Моргемона

Мысль о том, что именно этой ночью оборвётся её жизнь, сдавливала сердце. Как и любой человек, Гидра привыкла тайно верить, что когда-нибудь её жизнь изменится к лучшему. И ей повезёт.

Но этот день подводил итоги всего её земного пути, и было отчётливо видно, что всякая надежда была напрасна.

«Кинуться в постель к Эвану и умолять его защищать меня?» — хмуро думала она. — «Жалкое, отвратительное существование. Я буду ненавидеть каждый день, когда мне придётся изображать любовь к нему. И в конце концов Тавр всё равно найдёт, как от меня избавиться — я знаю это, знаю так же хорошо, как и то, что драконы не выносят вкус страха».

Она издала протяжный, обессиленный вздох и прислонилась к краю каменного дома ремесленников. Изнутри слышались постукивание и гул. Люди ещё остались в Мелиное, но жизнь города плавно угасала в страхе перед захватчиками.

«А ведь они могут явиться к городу со дня на день», — вяло усмехнулась Гидра. — «Словно все силы мира обратились сюда, чтобы не дать мне дожить до завтра».

Неожиданно что-то потянуло её за подол серого платья. Она скосила глаза вниз и увидела небольшого белого котика. Он тут же испуганно отпрыгнул от неё, но не убежал: отошёл на несколько шагов и остановился.

«Боги, пусть это будет моим спасением!»

Гидра без лишних мыслей выпрямилась и последовала за своим хвостатым проводником. Тот небольшим переулком привёл её к заколоченной лавке. «Травы и алхимические редкости», — гласила вывеска, перечёркнутая поперёк доской.

За витриной были видны коробочки с ладаном, безоарами, семенами и разными полудрагоценными камушками. Связки палочек-благовоний Гидра тоже разглядела в тени покинутого магазина.

«На кой чёрт мне теперь это», — подумала она вяло. — «Но ладно, раз кошки нашли, надо брать».

Она мысленно представила, как котик пролезает в лавку и приносит ей связку благовоний, а заодно ещё чего-нибудь, что она охарактеризовала для себя как «полезное». И через минут десять возни котик справился: вынес ей связку ароматических палочек и бледно мерцающий лунный камень, что застрял под ленточкой.

— Умница, — заулыбалась Гидра и с нежностью погладила кота по спинке. — С такими помощниками я была бы настоящей хозяйкой Мелиноя…

«Но как они могут помочь мне сейчас? Велеть им всем напасть на Тавра? Боюсь, владелец двух драконов с лёгкостью справится даже с тысячей кошек. История знает».

Словно отзываясь на её мысли, глухой рокот раскатом грома долетел с небес. Один из драконов парил над Мелиноем, наверное, в поисках места для ночлега.

«Диатр Эван ещё не понимает, но Мелиной уже под сапогом Тавра. Кто владеет Мелиноем — тот владеет Рэйкой…»

Понурившись, она побрела обратно в Лорнас в наступающих сумерках.

Она не знала, что делать. Находчивые герои легенд на её месте точно придумали бы, как извернуться. Может, нашли бы трещотку и натравили бы драконов на их хозяина. Или приказали бы кошкам отыскать какие-нибудь доказательства измены Тавра — если таковые имелись. Но, утомлённая плохим сном, едва живая от обрушившихся на неё бед, Гидра была бессильна изобрести хоть что-нибудь. Ведь даже если бы Тавр умер, ей бы осталась жизнь с диатром Эваном.

Стемнело, и она, еле волоча ноги от внутреннего бессилия, остановилась у одной из дверей — немного не доходя до Анфилады Принца.

«Кажется, здесь живёт Аврора», — подумала Гидра и поскреблась внутрь тихонько. — «Если не спит, то откроет».

Фрейлина действительно открыла. Она была ещё не готова ко сну: одета в тёмно-коричневое платье, волосы собраны. Видимо, ожидала возвращения своей госпожи.

— Ваше Диатринство, вот вы где, — прошептала Аврора. Её лицо со дня смерти диатрина Энгеля не менялось: словно маска, на которой застыла боль, оно припухло от слёз и тоски.

