Overlord. Том 3. Кровавая валькирия

— Нашёл в каких-то руинах, вместе с кучей других предметов. Разумеется, магия уже была в кристалле. Это мне поведал один опытный заклинатель, которого я попросил оценить предмет.

— Ясно! И где находятся эти руины?

— Очень, очень далеко… Это единственное, что я могу вам сказать.

Раксиль досадливо прикусил губу: он и не надеялся получить другой ответ.

— Не будете ли так добры вернуть, пожалуйста? — вежливо, но уверенно попросил Айнз.

— А… ага… — Раксиль стрельнул глазами по сторонам, а потом неохотно расстался с кристаллом, передав его обратно Айнзу. Понаблюдав краем глаза, как Айнз бережно протирает кристалл куском овчины, он вдруг вымолвил решительно:

— Кстати говоря… Я против того, чтобы вы отправились уничтожать вампира, господин Момон!

Повисла тяжёлая тишина. Айнзак устало закрыл лицо ладонью, но всё-таки страдальческим тоном спросил:

— С чего вдруг-то? Можешь даже не отвечать, всё и так понятно, но… давай. Удиви меня.

Он, видимо, до последнего надеялся услышать что-то другое. Но Раксиль пробормотал:

— Ну, просто… Было бы жаль разбрасываться такими вещами просто так…

Убедившись, что его друг совершенно неадекватен — по крайней мере, на данный момент, — Айнзак решил не брать его в расчёт.

— Ладно, мнением Раксиля по данному вопросу можно пренебречь…

— Да послушайте! Магия восьмого уровня — это же и правда магия мифологического масштаба, она попросту легендарна! Такую ценность пускать на борьбу с одним-единственным вампиром — да это неслыханно!

В глазах Айнзака бушевал огонь. Такую безответственность спускать Раксилю с рук уже было нельзя, поскольку тот действительно вёл себя неподобающе своему рангу. И он сказал Раксилю очень тихо, тщательно сдерживая рвущуюся из груди ярость:

— Прости, Раксиль. Но с нас уже хватит.

Калейдоскоп эмоций, вложенных в эти слова, отрезвил даже Раксиля, и он захлопнул рот, не в силах ничего ответить. На щеках его проступил румянец — должно быть, стало стыдно за своё поведение.

Убедившись, что его друг вновь обрёл способность мыслить здраво, Айнзак вежливо намекнул:

— Мы рассчитываем на тебя, Момон.

Затем он поклонился, а Айнз кивнул:

— Вас понял. — Прорезь шлема обратилась в сторону Игуварга. — Выдвигаемся как можно скорее. Ведь при свете дня на вампиров действует штраф, снижающий скорость передвижения.

— Штраф?.. Ну да, свет — их слабость, и днём они и правда перемещаются медленнее… Мы начнём подготовку немедленно.

— Не обсудишь план со своими товарищами?

— Не проблема. Они у меня всё на лету ловят.

— Ну, если только так. В таком случае у главных ворот Э-Рантеля, через час.

— Час? А не рановато? Солнце ведь нескоро зайдёт.

— Я хочу отправиться в путь как можно раньше. А если кому-то не хватает смелости и нужно время, чтобы собрать волю в кулак, то я дожидаться вас не стану. Есть возражения?

— Понял. Начнём сборы немедленно, — процедил Игуварг, даже не скрывая раздражения, и поднялся.

Айнз проводил его спокойным взглядом, а потом вновь посмотрел на оставшихся:

— Мне тоже пора идти. А вы уж, пожалуйста, позаботьтесь о безопасности Э-Рантеля. Не хотелось бы разминуться с вампиром и… по возвращении застать город в беде.

— Да. Не могу сказать, что вы можете на нас положиться, но мы приложим все усилия, чтобы не допустить этого, — ответил Айнзак. — А вы… Если покажется, что запахло жареным, отступайте.

Айнз кивнул и покинул комнату.

