Стрёмная башня

Бледный Лекарь, только выползший на свет, удивлённо вытаращился на нас, словно в первый раз увидел. Довольный Бобр хлопнул его по плечу, чуть не сбив обратно на пол:

– Толян, твою бредятину заценили, но дай фанатам шанс переварить это всё…

***

Выход в кузницу Гвоздаря был не так уж далеко.

Тут пещера-коридор была не такой уж длинной, а в конце, возле рассыпанной статуи, от которой остались только ноги, была дыра с лестницей вниз. Оттуда веяло теплом.

– Торин, – прошептала Фонза, показывая на остатки статуи.

Я ничего не ответил, а Гвоздарь только шмыгал, принюхиваясь к воздуху в пещере. Да, здесь действительно уже пахло дымом и гарью.

– Вот, нормальный запах недр. А не эта вонь, что сверху, – он махнул следовать за собой.

К моему удивлению, мы не поднялись, а опустились ещё на несколько десятков метров под землю.

Всё-то время, что Гвоздарь вёл нас, мы вздрагивали от его приступов злости. Кузнец вдруг вскидывал молот, и начинал шептать, словно безумный:

– Треснуть… Чем же треснуть-то? Ведь семь нот, а не шесть… Как же треснуть?

Фонза, которая шла рядом со мной, сверлила спину кузнецу. Я прямо чувствовал, как её распирает от вопросов, которые она хотела задать невероятно древнему духу.

Я осторожно качал головой, делая знак, что не надо рисковать. «Волю лидера» я тоже пока не применял, иначе вспыльчивый кузнец мог разозлиться.

– Вау, – только и вырвалось у нас, когда мы спустились в огромную круглую пещеру.

– Здесь когда-то взорвали один артефакт, – Гвоздарь обвёл руками всё вокруг, – Магия настолько сильная, что не гаснет тысячи лет.

Фонза глянула на меня, кусая губы. Ну, что за артефакт, она просто обязана узнать. Я покачал головой, надеясь на её благоразумие.

Помещение было идеально круглым, но до половины заполнено магмой. В лицо пахнуло жаром, и мы сразу задержали дыхание.

Кое-как рассмотрели в искажённом воздухе, что по раскалённой жидкости плавает понтонный мост из каменных блоков, который ведёт к небольшой хижине в центре пещеры.

Хижина была неказистая – сложенная из камней, с крышей из обугленных веток. Одна стенка развалена, и поэтому строение уже напоминало больше навес, чем дом.

Внутри виднелось то, что можно было увидеть в любой кузнице: наковальня, инструменты, большой кузнечный горн.

Кузница плавала на каменном островке, который покачивался в кипящей магме. Вся конструкция – и мост, и островок, – доверия ну совсем не внушали.

Пипец, это ведь если провалиться в лаву, то для нашего воскрешения никаких следов не найдут. Да и вообще, Гончар, преподаватели сюда точно не сунутся.

Надолго задержать дыхание не получилось, и вскоре мы закашлялись. Угар скрутил лёгкие, едва я сделал первый вдох в пещере.

– А, вы ж эти, задохлики надземные, – поморщился кузнец, и кинул ещё монетку вниз.

Тюкнул по ней молотком, и раскалённый воздух словно раздвинулся над мостом, образовав прозрачный туннель, из которого на нас подуло свежестью.

– У вас наковальни в задницах, что ли?! – Гвоздарь выругался, – Быстрее, магия не вечная!

Мы, чертыхаясь и круглыми глазами глядя на плещущуюся между блоками лаву, как можно быстрее побежали к мосту. Едва Биби последней заскочила на островок с кузницей, ветер сквозняка прекратился, и магический туннель с шумом схлопнулся.

Через марево мы с ужасом наблюдали, что Гвоздарь невозмутимо и не спеша идёт по мосту вслед за нами. Его борода дымилась от жара, а боевая часть молота, кажется, раскалилась докрасна.

Гном, ещё и насвистывая, спокойно дошёл до нас. Похлопал по бороде, сбивая занявшееся кое-где пламя, и бросил кувалду в бочку под навесом. Плеснула вода, а потом эту бочку едва не разнесло от пара, который со взрывом вырвался наверх, приподняв ветки на крыше.

Самое удивительное, что, несмотря на озеро магмы вокруг, на островке с кузницей были вполне сносные условия. Ну, жарко, как в бане, но волосы точно не дымились.

– У этих гномов что ни подземелье, так вечное пекло, – Боря попытался оттянуть ворот железного нагрудника, но куда там, –Уфф!

