Эсминцы и коса смерти. Том 2

Глава 12

Пригнув голову, Лебедев побежал к перелеску так быстро, как только мог. Когда он сдавал нормы ГТО, то преодолевал стометровку на оценку «отлично», почти укладываясь в тринадцать секунд. Сейчас же он, наверное, бежал еще быстрее. И первые сто метров преодолел успешно. Потом еще пятьдесят. Его бойцы бежали за ним. Даже радисты с тяжелыми рациями старались не отставать. Но, когда до перелеска оставалось уже метров двадцать, неожиданно со стороны немцев ударил пулемет. И к первому пулемету через считаные секунды присоединился второй, а затем и третий. Били от речки с фронта и с флангов.

Спасло то, что сектор обстрела не был заранее пристрелян противником и, к тому же, перекрывался перелеском. Пули, зацокав по стволам и ветвям довольно высоких деревьев, растущих плотно друг к другу, не причинили вреда, лишь осыпав людей щепками. Немецким пулеметам откуда-то сзади с флангов ответили очереди нескольких «Максимов». Пока велась перестрелка пулеметчиков, корректировщики успели добежать до маленькой кирпичной будки, расположенной у подножия вышки посередине перелеска. Здесь немцев еще не было. Но они заметили краснофлотцев. А краснофлотцы увидели, как со стороны противника к перелеску тут же пошла большая группа пехотинцев, численностью до взвода. Правда, пулеметчики «Максимов», ведущие фланговый огонь, заставили гитлеровцев залечь. Так что расстояние метров в четыреста, отделяющее перелесок от речки, вражеские солдаты должны преодолеть под пулеметным огнем не слишком быстро. Да и не все дойдут. Поэтому на счет встречи с ними Александр пока не беспокоился.

Добежав до недостроенной радиомачты, Лебедев дал указания бойцам приготовить оружие к бою и занять оборону на краю перелеска напротив противника. Но стрелять только в том случае, если немцы подойдут совсем близко, чтобы заранее не демаскировать собственные позиции. А сам командир корректировщиков полез на вышку, приказав расчету радиостанции, роль которого выполняли Павел Березин, тащивший саму рацию, и Дима Степанов, несущий аккумуляторы, лезть следом.

Металлоконструкция стояла на бетонном фундаменте и была высотой метров сорок. Наверное, строилась с расчетом на вдвое большую высоту, потому что построенная часть выглядела довольно массивной, прочностные характеристики ее конструкции явно рассчитывались на более серьезные нагрузки. Да и при ближайшем рассмотрении Лебедев заметил, что наверху даже не смонтирована площадка, а несущие элементы торчат несимметрично. Все подтверждало рассказ сержанта из разведки о том, что строительство бросили, так и не достроив сооружение. Даже никакой лестницы, ведущей на вышку, не имелось.

К счастью, несущая конструкция была довольно ажурной. Карабкаясь наверх по многочисленным стальным «фермам», Лебедев приметил для себя нижнюю площадку, которая, в отличие от верхней части башни, выглядела вполне готовой и находилась, примерно, на высоте пятиэтажного дома, метрах в пятнадцати над землей, на уровне верхушек деревьев. Для наблюдения за ровной и почти плоской местностью этой высоты должно было хватить. Саша довольно быстро преодолел подъем. А вот у расчета радиостанции возникли трудности. Березин зацепился рацией за какой-то длинный болт, видимо, не обрезанный строителями, и чуть не сорвался. И Александру пришлось снова спускаться на несколько пролетов и помогать Паше. Наконец, кое-как, тяжелую рацию и ее аккумуляторы затащили на решетчатую площадку радиовышки и начали собирать комплект для связи, установив антенну параллельно вертикальной несущей конструкции башни, таким образом, чтобы длинный штырь антенны не было видно издалека со стороны немцев.