В конечном счёте в комнате осталось трое: Панасоль, Айнзак и Раксиль. В глазах последнего всё ещё читалась тоска от недавнего расставания с удивительным кристаллом.

— Приношу извинения за недостойное зрелище, которое вам пришлось наблюдать, — виновато выговорил он и склонился в поклоне.

— Да нет, не беспокойтесь об этом, — с кислой улыбкой ответил Панасоль. Его мнение о главе гильдии волшебников сегодня явно претерпело разительные изменения.

Раксилю и самому это казалось постыдным, но то совершенно детское восхищение, завладевшее им при виде чудесного предмета, так его и не покинуло. Его отголоски до сих пор звенели в душе. А ещё ему вдруг вспомнилось, как он встретил Лиззи, местного зельевара, и она все уши ему прожужжала про какое-то зелье. Тогда Раксиль не понял её, не в силах уяснить, как можно столь бурно реагировать из-за какой-то склянки с жидкостью, но теперь ему хотелось усмехнуться своей прошлой, равнодушно-холодной ипостаси, прямо в лицо. Он познал сегодня, как тяжело сдержать в себе удивление и восторг при виде чего-то, что ты доселе считал недостижимым.

— Этот предмет был настолько уникален?

Раксиль замешкался. Ему пришлось успокоить сердце, вновь забившееся по-ребячески торопливо, и придать голосу профессиональное спокойствие.

— Да. Он может фундаментально изменить наши представления о магии. До этого момента существование магии даже седьмого уровня считалось не более чем легендой. Сейчас я впервые своими глазами увидел живое доказательство этих легенд.

Уровневая магия — или же просто магия в целом — появилась в этом мире около шестисот или пятисот лет назад. В то время родилось множество героев-заклинателей, однако не было свидетельств, что кто-то кроме Тринадцати героев мог использовать магию седьмого уровня и выше. Это оставалось ничем не подкреплёнными сказаниями.

Деяния некоторых героев саг были столь поразительны, что хотелось воскликнуть: «Даже магия восьмого уровня на такое не способна!» — так что эти истории нередко рассматривались лишь как легенды, с характерными для них эпическими преувеличениями. К тому же никто не мог уверенно сказать, использовали ли хотя бы Тринадцать героев, чьё существование не подвергалось сомнению, магию более могущественную, чем та, что была доступна людям сейчас.

Однако…

Сейчас Раксиля посетила мысль: что, если саги всё-таки не просто красивые выдумки? Он сделал себе мысленную пометку: завтра, как будет свободное время, порыться немного в сказаниях. О короле гоблинов, который сразил множество драконов веткой ясеня; о крылатом герое, парившем высоко в облаках; о воителе зла, разъезжающем верхом на трёхголовом драконе; о принцессе, правящей в кристальном замке вместе с двенадцатью своими верными рыцарями…

— Ну и насколько ему можно верить? — поинтересовался мэр, имея в виду, разумеется, Айнза.

Согласно показаниям выжившей авантюристки, вампир отступил, стоило кинуть в него склянку с зельем, полученным от попутчика в воронёных доспехах неземной красоты. По поводу зелья Раксиль, естественно, сразу обратился к Лиззи. Сыскать лучшего специалиста по зельям в Э-Рантеле было решительно невозможно. Из её восхищённого бормотания Раксиль смог вычленить, что то зелье было для мира зельеварения примерно тем же, что и кристалл с запечатанным заклинанием — для мира магии.

И если владение одним предметом такого уровня сразу наводило на подозрения, то два предмета — уже система. Значит, Момон просто из тех людей, чья амуниция состоит из подобных редкостей. Вопрос состоял в другом: почему это остановило вампира?

Имелись две версии. Первая: Момон и вампир — враги. Вторая: они заодно, и каждый из них извлекает какую-то пользу из сложившейся ситуации. Поэтому вопрос мэра следовало понимать иначе: являются ли внезапно объявившийся авантюрист Момон и вампир друг другу врагами или нет?

— Каков шанс, что эти двое сообщники?

