Стрёмная башня

Глава 13, в которой самурай

– Кха, кха, – я закашлялся, когда в ноздри мне ворвался жёсткий запах перегара и ацетона.

Да твою за ногу, ну и где мы опять?

Я сразу вскочил, осмотрелся, выпустил в эфир «волю лидера».

Да уж, из одного подземелья в другое. Только здесь вид намного приятнее – красноватые, будто из дерева, колонны вокруг. Между ними висят листы папирусной бумаги, на которых какие-то иероглифы.

Весь пол усыпан циновками и тонкими подушками, где-то мягкие валики. А сверху под высоким потолком висит огромная люстра, которая освещает помещение сотнями магических свечек.

Это большой зал, и впереди постамент, на котором стоит трон, такой широкий, что даже поперёк лечь можно. Перед троном низкий столик, на котором стоят чайничек и чашки.

Там никого, зато за троном возвышаются полки, полные каких-то склянок, чашек, вазочек, кувшинов. В прозрачных бутыльках жидкости всевозможных цветов.

И запах. Крепкий запах спиртного разносился по всему помещению.

В некоторых особо больших бутылях, как мне показалось, плавали куски, очень похожие на части тел. Отсюда не рассмотришь, мутноватая жидкость скрывала детали, но меня всё равно передёрнуло.

Тем более, никто на мою «волю лидера» так не отзывался. Я даже слегка запаниковал, когда сбоку донёсся голос Лекаря:

– Ох, этот бесцеремонный хам-кузнец, – он вышел из-за колонны, задев головой висящий лист папируса, – Не ценит настоящих стихов, необразованный мужлан.

Бард крепко держал в руках лютню, подаренную Гвоздарём, бережно прижимая её к боку.

– Толя, это ты? Или Кондратий?

– А? – Лекарь потёр лоб, нахмурился, – Ты что, Георгий, куда мне до великого Кондратия Гномосвета?

Я поджал губы. Ну, древнего духа в нём не прослеживается, но и лучше с памятью не стало.

– Ой, а кто это у нас? – раздался сладкий женский голос позади.

Мы обернулись.

Там стояла девушка, в длинном и узком японском кимоно, с разукрашенным белилами лицом, только глаза чётко подведены.

– Гейша? – удивлённо спросил Толя.

Девушка пошла к нам, засеменив ножками, но только каким-то пьяным, качающимся шагом. Она преодолела лишь пару метров, но не удержалась и бухнулась лицом в пол, прямо в тонкую подушечку. На её спине качнулся огромный бант.

Непроизвольно я кинулся к ней, чтобы помочь, но притормозил, когда до меня донёсся громкий храп.

Гейша просто заснула. Одновременно с этим осознанием до меня долетел ещё более крепкий запах перегара от девушки.

Лекарь поморщился, зажав нос:

– Из одного прибежища варваров в другое…

Его слова заставили меня вспомнить, что народу-то как раз не хватает.

– БОБР! – крикнул я, – ЖЕНЯ! БИБИ! БЛОНДИ!!!

Никто не отвечал, кроме храпящей гейши.

– КЕНТ!

– А нельвя ли квычать… ик!.. чуфь… ик!.. потифэ? – донеслось со стороны трона.

Мы с Лекарем резко обернулись. Голос звучал хрипло и грубо, как будто неожиданный собеседник только проснулся.

Через несколько секунд из-за трона показалась рука неприятного болотного цвета. Слишком громадная для обычного человека или гнома, но в пределах разумного.

Пальцы напряглись, хватаясь неухоженными ногтями хоть за что-нибудь, и через секунду рука вытянула за собой и тело.

Это был огр. Лысый, жирный, с большущими губами и пухлыми щеками. Уродище лежал на полу, и одна щека у него плющилась так, что наружу вместе с языком вытекала и лужа слюней. Покрасневшими глазками он смотрел на нас… точнее, одним глазом, второй был закрыт и будто ещё спал.

Свой длинный и широкий язык, растекающийся по слюням, громила время от времени засасывал в рот, как огромную макаронину. Правда, непослушный язык через мгновение снова вываливался на пол.