Мы все утирали пот со лба, а Гвоздарь прошёл под навес хижины, голыми руками взял из горна рядом раскалённую добела заготовку и бросил на огромную наковальню.

А потом голым же кулаком долбанул по ней, выбивая искры. Мы так и таращили глаза, открыв рты от удивления.

И это с ним мы хотели сражаться?! С монстром, который руками куёт мечи?!

– Ядрён батон, – вырвалось у Бобра.

– Знаете, мне пришли в голову вдруг гениальные строчки, – сказал Лекарь, и тут рука кузнеца застыла над дымящейся заготовкой.

– Бард, только попробуй, киянка ты деревянная, – проговорил Гвоздарь.

Мы все зашипели на Толю, и тот виновато развёл руками:

– Да ну чего вы… Ну и вправду же, там ничего такого. Был такой поэт, Кондратий Шаловливый… – тут барда чуть перекосило, он выгнул свою длинную шею, – Ох!

– Заткнись, Толян, – Бобр показал барду кулак.

Лекарь вздрогнул, но не мог замолчать:

– Да просто этот талант пытался показать истинную красоту простых вещей через низменные желания, которые пронзают чресла каждого…

– Толя-я-я, – я подошёл и просто закрыл барду рот.

– Шаловливый?! – Гвоздарь выпучил глаза на Толю, – Это Гномосвет, что ли?

– Ауч! – я убрал руку, когда Лекарь просто укусил мне палец.

– Да, да! – Толя с безумным взглядом закивал, и быстро заговорил, отбежав от злого Бобра, – Голый торс и борода… взгляд Эола крепче стали… Брок умелец хоть куда…

– Заткни-и-ись! – Гвоздарь вытянул руку, и молот, разорвав доски в бочке, влетел ему в ладонь.

– …не куёт, а просто жарит! – Лекарь понёсся по островку вокруг хижины, а Гвоздарь бросился за ним, потрясая молотом.

– Стой, Гномосвет драный!!! – орал кузнец.

Бобр кинулся было следом, но я схватил танка.

– Но, Герыч… – тот обернулся.

– Боря, ты понимаешь, что происходит?

– Эээ… неа, но братана же надо выручать.

– И я не понимаю, – я затянул танка обратно, под навес, – А ты послушай!

– Угли в горне ворошит, и стучит без передышки… – кричал уже где-то за стеной Лекарь, – Напряженье снять спешит после лёгкой той интрижки!

– Иди сюда, Шалогном ты вонючий!

Лекарь пронёсся мимо нас. Он хотел заскочить под навес, но не успел – Гвоздарь уже появился тут, и барду пришлось прыгать за стенку. Вылетевший из руки кузнеца молот выбил из кладки несколько кирпичей, и вся постройка жалобно всхлипнула.

Мы посмотрели наверх, думая, не выйти ли нам из-под навеса.

– Слушайте, а Толя-то у нас чувак непростой, – Кент задумчиво водил взглядом по стенам, словно провожая бегущего там барда.

Фонза кивнула:

– Мне кажется, что не только в Гвоздаре сейчас древний дух.

– То есть? – повернулся я.

Хоть мне и казалось что-то странным в поведении Лекаря, но до такой версии я ещё не додумался. Теперь понятно, почему кузнец орёт на барда так, будто они знакомы давно.

Ох, какая путаница с этими духами. Кто на кого орёт? Ведь я так понимаю, сам Гвоздарь, как обычный гном, не такой уж и древний. Но его сознание так и скачет туда-сюда, вот и неясно, с кем разговариваешь.

Зато с Лекарем понятно, откуда взялось вдруг такое повальное увлечение поэзией, если в него действительно вселился дух древнего поэта. Вот только когда это могло случиться?

– Ох, – из-за стенки вдруг вышел Гвоздарь.

Коренастый гном легко нёс на плече Лекаря. Мы испуганно дёрнулись, думая, что кузнец убил его, но тут барда скинули на пол кузницы.

Тот сразу заёрзал и замычал – во рту у Лекаря торчал кляп, а вокруг тела перекинута толстая верёвка.

– Ух, Кондратий, – Гвоздарь отряхнул ладони, а потом снова встал к наковальне, стал стучать кулаком по заготовке.

Лекарь мычал и ёрзал. А мы смотрели, как Гвоздарь куёт, реально выправляя голым кулаком форму клинка.

Так прошла минута, и я понял, что придётся начинать самому.

– Это, – начал было я, – Господин Эол Брок, нам бы помочь…

– Ну, так чего надо-то, переростки?

– Это вы сделали топор для Гимли Кольцетреского? – всё же не выдержала Фонза.