Этот вопрос волновал всех присутствующих. Теперь они попытались восстановить перед глазами образ Момона, прокручивая в голове недавний разговор, приглядываясь и прислушиваясь, не скользнёт ли в его речах нестыковка.

— Мне кажется, шанс довольно мал, — наконец отозвался Айнзак. — А ты как считаешь, Раксиль?

— Я тоже так думаю. Если бы он хотел прикрыть вампиршу, то мог сделать это и более простым способом.

Не было причин так завираться лишь для того, чтобы позволить ей скрыться, выиграв немного времени.

— Может, его цель — получить орихалковый ранг?

— Не думаю, господин мэр. Некоторые авантюристы, конечно, получают и славу, и признание, но никакой власти к этому не прилагается. Каковы привилегии авантюристов этого ранга, Айнзак?

— Возможность браться за хорошо оплачиваемые задания. Растёт известность. Если оказаться в нужное время в нужном месте, благодаря этому можно получить хороший пост, но… больше ничего. Сомнительный путь для тех, кто жаждет власти.

В умах людей слишком укоренился образ авантюристов в виде головорезов, день и ночь зачищающих логова чудовищ. Возможно, они и могли выслужиться, став главами гильдий авантюристов, но вмешиваться в государственные дела даже с этого поста было бы затруднительно.

— Будь его целью деньги, он с одного того кристалла мог бы прожить остаток века и в ус не дуть. Слава же, с его-то силой, и сама его быстро найдёт. Вон, кто-то из стражи, занимавшейся происшествием на кладбище, уже кличет его легендарным героем.

Панасоль кивнул. Одним ударом прикончить нежить, макушкой подпирающую небеса, а потом ещё и разгромить армию нежити помельче, но кишащей так, что земли не разглядеть, — это и впрямь герой, самый настоящий. Так же думали и те, кто видел Момона в деле. Кто-то даже говорил, что им никакие монстры не страшны, пока на их стороне обладатель такой силы.

— Конечно, при всём при том у нас, как это ни печально, нет также и причин доверять ему полностью. Однако его легенда звучит весьма правдоподобно, и я не думаю, что он стал бы показывать нам свой козырь, кристалл с запечатанным заклинанием, если бы считал нас врагами. Поэтому, думаю, верить ему вполне можно.

Мэр и Айнзак лишь скептически посмотрели на Раксиля. Как ни крути, а после недавнего приступа безумия воспринимать его логику всерьёз им было сложно, и эти сомнения были написаны у них на лбу.

— Мэр Панасоль, Айнзак, — терпеливо продолжил Раксиль, — ваши сомнения в Момоне вызваны тем, что он появился внезапно, как снег на голову, — и почему-то именно тогда, когда в окрестностях столицы завёлся вампир. Но мне кажется, легенда Момона прекрасно объясняет это совпадение.

Те утвердительно кивнули.

— Далее: вампирша прекратила нападения, увидев одно из редких зелий, которые носит при себе Момон. Это тоже вполне закономерно, если Момон гнался за ней всё это время, до самого города. Ну а причина, по которой осталась в живых та авантюристка, проста: вампирша хотела, чтобы её местонахождение дошло до Момона.

— Так вот оно что… — пробормотал Айнзак. — Выходит, она желала, чтобы Момон искал её в определённом месте, намереваясь поджидать его там. А девушку она отпустила потому, что из-за зелья подумала, будто та как-то связана с Момоном. Чтобы информация точно нашла адресата. А ведь всё сходится…

— Однако сложно радоваться визиту Момона, раз это именно он пригнал сюда вампиршу, — проворчал мэр.

— Без сомнения, господин мэр, вы правы. Мы также не знаем, из какой он страны и что он за человек, но, думаю, до тех пор, пока он не разберётся с вампиршей, нам следует принимать его радушно и быть начеку. Лично я считаю, что нет нужды искать в нём подвох, однако… — Раксиль вздохнул. — А ещё я хотел бы пообщаться немного с господином Момоном по поводу того предмета. Да и броня у него довольно любопытная…