Одет огр был в какое-то подобие домашнего халата, только расшитого изумрудами, сапфирами, и всевозможными блестяшками. В общем, выглядел он, как поп-звезда прошлого… кхм… столетия, которая теперь влачила своё существование лишь мыслями о былой славе.

Кажется, основной запах в этом помещении исходил от него.

– Э-э-э… привет, – проговорил я.

Огр открыл второй глаз. Снова со смачным звуком втянул язык, пожевал его и поморщился. Потом пробежался глазами вокруг, что-то выискивая, и, оживившись, сунул руку под трон.

Выудил оттуда пустую бутылку, опрокинул в рот. Смачно пососал, и, кажется, ему оттуда даже перепала капелька.

Затем огр неожиданно ловко для такого увальня подскочил, запахнул получше халат и, прошаркав в мягких крокодиловых тапках вперёд, плюхнулся в свой трон. Бедная конструкция заскрипела на весь огромный зал.

– Салют, игроки, – чётко сказал огр, улыбаясь мне.

А потом всмотрелся мне за спину, разглядывая храпящую гейшу, и недовольно вытянул губы уточкой:

– Ну-у-у, толку от них минимум. Вот раньше менады были, ух! Бочка пива для них, это так, разминка, чтоб подождать зачётного вина. А сейча-а-ас… – огр обречённо махнул рукой, потом откинулся на спинку и погладил огромный пивной живот, на котором халат едва сходился.

– А ты кто? – я всё же не сдержал своего удивления.

– Пурбуль, – огр снова похлопал себя по животу, – Этого носителя зовут Пурбулем.

– Носителя?

До меня стало доходить, что за последнее время я стал встречать слишком много духов древних магов, которые вселяются в сегодняшних игроков.

Да тут ещё и наш Толя добавил огоньку.

– Дионис, здравствуй, – радостно раскрыл руки Лекарь, – Поистине величайшее удовольствие встретить в этом увядающем мире настоящего укротителя грусти!

Огр прищурился, глядя на Толю. Чуть склонил голову, потёр пальцем жирную губу.

– Гиппос, ты, что ли? Облегчающий, неужели жив ещё, древняя игруля?

Лекарь тут же схватил лютню за деку, зажал пару ладов, и бахнул рукой по струнам. Звук вышел… ну, не то, чтобы приятный, но эту лютню явно стоило настроить.

Впрочем, Пурбуль поморщился, зажмурив глазки, и вздохнул:

– Ну, точно, ты. Столько тысяч годков прошло, а ты всё так же ужасен.

Лекарь посмотрел на свою лютню, потренькал ещё пару струн. Довольно улыбнулся.

– Зачем настраивать инструмент, когда через него мир говорит со мной? Если сегодня струна так звучит, значит, это у Вселенной такое настроение!

Огр крякнул от досады, отмахнулся, а я поднял руки.

– Так, стоп!

На меня воззрились и Пурбуль, и Лекарь. А мне следовало как можно скорее овладеть ситуацией, пока ещё время не потеряно.

– Где моя команда?

Огр пожал плечами.

– Вообще не в курсе, игрок. Судьба пары нубасиков меня не колышет.

– Нас много, а не пара, – упрямо ответил я, – И Брок нас отправлял в одно место.

– Брок? – огр оживился, нагнулся чуть вперёд, – Так это молотобоец запихнул на мою хату столько народу?

– Где моя команда?

– Георгий, тебе следовало бы оказать побольше уважения. Это Дионис, великий алхимик и маг прошлого, – назидательно сказал мне Лекарь.

У меня сразу же заскребли гоблины в мозгах. Дионис, на! А Бобр ведь нам все мозги промыл про этого Диониса. Что он там про него говорил-то?!

Мне на ум лезли только «мармелады».

– НЕТ! – тут огр бахнул кулаком по локотнику трона, – Настоящего! Я – величайший алхимик настоящего!

– Прости меня, о горячащий кровь и пробуждающий любовь в женских сердцах… – начал было Лекарь.

Тут я, повинуясь интуиции, подхватил:

– Да нет, а ведь бард прав. Сегодня рулят уже другие алхимики.

Жирные губы огра отклячились от удивления, и он чуть наклонился вперёд.

– Что ты сказал, нубяра?

Меня немного коробило от того, как этот древний дух пытался использовать современный сленг. Вроде бы те же слова, что я уже слышал десятки раз, но из уст Пурбуля это звучало неестественно.

