Эсминцы и коса смерти. Том 2

Глава 24

На эсминце Александра Лебедева раздели и положили все на тот же диван в кают-компании, где перед погрузкой десантников военный врач развернул маленький лазарет, готовясь к приему раненых, которые наверняка имелись среди морских пехотинцев, вернувшихся с берега. Но, раненого Александра на борту «Якова Свердлова» встретил лично командир корабля. Малевский стоял рядом и настаивал начать осмотр пациентов именно с Лебедева. Потому, первым делом, доктор и осмотрел старшего лейтенанта. Врач поменял повязку и сделал какой-то укол. И ничего не сказал, но Саша чувствовал, что пока о выздоровлении речь не идет. Все тело вокруг раны ужасно болело, а озноб бил все сильнее. Температура поднималась, а антибиотиков не имелось. Происходящее вокруг Саша уже воспринимал словно через вату. В горячке Александр какое-то время не спал, но вскоре, все же, заснул. Только сон, который он увидел в бреду на эсминце, показался ему потом очень странным.

Саше снилось, словно бы он опять маленький мальчик и находится в домике своего дедушки в деревеньке под Лугой. Августовский день выдался сухим и жарким. Пятнадцатилетний Александр только что вернулся из лесу, где с другом Сережкой пытался искать грибы. Но грибов почему-то почти не было. Видимо, слишком сухая погода являлась тому причиной. Лес начинался сразу за их домом. Небольшая покосившаяся от времени бревенчатая изба стояла на самом краю деревни, при въезде в нее с проселочной дороги, которая вела к шоссе и дальше к Кингисепу. Саша мечтал о купании в речке, но это уже потом, после обеда. Сейчас он очень проголодался и собирался поскорее пообедать.

Простившись с Сережей, который тоже спешил на обед в домик своей бабушки, находящийся ближе к центру деревушки, юный Александр вбежал в дом и поспешил к умывальнику, висящему в углу избы, сразу за сенями. Вымыв руки, он зажег керосиновый примус и поставил на керосинку чугунок с гречневой кашей, сдобренной кусочками тушеного мяса. Саша помогал деду по хозяйству, как мог. Ведь он гостил у дедушки на каникулах. А бабушка три года назад умерла, и старик вел одинокую жизнь вдовца. Сейчас он был дома, в спальне, но не садился обедать, а зачем-то вытащил всю одежду из шкафа и кинул ее разноцветным ворохом на свою тахту. В руках у него Саша увидел отвертку, которой дедушка пытался подковырнуть в шкафу фанерное дно. Бросив взгляд на внука, он проговорил:

— Закрой дверь на щеколду, немцы близко. Говорят, что они уже Лужский рубеж прорвали.

Сашка не мог вспомнить, когда в последний раз дедушка требовал запирать дверь. Такого не бывало. В деревне все друг друга знали, и двери здесь летом не запирал никто. Все жили так скромно, что брать ворам было просто нечего. Закрывались деревенские жители только зимой, от холода. Но просьбу старика Александр выполнил, плотно закрыл дверь и задвинул щеколду, затем вернулся в горницу. Канонада не смолкала, где-то далеко, за лесами, наверное, на Лужском рубеже, стреляли пушки.

Между тем, дед поднял внутреннее дно шкафа и извлек большую плоскую коробку и несколько странных свертков. Саша изумленно уставился на него: в картонной коробке оказался большой черный длинноствольный пистолет и магазины с патронами, а в свертках были широкий ремень с портупеей через плечо и деревянная кобура-приклад. Дедушка быстро опоясался, вооружился и выпрямился. Его вид сразу стал каким-то суровым и воинственным. Что в шкафу имеется двойное дно, Александру даже не могло прийти в голову.

— Откуда это у тебя, дедуля? — спросил он старика, набравшись смелости.

Дед взглянул на пистолет в своей руке, отблески огонька керосинки играли на темном блестящем металле. Большой пистолет неуловимо отличался от других подобных пистолетов. «Маузер» деда казался более серьезным и солидным и излучал странное золотистое сияние вокруг себя, словно бы какая-то дымка искривляла пространство возле оружия.