Гидра окинула глазами её довольно скромное жилище. Небольшое трюмо с зеркальцем размером с ладонь, книжный секретер, аскетичная постель под окном.

Затем она вернулась глазами к фрейлине и вдруг увидела, что та теребит в руках небольшой цветок лилигриса.

— Что это у тебя? — холодея, спросила Гидра.

— Это? А, это… цветочек, как те, что мы видели у подножья горы, помните? — рассеянно ответила Аврора. — Нашла его на своей постели. Может, его тоже принесла какая-нибудь озорная кошечка?…

Но Гидра вырвала белый с полосками цветок из её рук и бросила на пол. И, дрожа, притянула Аврору к себе. В ушах ещё звучал рассказ сэра Леммарта о том, как лорда Магра Денуоро разорвали в собственной постели, и голос гвардейца эхом подтверждал, что такое уже было. Даже с певицей Сагарией Райской Птицей.

А «требуха» поросла цветами вместе с матрасом.

— Это чертовщина, — выдохнула Гидра. — Это тисовые тигры…

— О чём вы, Ваше Диатринство?

«Это колдовство», — осознавала Гидра. — «Кто-то из высшей власти им владеет. И пользуется. Чёрт возьми! Может, это имел в виду диатр Эвридий? Кто владеет силой тигра Мелиноя и способен направлять её, тот владеет Рэйкой?»

Она рванула руку Авроры на себя и повлекла её за собой, в свой будуар. Сердце билось, разгоняя кровь по утомлённым мышцам, а в голове лихорадочно складывались вопросы и вопросы к этим вопросам.

«Но, если так, почему этот кто-то покусился именно на Аврору?» — был самый мучительный вопрос для Гидры.

Пока она не нашла такой же цветок в своей постели.

Лесница громко шипела на него, а, завидев хозяйку, и вовсе стала нападать на неё, отгоняя девушку от алькова.

— И тут! — ахнула Гидра. — Сохрани нас Великая Матерь…

— Что это значит? — тоже заволновалась Аврора, пятясь от вздыбленной Лесницы. — Цветок — это какой-то знак?

— Для убийц, — быстро кивнула Гидра.

«Убийц незримых, невоплощённых, бродящих меж старых мангров, что только и ждут, когда зажжёшь ты для них лунные камни да листья ветивера…»

Сердце пропустило удар. Гидра быстро посмотрела на Аврору: её большие, полные страха и смирения с судьбой глаза овладели всем вниманием диатриссы.

Кто стал бы убивать их обеих? Тавр, несомненно, избавился бы от своей дочери. У него даже колдунья знакомая есть: Тамра. На случай, если его собственных сил, граничащих с мистическими, будет недостаточно. Но Аврора ему на кой чёрт?

«Диатрис Монифа», — сообразила Гидра. — «Она ненавидит Аврору и меня. Только ей хотелось бы смерти нам обеим».

Но зачем ей была гибель лорда Магра Денуоро, сторонника Энгеля?

«Сейчас нет времени изыскивать провинности лорда-канцлера, когда мы сами помечены для савайм!»

— Бежим из замка, — быстро сказала Гидра своей фрейлине.

— Но куда? Разве не стоит доложить диатру Эвану о покушении?

— Бесполезно и поздно, — ответила диатрисса и спешно завернула в платок благовония, лунные камни и змееголовник. — Это не тот убийца, которого можно отвадить местной гвардией. В нашем аптекарском садике ветивер есть?

— Наверное…

— Беги и немедленно набери побольше! А также возьми спичек.

Отослав фрейлину, Гидра спешно кинулась в свой гардероб и оторвала несколько золотых лент от своих платьев. Лесница крутилась рядом, панически мяукая.

Холодный пот застилал глаза. «Я так много думала о смерти, но, как только мне представилось, что духи рвут меня на куски, мне сразу расхотелось прощаться с жизнью».

Она сунула под мышку свой гримуар и в сопровождении придворной охотницы выбежала в ночной двор. Аврора уже ожидала её там с сумкой и пучком травы ветивера. Но она была не одна: сэр Леммарт, уходивший с вечернего дозора, стоял рядом.

