Мы вернемся домой

Олег Владимирович, тем временем, рассказал о черной чуме и ее обнаружении в Николаевской области. А затем о принимаемых мерах.

— Значит, если бы не вы?.. — мертвенно побелел Иван Борисович.

— Да, — подтвердил профессор. — Доманевка полностью вымерла бы через две недели, а затем и вся область, да и страна, со временем, тоже. У нас от этой болезни умерло шесть миллионов человек. Это было страшно — вымирали целые города и поселки, я это видел. Заходишь в деревню, а там ничего живого, только черные, распухшие трупы прямо на дороге — люди пытались добраться куда-нибудь, где им помогут, но не успевали…

Он нервно вздрогнул и процедил:

— Мы изничтожили все американские биолаборатории, где выводят такие вот болезни. Во всем мире, кроме самой Америки. Но до нее очередь еще дойдет. Все ответственные за это скотство свое получат. Полной мерой. Вы ведь еще не в курсе, что западники запланировали для Украины?

Иван Борисович ошарашенно помотал головой, после чего Олег Владимирович с горькой улыбкой рассказал, что через каких-то два с половиной месяца науськанная Западом Украина должна была двинуться на Донбасс и устроить там геноцид руками националистических образований типа "Азова«[1] и прочей мерзости. А потом им предстояло то же самое в России, либералы в правительстве которой готовились сдать страну. Но они не учли одного — появления имперского корабля.

— Как вы понимаете, мы такого не допустим, — слова Олега Владимировича падали в пустоту, словно камни в пропасть. — Все до единого нацисты умрут. Все, кто стоят за ними, умрут. Все, кто их поддерживал, будут сосланы. Пожизненно. Мы еще тогда, в нашем двадцать первом веке, разучились прощать врагов.

— Правильно! — резко кивнул Иван Борисович. — Их нельзя жалеть, они нас не пожалеют.

Он решительно заявил этими словами, что полностью солидарен с имперцами — ненависть к нацистам, изгадившим родную страну, жгла душу старого учителя адским огнем. И раз есть кто-то способный вычистить их с Украины, то его благословение с ним. Ничего не жаль, чтобы отвратительная идея украинства была навсегда забыта.

— Предлагаю вам отправиться на «Снегирь», вместе с нашими учителями разрабатывать новые программы обучения детей, способные преодолеть в сознании детей деструктивные идеи. Вы лучше знакомы с психологией своих учеников, сможете подсказать нашим специалистам, если они в чем-то ошибутся.

— Готов к любому делу! — встал Иван Борисович. — Спасибо, что пришли на помощь! Знали бы вы, как я о чем-то подобном мечтал, глядя на факельные шествия нацистов! Слушая их вопли, прославляющие Бандеру и других, еще худших мерзавцев!

— В таком случае не будем терять времени, — одобрительно улыбнулся Олег Владимирович. — Через полчаса корвет «Стремительный» отправляется в систему Лейтена. Это, конечно, медленнее, чем на фрегате, целых двенадцать часов придется лететь, да и загрузка полная, придется в общей каюте лететь, без всякого комфорта, но в ближайшие трое суток больше ни один корабль туда не пойдет.

— Напугали ежа голой… э-э-э… — рассмеялся старый учитель. — Полет на космическом корабле в другую звездную систему в тесноте?! Всего за двенадцать часов?! Вы смеетесь? Это же сказка! Это же восторг!

— Ну, мало ли, может для вас комфорт важнее, — развел руками профессор.

Понятно, проверка, вздохнул про себя Иван Борисович. Неудивительно, не могут они знать, что он за человек, не предаст ли за тридцать сребреников. Таких, к сожалению, хватает. Но эти размышления не занимали старика, его куда более интересовал предстоящий полет. Святой Боже, как же он в юности мечтал о космосе, о полетах! Слабое здоровье не позволило поступить в летное училище. И вот теперь старая мечта готова исполниться.

Иван Борисович с предвкушающей улыбкой на губах двинулся за пришедшим за пассажиром низкорослым, смуглым молодым человеком, по его словам — наполовину белорусом, наполовину африканским пигмеем.

Помолодевший учитель двигался в восхитительное, сказочное, еще вчера невероятное и непредставимое будущее. * * *

Таорай кё Орхат, старший инквизитор каланского сектора Универсума, открыл глаза и огляделся. Он находился в странной, непонятно для чего предназначенной полупрозрачной овальной капсуле, невдалеке от которой замерло шестеро вооруженных людей в бронескафандрах. Немного в стороне теркав заметил среднего роста коренастого мужчину в черной форме с погонами незнакомого образца. Явно командир.

Что ж, все ясно, его корабль паче чаяния обнаружили, причем обнаружили неизвестные чужаки. Ничего удивительного, проклятая черная дыра, в которую провалился его корабль, уходя от погони, вынесла его куда-то в неизвестность. И не выпустила из гравитационной ловушки. Таорай сжег все оставшееся топливо в безуспешных попытках вырваться. Оставалось только умереть, но он был воином и просто так сдаваться не захотел. Теркав величайшим напряжением сил и разума построил анабиозную камеру, питающуюся от солнечных батарей, и залег в нее, понимая, что его, скорее всего, никто и никогда не разбудит.

