобра.

– Чуваки, я сейчас вам зелий наделаю, – донеслось от Кента, – Уже просятся наружу!

Это заставило немного рассмеяться. Боря хохотнул:

– Как назовёшь-то его? Зелье страха?

– Слеза кошмара, – кивнул Кент.

К счастью, зубастые низкорослые фигуры, стоящие в редких проходах между колоннами, в коридор так не выходили. Словно сияющий пол их не пускал, отбрасывая зловещие блики на зубастые рты незнакомок.

Мы сбавили ход, когда поняли, что впереди тупик. Точнее, это были ворота – две огромные каменные створки, на которых всё так же были начертаны руны.

И, как назло, по бокам от ворот в стенах были два небольших прохода. В которых уже стояли, похныкивая, проклятые гномки, одетые в шерстяные серые платья и голубые безрукавки с золотой вязью. Взъерошенные рыжие волосы закрывали глаза и пол лица, но рты с острыми зубами было прекрасно видно.

Мы притормозили, разглядывая ворота и ёжась под недружелюбными взглядами зубастых гномок. Они так и стояли молча, чуть склонив головы, скалили зубы в зловещей улыбке, но при этом жалобно всхлипывали.

– Фонза, читай давай, – с нетерпением прошептал я.

– Я не понимаю, – Женя сама чуть не захныкала, – Тут тот же диалект, что и в Прорыве на портале… Боюсь, как бы я опять не так прочитала.

– Читай, Женя, – процедил я, – Хоть как-нибудь читай.

Не знаю, что было с этими гномками, но мне теперь мохнатые жительницы глубокого города Древней Звезды казались гораздо симпатичнее. Ну и пусть волосатые, пусть голоса у них грубые…

– Помоги, – вдруг чётко сказала одна из гномок.

Свет проник между прядями, сверкнули красноватые глаза.

– Да, Гончар, помоги, – сказала вторая, по другую сторону.

Меня проняло, когда этот зубастый рот вдруг произнёс моё имя. Словно приговорили к смертной казни.

– Кровь Чекана… – снова заговорила первая, – Спой песенку.

– Спой, – вторила другая, – Как твой отец пел.

– А ты точно кровь Чекана? Дай попробовать?

– Дай попробовать кровь, Гончар.

Эти просьбы звучали на полном серьёзе, и от этого становилось очень жутко.

– Герыч, не слушай их, – нервно бросил Бобр.

Я посмотрел на него круглыми глазами. Он что, думает, я сейчас к этим страхогноминам в объятия кинусь?

– Литл-биг, – довольно прошептала Блонди, обращаясь к Бобру, – Ду ю вонт посмотреть, эти нигде не волосатые? А?

Она кивнула на гномок, и Боря сразу помотал головой.

– Я и так вижу.

Пока они все пререкались, я подошёл к створкам, попробовал ощутить замок внутри них. К счастью, ремни у Таши были не сложными, и поэтому скилл уже откатился.

Замочная скважина зияла чуть ниже моих глаз, и механизм я нашёл сразу же. Но разбойник внутри чётко сказал – открыть можно только ключом. Это, Гончар, настоящая магия.

Фонза тронула моё плечо, показала на руны, которыми были исписаны створки:

– Тут написано… что рука… ключ… кровь… настоящий король, – Женя тряхнула головой, – Короче, я думаю, что открыть дверь может только король.

Мы все разом повернулись к нашей Биби, и Манюрова вжала голову в плечи. Очень её смущало всеобщее внимание.

– Биби, – я, нервно оглядываясь на скалящихся гномок, прошептал, – Давай, попробуй.