— Аврора рассказала мне, — рявкнул он, сжимая рукоять меча. — Ваше Диатринство, куда вы собрались ночью? Кто бы ни орудовал в замке, снаружи вы будете только уязвимее.

— Мне некогда с тобой спорить, — прошипела Гидра. — Дай нам уйти и отправляйся к чёрту!

— Я поклялся защищать вас!

Гидра отмахнулась, схватила Аврору за руку и вместе с ней побежала прочь из Лорнаса. Сэр Леммарт упрямо последовал за ними. Вместе — втроём и с кошкой — они за полчаса добрались до опушки с зарослями лилигрисов.

Там Гидра спешно воткнула в землю связанные золотой лентой благовония, положила лунные камни на листья ветивера и змееголовника, кинула сверху отрезанную прядь своих волос и подожгла это всё. Смотрелось это дико: Аврора и сэр Леммарт мялись рядом с ней, а она и сама не знала, что делает.

Но она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на мысли о том, что Мелиноя как-то следует задобрить. Он всенепременно явится к тем, кто отмечен смертью. Усмирят ли его скудные подношения?

Ночной ветер дыхнул ей в лицо, терпкий, сдобренный ароматом горящих листьев. И раздался испуганный шёпот Авроры:

— Смотри, Леммарт, там тени… Огромные!

— Чёрт подери, — и лязгнул меч, что он достал из ножен.

Лесница угрожающе загудела. Гидра подобралась и спешно обвела глазами залитую синевой ночи опушку. Растущая луна освещала всё вокруг ясно, как днём. Но среди прочего было заметно, что странные тени рябят на листьях деревьев.

Гидра затаила дыхание, как и её спутники. Лесница смолкла.

Хрустнули тонкие стебли лилигрисов. В трёх шагах от них, сбившихся в кучу, что-то незримое придавило хрупкие цветки. Прямо на глазах у взволнованной троицы проявилось несколько следов.

— Зажмурьтесь и не смейте задавать вопросов! — резко велела Гидра. Она закрыла лицо руками вместе с остальными, хотя Леммарт сделал это последним.

«Всякий, кто увидит Мелиноя, может умереть от страха. Если, конечно, не сгинет от его жестоких когтей».

Сердце стучало так громко, что заглушало вкрадчивый шелест лилигрисов. Шаги приближались.

Один из спутников диатриссы завозился рядом. И она сердито прошипела:

— Не двигаться! И глаза не открывать!

Однако возня не прекращалась. Гидра не успела подумать и разомкнула веки, чтобы покоситься на капитана иксиотов.

А вместо этого увидела подол длинных бело-синих одежд перед глазами.

Она застыла, таращась на босые белые ступни, что торчали из-под тончайшего лунного шёлка. Это были отвратительные конечности: с длинными пальцами и ногтями, больше похожими на когти. Они принадлежали не человеку и уж точно не тигру.

«Сама сказала всем закрыть глаза, а теперь что?» — сердце Гидры замерло. — «Мне самой конец?»

Она не дышала и смотрела лишь вниз, надеясь, что прикрытые рыжими ресницами веки не выдают её взгляда.

Ткани зашуршали и заструились. Они опустились в поросль цветов, сминаясь, и лхам сел на колени перед троицей. Гидра увидела его тонкие белые руки и не сумела удержать свой взор — подняла глаза к его лицу.

Лицо его было нечеловечески тонкое и длинное, украшенное густой белой гривой. Полосатая шкура на плечах причудливо переплеталась с шёлком без единой застёжки.

А глаза смотрели прямо ей в ответ. Сплошь тёмно-синие, будто два колодца.

Гидра испытала животный ужас. Непознанное, ужасное, молчаливое существо, что не знало жалости к людям, сидело прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки. Между ними жалко тлели листья змееголовника и ветивера. Касаясь отрезанной пряди гидриных волос, пламя щёлкало и начинало издавать неприятный дым.

И дым этот сплетался с шёлком лхамовых одеяний.