Темное сердце

Глава 17

Доммиэль

— Нет! — демоническое рычание вырвалось из моей груди, яростный удар хлыста в тихой комнате.

Надя говорила спокойно.

— Ямы в «Один Шанс» предназначены только для женщин-бойцов.

— Тогда отведи нас в другую, — потребовал я, чувствуя, как пламя лижет внутри и вокруг моего сердца при мысли об Ане в одной из этих гребаных бойцовских ям. Я их видел. Я видел, как проигравших терзали на мелкие кусочки и сжигали для кровожадной толпы. Я видел, как победители ковыляли, изувеченные.

Ведьма покачала головой.

— У меня есть только один контакт, которому я могу доверять. И он управляет ямой «Один Шанс». Я даже не уверена, что он сможет вывести нас на арену, но он наша единственная возможность.

— Тогда свяжись с ним и договорись об этом, — сказала Аня, подходя ближе, свет от огня обрамлял края ее крыльев.

Я представил, как лезвие пронзает кость, разрывает ее и проливает ее драгоценную кровь. Я представил, как ее красивое лицо режут до неузнаваемости. Я представил, как впадаю в темное отчаяние при виде ее тела, охваченного пламенем.

— Нет, — проскрежетала я во второй раз.

Потрясенный взгляд Ани повернулся ко мне.

— Что значит «нет»?

— Я имею в виду именно то, что сказал. Ты не будешь сражаться в яме демонов.

Ее руки уперлись в бедра.

— Что? Ты думаешь, я не справлюсь сама?

— Это не имеет к делу никакого отношения.

Она закатила глаза — да, закатила свои гребаные, великолепные глаза на меня — затем снова повернулась к Наде.

— Устрой это. Я буду драться.

Вскочив с дивана, потому что я не мог контролировать пламя, обжигающее мои внутренности, я схватил ее за руку.

— Я сказал «нет», Аня, — проскрежетал я тихо и угрожающе. Я знал, что веду себя как властный придурок, но мне было наплевать. — Этого не произойдет.

— А я сказала, да. — Она совершенно не боялась моей злости. — Я была одним из элитных воинов Максимуса. Я сражалась и убила трех драконов в ночь Кровавой Луны. Одна с небольшой помощью. Доверься мне. У меня это хорошо получается, Доммиэль. Особенно в единоборстве, — она вздохнула и пробормотала, — и когда у меня нет ошейника и цепи на шее, мешающих мне.

— Не имеет значения, что ты говоришь. Женевьева и ее команда наняли меня, чтобы я был главным в этом деле. И я говорю тебе, что этого не произойдет.

Она рассмеялась.

— Тебя наняли не для этого. — Она попыталась высвободить руку, но я не мог ее отпустить. — Я сделаю это, и это окончательно.

Я перевел взгляд на ведьму, чей хрустальный взгляд изучал наш жаркий разговор в постоянном молчании.

— Подумай о другом способе.

— Ты слышал, как она сказала, что другого выхода нет, — вмешалась Аня, толкая меня в плечо, а затем удерживая руку там, чтобы привлечь мое внимание. — Итак, я собираюсь сражаться в яме «Один Шанс».

— Нет, это не так.

— Почему, черт возьми, нет?

Ее обычно спокойная внешность дрожала от гнева, доводя мою собственную до бешеных высот.

— Потому что я, черт возьми, умру, если мне придется стоять там и смотреть, как тебе причиняют боль!

Мои рычащие слова замерли, когда обе женщины уставились на меня. В широко раскрытых глазах Ани было что-то похожее на шок, прежде чем перейти во что-то более мягкое. Сладкое. Потрескивание огня пронизывало тишину. Я отпустил Аню и, повернувшись к двери, выскочил наружу.

Сделав глубокий вдох холодного воздуха, благодаря за жжение, я вытащил сигарету и закурил быстрыми, резкими движениями.

Я взглянул на тонкие облака, на серп луны, насмешливо ухмыляющийся сверху.

— Черт, — пробормотал я, глубоко затягиваясь, пока мои легкие не загорелись. Приятно.