— Это волшебный «Маузер». Он такой единственный. Никогда не промахивается. Мне достался еще на Первой мировой войне, — сказал дед.

Потом объяснил:

— Я воевал очень далеко отсюда. И заплатил очень дорого, своей кровью. Два раза меня чуть не убили. Но молодой был, выжил. Твоя мама не одобрила бы, что я держу оружие дома, где находится ребенок, потому я и прятал так тщательно пистолет. Она очень хотела, чтобы я навсегда забыл прошлое. И не раз я подумывал, что она права, и нужно просто зарыть этот волшебный предмет где-нибудь в лесу. Но я не решился, чувствовал, что он может еще понадобиться. Потому иногда доставал и чистил его.

Пистолет излучал силу, Александр зачарованно любовался им.

— Зарыть? Зачем же закапывать такой красивый пистолет? — спросил мальчик.

Старик усмехнулся:

— А какой от него толк, когда работаешь в колхозе простым счетоводом? Только неприятности нажить можно большие, если узнает кто-нибудь. Люди то у нас добрые и правильные, — сразу сообщат, куда надо.

Он положил пистолет на стол, потом разобрал его, почистил, зарядил, убрал в кобуру и проговорил:

— Знаешь, Сашка, меня одолевают самые дурные и мрачные предчувствия, если немцы придут, то пощады от них не жди. Или они нас, или мы их. Думаю, я вовремя вытащил волшебный «Маузер». Он защитит. Не раз спасал он меня в ту войну. Уйдем с тобой партизанить.

Старик вымыл руки и вытер их белой тряпицей, заменяющей полотенце. Потом разложил в глиняные миски кашу с мясом. Но, едва они уселись обедать, как со стороны проселка раздалось какое-то стрекотание. Домик стоял на небольшом пригорке, и проселочная дорога, идущая через поле, просматривалась довольно далеко.

Поднимая пыль, к деревне приближались два мотоцикла. Вскоре уже можно было различить немецкие кресты на колясках и мотоциклистов в форме цвета фельдграу. На каждом мотоцикле ехали трое немцев. Тот, что сидел в коляске переднего, нацеливал пулемет на избы ничего не подозревающих жителей. В коляске заднего мотоцикла находился офицер с автоматом.

— Это их передовой разъезд, — сказал дед и задернул шторы, оставив узкую щель для наблюдения.

Доехав до околицы, мотоциклы остановились. Двое немцев, сидящих позади водителей, слезли и, сняв с предохранителей винтовки, пошли по деревенской улице, послышались грубые голоса на немецком языке. Они приблизились к калитке крайнего дома и, не постучавшись, с винтовками в руках вошли во двор.

Александр и его дедушка затаились и наблюдали за чужаками из-за штор. Вдруг дверь содрогнулась от удара ноги. Сашка боялся, из его головы куда-то исчезли все мысли, по телу пошли мурашки, руки тряслись.

Дед тихо отодвинулся от стола и, вытащив «Маузер», снял оружие с предохранителя.

— Спрячься под стол, — приказал он шепотом.

Дверь распахнулась с оглушительным треском, выбитая прикладом, и железная щеколда со звоном полетела на пол. Дверной проем заполнила фигура немца, в руках он держал карабин и наводил дуло на дедушку. Последовал оглушительный грохот. Дед выстрелил первым, и фигура в дверях стала заваливаться на спину. Другой немец что-то закричал и отпрянул назад. Но пуля из «Маузера» нашла и его прежде, чем тот взял старика на прицел.

— Беги, Сашка! Прячься в лесу! Я догоню! Через заднюю дверь! Давай, бегом! — прокричал дед, на ходу подхватывая приготовленный заранее рюкзак.

Через лес они бежали долго. Наконец-то лес закончился. Вокруг простиралось выгоревшее широкое поле, на котором недавно прошли бои, оно выглядело страшнее, чем кладбище. Повсюду торчали остовы взорванных орудий и подбитых танков, темнели провалы окопов и воронок, лежали во множестве непогребенные мертвецы.