– Говорю, что у меня в команде самый зачётный алхим, – твёрдо сказал я, – И ты ему не ровня!

– Что-о-о-о?! – огр встал, – А ты не попутал?

– Не последний человек в Батоне, – я продолжал, не обращая внимания на багровеющее лицо огра, – Слыхал о таком?

– Батон? Что ещё за булка?

– Это академия, Дионис. Она на месте бывшей гномьей школы ремесла, – дружелюбно ответил Лекарь.

– Ааа, эта… – огр сел обратно, потом оглянулся назад, на полки со склянками, – А что, гномы уже и людей ремеслу обучают?

– Если бы, – грустно ответил Толя, – Гномов самих бы кто обучил.

Я почесал затылок. Странно, что существуют такие сильные игроки, в которых заключены древние духи, и Министерство об этом не знает. Или знает?

– Гномы давно уже не те, что раньше, – сказал Лекарь, – Кстати, мне тут пришла песня на ум. Моя штольня уже не так глубока… – бард тронул струны.

– Облегчающий, ну ё-моё, – огр вскочил, – Я ж ещё не налил!

Он, потрясая телесами, понёсся к полкам, стал пересматривать бутыли, кувшины, нюхать горлышки у каждого.

– О, коньячок семитысячелетний, – огр довольно подтащил один из кувшинчиков, – Настаивался в бочке из лукоморного дуба.

– Вот, – кивнул мне Лекарь и уверенным шагом пошёл к Пурбулю, – Вот так должны встречать величайших поэтов говлитовой эпохи.

– Да, вашим говлитом за тысячелетия несёт, – усмехнулся огр, поскрёбывая подбородок, – Министерство ваше ко мне только за зельками подкатывает, а вот новостей не рассказывает.

Он уселся у столика с чайничком. Лекарь примостился рядом, но чарки со стола брать не стал, сразу же взялся за струны, собираясь делиться творчеством.

Огр махнул мне:

– Ну, давай, Чеканчик, прошу к столу.

Я аж опешил:

– Я Гончар.

– А по мне, одна фигня, – огр скривился, – Садись, расскажи мне про своего алхима. И, быть может, я освобожу его.

Я стиснул зубы. Ага, так, значит, теперь он знает про мою команду?

– Всех освободишь, – упрямо ответил я.

– Я ж говорю – Чеканчик! – засмеялся огр.

Я без улыбки уселся к столику, с подозрением глядя на чарки с коньяком, в которых ещё и плавали красные перцы. Так-то, мне ещё даже восемнадцати нет…

Лекарь тронул разлаженные струны:

– Как ступил я в лепёху коровью, ноздри свело, и тепло по ноге. Так измазался я нашей любовью, сердце прожгло, и весна на душе!

Сначала я с лёгким испугом посмотрел на огра, как он отреагирует на такую поэзию. Но Пурбуль спокойно пригубил коньячка из чарки, посмаковал, а потом с улыбкой произнёс:

– Ух, поэзия контрастов, – он покачал головой, – Ништяк!

Ага, значит, родственные души нашли друг друга. И эта фраза приобретала особый смысл, учитывая то, что здесь древние подселенцы в чужие тела.

– А чайку не найдётся? – я с сомнением посмотрел на чарку передо мной.

– А, вы же эти, нубасики, – поморщился огр, но взял чайник, и плеснул оттуда душистого кипятка в чистую чашку.

Правда, когда я уставился в засушенные глазки, плавающие в парящей фиолетовой жидкости, мне и чай расхотелось.

– Как бегу я от тухлого смрада, от вони ужасной… Вот так влечёт меня, моя отрада, к тебе прекрасной! – Лекарь, прикрыв глаза, так и болтал несусветную чушь.

Я с лёгкой паникой рассматривал на полках банки с заспиртованными животными и частями тел. Люди это или другие разумные расы, я не знал. Но симпатии у меня к этому огру точно не было.

– Где моя команда?

– Здесь так не катит, – покачал головой Пурбуль, – Сначала надо завести дружеский разговор…

– Здесь, это где?

– В Японии, нубасик, – огр прищурил глаза, – Ты что ж, не видишь, во что мои менады превратились?