Голоса Ани и Нади были приглушены стеной, но мой обостренный слух уловил их разговор, спокойный обмен неразборчивым бормотанием. Я прислонился спиной к дереву, пытаясь приглушить постоянный огонь, мерцающий в моей груди.

Я был так зол. В ярости. В гневе. Сам на себя.

Что со мной случилось? Когда я успел так вляпаться? И почему она?

Прошло, должно быть, минут двадцать, пока я мучился в своем жалком состоянии, прежде чем дверь со щелчком открылась. Первой вышла Надя в белом плаще с поднятым капюшоном. Она оглянулась на Аню, выходящую за ней, прежде чем исчезнуть в лесу.

Я бросил окурок сигареты в снег у своих ног и раздавил его, засунув руки за джинсы, наблюдая, как Аня приближается, осторожно шагая. Она прислонилась спиной к стволу дерева рядом со мной, глядя вверх. Я не мог не заметить изгиб ее стройной шеи. Ее кожа была такой сияющей, такой совершенной, что мне хотелось прикоснуться к ней, попробовать на вкус и поглотить. Она взывала к моему самому низменному «я», к моим самым плотским потребностям. Мое самое уязвимое место внутри, которое пыталось отгородить ее стеной. Тщетно.

Я прожил чертовски долгое время и предавался разным сексуальным и эротическим изыскам. Но это было что-то другое. Это была потребность, которая взывала ко мне за пределами моего тела, за пределами моего разума. Может быть, она каким-то образом захватила ту часть моей души, которая осталась, и держала ее в кармане, так что каждый раз, когда она приближалась, я жаждал быть ближе, нуждаясь в воссоединении с той частью себя, которую она украла у меня.

— Я не видела луны целую вечность, — сказала она, все еще глядя вверх.

Постоянная серая пелена скрывала небо от тех, кто был на земле.

— Она собирается встретиться со своим связным?

— Да. Ну, на самом деле она собирается связаться с ним по мобильному телефону.

— Здесь, снаружи? В этих горах есть связь?

— Нет. — Она рассмеялась. — Вообще-то у нее есть подруга в деревне, официантка в таверне. Она использует свой компьютер, чтобы связаться с теми, кто ей нужен.

Я ждал, что она расскажет мне о моем резком и неловком признании. Но она этого не сделала. Проследив за ее взглядом в ночное небо, я заметил блеск между тонкими облаками.

— Я больше всего скучаю по звездам, — признался я больше себе, чем ей.

Я почувствовал на себе ее взгляд.

— По звездам?

Я прижал руку к животу, под которой были чернила созвездий. Звезды всегда были для меня путеводителем, неземной красотой за пределами мира смертных, где Рай и Ад вели свою постоянную войну.

— Почему звезды? — спросила Аня таким сладким голосом, что мне захотелось прижать ее к дереву и проглотить этот звук ртом и языком. Взять его у нее и оставь себе. Она всколыхнула во мне что-то настолько неистовое, что мне пришлось подавить это чувство и взять себя в руки. Сосредоточившись на ее вопросе, я расслабился.

— Они за тысячи миль отсюда. Но лишь малая часть их света рассеивает тьму. Независимо от того, какой ад творится на земле или даже в потустороннем мире, они просто продолжают сиять доброжелательным безразличием.

— Существует ли такая вещь, как доброе безразличие?

— Да. — Теперь я наблюдал за ней.

— Объясни.

— Они излучают свой свет, совершенно не осознавая или не обращая внимания на жизнь и смерть, происходящие под ними. Для них не имеет значения, выиграют ли ангелы эту войну. Или демоны. Сгорит ли весь мир. В конце концов, они все равно будут там. Постоянные и истинные.

Ее глаза наполнились слезами. Не зная, что их вызвало, я все равно подошел к ней, неспособный проявлять мягкое безразличие, когда дело касалось ее. Теперь я это знал.

— В чем дело?

Я провел пальцем по ее щеке, ловя и вытирая слезу, когда она соскользнула.

— Тьма не может победить, — прошептала она.

— Нет, — я покачала головой. — И ты думаешь, я этого хочу?