Дедушка, старый и бородатый, сидел рядом с Александром на толстом стволе дерева, поваленного взрывом. Это был привал на краю погоста, возле сожженной соседней деревни, от которой, посреди пепелища, остались одни печки. Старик угостил внука краюхой хлеба, потом дал запить водой из фляги. Потом резко встал и поманил идти за собой на невысокий холм.

Впереди, выше по склону, стеной стоял густой смешанный лес, и узкая тропка терялась в нем. Любая опасность могла таиться там, под пологом высоких берез и разлапистых елей, но старый и опытный боец пробирался уверенно. Александр тоже был готов к неожиданностям и решительно шел дальше за стариком.

Лес не пугал его, а вот на открытой местности было неуютно. И хотя на поле боя остались только мертвые, казалось, что чьи-то невидимые злые глаза неотступно следят за каждым движением. Тьма накрыла мир дымом войны. Назло войне и смерти лес жил, дышал и рос, как всегда. Он встретил путников неверными тенями колышущихся на летнем ветерке ветвей, запахом листвы и влажной земли.

Старый боец ступал тихо и слушал лес. Александр заметил, что его дедушка под пологом деревьев чувствовал себя, как дома. Александр знал о нем только то, что когда-то, еще не будучи счетоводом, он работал лесником и охотником, а отец старика, и дед, и дед его деда все были лесниками, охотниками и егерями, жили на природе, охраняли леса от вырубок, занимались добычей лисиц и куниц, не брезговали и зайцами, отстреливали слишком обнаглевших волков, выслеживали шатунов-медведей, не идущих на спячку. И продолжать дело предков ему, что называется «на роду было написано». Так и было, в первые годы советской власти дедушка Саши работал лесником где-то в приграничных лесах. Теперь же он вспомнил прошлую профессию и на войне охотился на врагов. Оскал старика походил на волчий, а глаза смотрели хищно. И пятнадцатилетний Александр знал, что рядом с ним идет даже не простой лесник, а настоящий хранитель лесов.

Вскоре показалась небольшая прогалина, которую пересекала тропинка. Вдруг, впереди вспорхнула какая-то птаха, и птичьи голоса на мгновение нарушили лесное спокойствие. Что-то встревожило птиц. Старик прислушался, понюхал воздух, пригляделся к тропинке и приготовил свой волшебный «Маузер».

Метрах в двадцати впереди, среди ельника Саша заметил обгорелый куст и небольшую воронку под ним, а в опавшей листве увидел красноармейский сапог и, поодаль, еще один. Из сапог торчали обломки костей и обрывки плоти, мясо еще не объели лесные звери, но оно уже потемнело. Кому-то недавно не повезло остаться без ног. Справа под кустиком Александр увидел бесформенный труп красноармейца. Он, похоже, несколько часов назад наступил на мину. Надо быть осторожнее.

Внимание старого хранителя леса привлекло легкое движение на другом конце прогалины. Он дал знак Александру присесть и спрятаться за мелкой еловой порослью, а сам изготовился к бою. На полянку вышли двое немцев. Первым шел крупный рыжеватый детина, вооруженный карабином, простой солдат. Замыкающий, меньше ростом, был чернявым парнем с нашивками унтер-офицера. На ремне через плечо у него висел автомат. Похоже, немцы выставили на этой тропе заслон и патрулировали местность.

Враги остановились возле лежащих у тропинки сапог и их подорвавшегося хозяина. Унтер что-то приказал солдату. Тот повесил карабин за спину и, нагнувшись, поднял обувь покойника с его ногами, затем выбросил в маленький овражек подальше от тропинки. После этого немец волоком потянул туда тело, не забыв, впрочем, обыскать покойника. Пока солдат возился, унтер достал из вещевого мешка мину и тонкую проволоку и присел на корточки у тропинки, по-видимому, собираясь устанавливать новую ловушку взамен взорвавшейся.