Позиция для наблюдательного пункта оказалась неплохой. Листва крон деревьев поднималась над уровнем площадки, примерно, на метр. И, если не вставать во весь рост, то можно было наблюдать за местностью в бинокль через прогалины в листве древесных верхушек без особого риска сразу быть обнаруженным. А, если сразу немцы корректировщика не заметят и не ликвидируют, то потом, когда линкоры начнут стрелять, шансы противника будут уменьшаться с каждым залпом. Немцы, заметившие передвижение на советской стороне нескольких фигур в сторону перелеска с вышкой, пока по ней не стреляли. Видимо, еще не поняли, что наверх уже поднялся корректировщик. Деревья надежно скрывали нижнюю площадку, а наверху башни никого не было. Но в сторону перелеска продолжала движение вражеская пехота. Солдаты вермахта, залегшие сначала от пулеметного огня, продолжали двигаться в сторону вышки через поле, где ползком, а где короткими перебежками.

Судя по стрелкам наручных часов, до артподготовки оставалась всего пара минут, когда удалось наладить связь с командным пунктом артиллеристов. Рацию настроили по таблице частот, и, используя выданные штабом позывные, Березин начал проверять связь:

— «Медведь», я «Белка», как слышно? Прием.

Пашка повторил в трубку три раза, прежде, чем артиллеристы ответили:

— «Белка», я «Медведь». Слышу хорошо.

Первым делом Лебедев сориентировался по карте и передал координаты своего НП, чтобы исключить дружественный огонь. Настоящего дальномера у Александра не имелось, он корректировал огонь, определяя расстояния «на глаз» с помощью бинокля с дальномерными делениями, а азимут выставлял по карте и компасу. Тем не менее, он довольно правильно сообщал артиллеристам береговой батареи координаты, азимут и удаление цели. А те, в свою очередь, сообщали на флагманский линкор, да и своим орудийным расчетам давали указания, потому что эта батарея тоже принимала участие в артподготовке. И если первый корабельный залп 305-ти мм «чемоданов» лег с недолетом, то второй, уже скорректированный, точно накрыл высоту 37 метров, подняв в воздух тучи песка вместе со стволами чахлых сосенок и со всеми засевшими там немцами с их пушками и пулеметами.

Дальше, на следующие цели, огонь линкоров переносился четко, согласно плану корректировки. Только понеся значительные потери, немцы поняли, что огонь откуда-то корректируется. Поскольку других достаточно высоких объектов вокруг они не обнаружили, то ударили по вышке из всего, что имелось у них на переднем крае. А, может быть, запеленговали радиостанцию и били по пеленгу. В ответ на залпы линкоров, со стороны неприятеля по перелеску затрещали многочисленные пулеметы, ударили полевые орудия, да и минометы начали обстрел. Несколько деревьев в перелеске упали, скошенные разрывами. Осколки и щепки летели вверх, осыпая радиомачту. Она содрогалась и звенела железом. Некоторые осколки мин и снарядов проносились совсем близко над Лебедевым, и он слышал их смертельный свист, казалось, над самым ухом.

Саше не оставалось ничего другого, как, в первую очередь, выдавать артиллеристам флота координаты тех огневых точек, которые угрожали лично ему и его группе. И, если бы не флотская артиллерия, их, наверняка, немцы давно уже смешали бы с землей вместе со всем перелеском. Но удары тяжелых корабельных «чемоданов» делали свое дело. И многие огневые точки противника вскоре заткнулись, а колонны техники, скопившиеся у переправ через реку, удалось разметать точными попаданиями. Отогнана от реки была и вражеская пехота, уже вовсю начавшая окапываться на этом рубеже. Но те немцы, которые пошли от реки в сторону перелеска не отступали, упорно продолжая движение вперед ползком и короткими перебежками.