— Конечно, нет. Ты веришь в красоту звезд. — Она улыбнулась, печально приподняв бровь. Затем она подняла глаза. — Ты хочешь их увидеть?

— Кого их? — я провел пальцем вниз по ее высокой скуле к скульптурной впадинке у подбородка.

— Звезды.

Я уловил это, хмуро глядя на нее.

— Как?

Она рассмеялась и соскользнула со ствола дерева, расправив крылья и взмахнув ими на месте. Снег кружился на земле в смерче, эффектно демонстрируя силу ее крыльев.

Она хотела взять меня с собой к звездам. Она хотела дать мне то, чего я жаждал. Эта мысль ударила меня в солнечное сплетение, заставив затаить дыхание. Наконец, я покачал головой.

— Я слишком тяжел даже для твоих крыльев.

Она рассмеялась и шагнула прямо ко мне, обняв меня за талию.

— Я могу просеять нас большую часть пути и удержать в воздухе своими крыльями, — она наклонила голову, как делала, когда пыталась что-то разгадать. — Думаешь, я недостаточно сильна?

— Я знаю, что ты достаточно сильная.

Я обнял ее, прижимая ее тело к своему. Она ахнула.

— Мне просто интересно, может быть, это твой способ избавиться от меня? — я поднял глаза. — Это будет долгое падение.

Она снова рассмеялась, большая часть звука осталась в ее груди.

— Я бы никогда тебя не уронила, — ее губы сжались, когда она прижала меня еще крепче. — Я бы никогда тебя не отпустила.

Она с трудом сглотнула, ее фиалковые глаза были полны эмоций, которые заставили меня нервничать, хотя я хотел, чтобы она смотрела на меня так до конца моей гребаной жизни.

— Тогда возьми меня к звездам, детка.

Она крепко сжала руки и захлопала крыльями, глядя вверх. Мне потребовалось все мои силы, чтобы не наклонить голову вперед и не попробовать ее молочно-белую кожу, но последнее, чего я хотел, это чтобы ее сосредоточенность сбилась. Мы согнули ноги и как только оторвались от земли, она потянула нас в вверх.

Быстрое скольжение в серое бесконечное пространство, не более двух морганий глазами, и она выхватила нас, сильно хлопая своими сильными крыльями. Они действительно были достаточно сильны, чтобы удержать нас обоих, когда она потянула нас выше сквозь влажный, холодный пар облаков, пока мы не оказались в ночном пространстве.

— Смотри!

Аня смотрела вверх. Она была в восторге. Так же, как и я. Да, звезды были сюрреалистичными и удивительными с такой высоты. Они укрепили мою веру в то, что даже в апокалипсисе все было в порядке с миром. Отсюда они не просто виделись ближе, они чувствовались ближе. И она тоже.

В то время как воздействие тысяч звезд и этого кусочка луны окружало нас с космическим восторгом, меня непреодолимо тянуло к ее свету. Тому, который был намного более блестящим и сияющим, чем все, что могли сделать звезды. Тому, который продолжал звать меня, снова и снова, напоминая мне, чего мне не хватало всю мою бессмертную жизнь.

Она задыхалась, ее глаза все еще искали небеса, ее крылья бились в устойчивом ритме, удерживая нас в воздухе.

— Разве это не прекрасно?

— Да, — тихо пророкотал я. — Так чертовски красиво, — мой взгляд не был прикован к звездам.

Ее взгляд опустился на меня, изучая мое лицо, особенно рот. В одно мгновение я был тверд как камень, и мой мозг затуманился словами, которые, я знал, раскроют больше моих слабостей. Больше от моего истинного сердца. Была ли она ведьмой, способной вытащить эту мягкую сторону меня, эту уязвимую часть, которую я так долго прятал за щитом разврата и насилия?

— «Встань, солнце ясное», — моя Аня. — Я уткнулся носом в ее волосы рядом с ухом. — «Убей луну — Завистницу: она и без того совсем больна, бледна от огорченья», — я опустился ниже и лизнул сладкое местечко под ее ухом. — «Что, ей служа, ты все ж ее прекрасней».