Однако разбудили. А капсула, в которой сейчас он находится, похоже, что-то медицинское, возможно, диагност. Интересно, сколько лет он проспал? И кто эти чужаки? Что им нужно? Что потребуют за спасение и помощь? В то, что удастся вернуться в родную галактику, Таорай не верил совершенно, он-то и сюда прорвался чудом — в момент прохождения черной дыры его корабль, верную «Икарту», настиг залп гиперорудий англичан. Очень уж их обозлили проведенный вопреки воле правительства страны суд Инквизиции и казнь виновных. Уцелел теркав чудом, одна аномалия наложилась на другую, и его вышвырнуло в другую реальность. Или в другую галактику, трудно сказать. Знакомых созвездий в обозримой дальности обнаружить не удалось, как и гипермаяков — ни одного сигнала от них не было.

Крышка капсулы медленно поднялась, к ней подлетел небольшой дроид со свернутым комбинезоном, который Таорай взял и поспешил одеться — это давало хоть какую-то иллюзию защищенности. Понятно, что только иллюзию, странное оружие в руках чужаков выглядело довольно грозным, невзирая на светящиеся синим светом линзы вместо дула — видимо, энергетическое оружие, которое в Универсуме так и не смогли изобрести, до сих пор пользуясь пороховым и кинетическим.

Один из чужаков что-то сказал, старший инквизитор вслушался и с немалым удивлением узнал язык — русский, который он прекрасно знал, в свое время два года отучившись в Инквизитории Малого Ярославля, планетоида Русского кластера Универсума. Тамошний старший инквизитор, Степан Михайлович Бельский, многому научил неопытного юнца.

— Добрый день, господа! — на безукоризненном русском поздоровался Таорай, слегка поклонившись. — Искренне благодарен за спасение! Прошу сообщить, сколько я вам должен, Главный Инквизиторий переведет деньги на счет Русского кластера.

— Добрый день, уважаемый, — кивнул человек в форме. — Но проблема в том, что здесь нет никакого Главного Инквизитория и никакого Русского кластера. Мы — представители Российской империи, причем из другой реальности. Вы, судя по всему, тоже не отсюда.

— Вот как? — нахмурился старший инквизитор. — Что ж, я это предполагал, не обнаружив ни одного гипермаяка или знакомого визуально созвездия. Возможности вернуться в родную реальность нет?

— К сожалению, — вздохнул офицер. — Да, извините, я не представился. Николай Александрович Волгин, капитан колонизационного крейсера Д-212 «Снегирь».

— Я тоже был невежлив, простите, — снова поклонился спасенный. — Таорай кё Орхат, старший инквизитор Каланского кластера Универсума. Учился в Русском кластере, на планетоиде Малый Ярославль. Звание — теркав, это равносильно русскому званию майор.

— Ясно, — кивнул капитан. — Что же, товарищ майор, идемте, поставлю вас на довольствие. Дело в том, что эта реальность богата на гостей извне, помимо вашего корабля мы обнаружили в гравитационной ловушке на орбите шестой планеты этой системы еще восемь относительно целых и обломки двадцати девяти кораблей. Причем, принадлежащих разным цивилизациям.

— Живые, кроме меня, есть? — тут же спросил Таорай.

— Еще двое, — подтвердил Волгин. — Причем все люди. Мы, кстати, других рас в космосе так и не встретили.

— Мы тоже, — заверил теркав. — Правда, следы негуманоидов находили, но только следы.

— А что такое ваш Универсум?

— Некое подобие государства. Точнее, объединение государств самого разного толка. У него есть некоторые исполняемые всеми законы и моральные установки. Прежде всего — запрет на возвеличивание одного народа за счет другого. К сожалению, желающие считать себя лучше других только потому, что принадлежат к тому или иному народу, то и дело появляются. И заявляют, что раз они лучше всех, то вправе творить с недочеловеками все, что им взбредет в головы. Насиловать, грабить и убивать. А когда их в этом разубеждают, почему-то очень обижаются на то, что их, таких умных и красивых, не оценили, и устраивают теракты. После этого в дело вступаем мы, инквизиторы. И все слишком много возомнившие о себе умирают вне зависимости от того, что думает об этом правительство их родной системы. Меня преследовали правительственные корабли Британского сектора, на сей раз в нацизм решили поиграть дети высшей аристократии, даже младший принц отметился среди идиотов. Для меня это значение не имело, и все они умерли, что вызвало большое недовольство королевского правительства.

— У нас таких тварей называют нацистами, — криво усмехнулся Волшин. — По законам империи нацизм карается смертной казнью на месте. Для смертного приговора достаточно при свидетелях проповедовать его положения.

— По законам Универсума — тоже, — удовлетворенно кивнул Таорай. — Но бывают просто молодые дураки, которых обманули.

— Бывают, — согласился капитан. — Но лучше пусть такие умрут, чем эта мерзость снова пустит корни в обществе. Нам в ближайшее время предстоит выкорчевать нацизм на целой планете.

Немного помолчав, он спросил:

— А как в вашем Универсуме оказались Россия и Британия?

— Это не совсем Россия и Британия, планеты Земля в нашем пространстве нет. Насколько мне известно, в результате некой катастрофы несколько русских, британских, европейских и китайских колоний оказались перемещены на территорию Универсума. Их, понятно, навестили и предложили войти в Универсум, это почти ни к чему не обязывало, но давало право на помощь. Если честно, я не особо хорошо знаю историю, помню только, что после каких-то перепитий, там дело чуть до войны между русскими и британцами не дошло, они все-таки согласились. Но и до сих пор цапаются между собой по любому поводу. Я старался добраться до границы русского сектора, через нее англичан, преследующих инквизитора, русские пограничники не пропустили бы. Но не смог, перехватили, пришлось нырять в черную дыру. В этот момент хвост мне поджарили залпом гиперорудий, вот корабль и выбросило незнамо куда.

— Ясно, — кивнул Волгин. — Значит, вас можно назвать охотником на нацистов?

— Именно так, — подтвердил Таорай.