В целом, корректировка получилась неплохо. Взвод осназа РОШ справился с боевой задачей и не ударил, как говориться, в грязь лицом. Начальство могло радоваться. Вообще же, Лебедев сильно злился на местное начальство. Он считал совершенно бессмысленным отправку на передний край сразу всех семи групп корректировщиков с эсминцев ПВО. Причем, чтобы корректировать огонь только на одном направлении. Тем более, что, фактически, корректировал огонь только он сам и расчет его радиостанции. На первый раз им просто повезло, что немцы в них не попадали. А случись такое, что вражеские снаряды накрыли бы точно позиции корректировщиков? Тогда флот сразу лишился бы всех своих корректировочных групп. Но начальство, как всегда, не думая о таких мелочах, бросило в бой сразу их всех. Перестраховались семикратно, наверное, раз сразу семь расчетов радиостанций отправили для решения одной боевой задачи. И, конечно, Лебедеву совсем не хотелось бы, чтобы, как и в тот раз, оплачивали опыт пролитой кровью. После возвращения с задания Александр решил обязательно написать обширный рапорт на эту тему не только своему дяде, начальнику РОШ, но и начальству базы в Либаве. Пусть потом ругаются, сколько хотят, но, может быть, выводы, все же, сделают.

Хотя многие цели артиллерии флота и удалось подавить, опасность еще не миновала. Тот немецкий взвод, который выдвинулся в сторону вышки, подобрался уже слишком близко. Увидев, что артиллерия и пулеметы вермахта бьют по перелеску, а оттуда никто не стреляет, гитлеровцы осмелели и, поднявшись во весь рост, побежали в атаку. Командовал ими фельдфебель, вооруженный автоматом. Еще у нескольких автоматы тоже имелись, но все остальные держали в руках простые армейские карабины фирмы «Маузер». На поясе у всех висели гранаты с длинными деревянными ручками «Stielhandgranate-24», более известные, как «колотушки». Лебедев понял, что ближе врагов подпускать нельзя, иначе могут закидать этими самыми «колотушками». Кинуть гранату немцы способны метров на пятьдесят, а то и дальше, а ее осколки сохраняют поражающий эффект до пятнадцати метров вокруг места падения. Потому Саша закричал Полежаеву, расположившемуся внизу в кустах, растущих между деревьев, лежа на животе и держа немцев на прицеле:

— Открыть огонь! Не подпускать их на бросок гранаты!

И Полежаев сначала дал длинную очередь, скосившую сразу нескольких немцев, а потом, экономя патроны, начал тщательно прицеливаться и стрелять короткими. И каждая короткая очередь мичмана, произведенная из ручного пулемета, опирающегося на расставленные сошки, безошибочно находила жертву. Это заставило немцев снова залечь метрах в шестидесяти от края перелеска. Кто-то из них метнул гранату, но не докинул. Осколки прошуршали по кустам, никого не задев. Диверсанты-корректировщики с эсминца «Карл Маркс» тоже взялись за оружие. С правого фланга заговорил их пулемет, заухали винтовочные выстрелы и затрещал пистолет-пулемет командира группы, мичмана Феди Иванова.

Лебедев тоже залег на своей наблюдательной площадке и начал выцеливать в прицел своего ППД между ветвей фигуру какого-то немецкого пехотинца, когда вражеская минометная мина попала в одну из опор башни ближе к фундаменту. От взрыва всю конструкцию очень сильно тряхнуло, металл основания скрутило, и вся недостроенная радиовышка накренилась градусов на двадцать. Лебедев удержался, Березин тоже, а вот Степанов полетел вниз и сильно ударился, но, к счастью, не убился, зацепившись в последний момент за вырванную взрывом и торчащую наружу «ферму». А вот радиостанции, которую тоже отбросило взрывом, повезло меньше. Она разбилась вдребезги об бетон основания.

На этом корректировка огня закончилась. Но уже по времени закончилась и артподготовка. Соответственно, острой необходимости в радиостанции пока не было, хотя внизу у группы с эсминца «Карл Маркс» запасная имелась. В воздух взметнулись красные ракеты и позади перелеска, справа и слева, в атаку пошли бойцы комбата Шепелева и не только. Лебедев обернулся на звук моторов и увидел на правом фланге несколько боевых машин со скошенными бронеплитами в передней части, в прорезях которых торчали пушки и курсовые пулеметы, а наверху закрытой рубки имелись настоящие командирские башенки. То были экспериментальные самоходки конструкции Добрынина, прибывшие на транспортах вместе с другим вооружением. И начальство базы, вопреки заводским инструкциям, предписывающим использовать эти машины только из засад в качестве противотанкового оружия, сразу же бросило их в наступление в качестве танков.