Мы вернемся домой

Михаил покосился на друга и задумался, некоторое время он размышлял, а затем сказал:

— Сначала надо понять, что такое эта ваша империя. Можете предоставить информацию о ней и ее законах?

— Конечно.

— И еще, вы нас перенесли из кафе, это разве не вызвало там переполоха?

— Нет, — отрицательно покачал головой Таорай, продолжая улыбаться. — Полог невнимания, особое поле, воздействующее на человеческое сознание, отвлекающее от определенного объема пространства. А копию столика туда сразу переместили, так что максимум удивится официант, не обнаружив на нем знакомых царапин. Счет ведь вы сразу оплатили, так что проблем не будет.

— А что с Украиной? — поинтересовался Михаил, друзья которого жили в Донецке и не раз писали ему о том, что творят украинские нацисты.

— Ей предстоит показательная порка. Все до единого нацисты будут либо уничтожены, либо сосланы на безлюдную планету без возможности когда-либо покинуть ее. Согласно имперских законов, национализм, а тем более нацизм, — уголовное преступление.

— Отлично! — потер руки следователь. — И либералов, говорите, прищучат?

— Обязательно прищучат, — подтвердил Таорай. — Мы не зря уже несколько месяцев собираем доказательную базу по их преступлениям. И да, я вам не сказал, что имперцы живут молодыми и здоровыми по восемьсот-девятьсот лет? Но землянам такая возможность будет предоставлена далеко не всем. Только совкам и ватникам. Нам же не нужны долгоживущие либералы и националисты? Не говоря уже о западниках.

— Не нужны… — расплылся в широкой улыбке Александр, испытывая от сказанного чуть ли не физическое наслаждение.

Он представил, какой вой поднимется в либеральной среде, когда эти дамы и господа поймут, что вот эти вот все презираемые ими «ничтожества» будут жить несколько столетий, а они, такие умные и прекрасные (по их собственному мнению) постареют и сдохнут, не прожив и ста лет. И так же сдохнут их обожаемые западные белые и черные господа, которым они так сладко лизали сапоги и землю под этими сапогами. А совки, проклятые совки, будут жить! Там такие истерики начнутся, что передать словами невозможно.

— Но прошу учесть, что перед преобразованием тела любой человек обязательно проходит ментоскопирование, иначе говоря, полное считывание памяти, и если оказывается подлецом, имеет душевные язвы, способен на гнусность и жестокость ради собственного удовольствия, любит власть и так далее, то возможность преобразования для него закрывается навсегда. Долгоживущие сволочи нам тоже не нужны.

А затем последовал сопровождавшийся голографическими записями рассказ о жизни в Российской империи, Великой войне и воспитании нового поколения, выходе в большой космос, колонизации восьми планет, стычке с инопланетянами и аннексии их планет, а затем об эпопее «Снегиря».

— Да уж… — взъерошил себе волосы Михаил. — Я в такой стране хочу жить! Одного только не могу понять. Почему империя? Ведь коммунизм же считай…

— Так уж сложилось, — развел руками Таорай. — Император существует как кризисный управляющий, покуда все в порядке, его не видно и не слышно. А вот когда что-то серьезное случается, тогда он и вступает в дело. Причем монархия не наследственная, отбор наследника идет исключительно по профессиональным и человеческим качествам. Правительства и министерств нет, только профессиональные советы, собирающиеся по мере надобности. Планирование производят комплексы искинов, управляемые программной средой наподобие ОГАС академика Глушкова, только на порядки более сложной и развитой. Человеческий фактор максимально исключен. Вот, возьмите эти флешки, в них много материалов по империи и ее государственном управлении.

— Благодарю, — кивнул Александр, беря одну флешку себе, а вторую передавая другу.

— Я, кстати, сам из другой вселенной, не имперец, — продолжил Таорай, — бывший инквизитор, а у нас дома инквизиция боролась прежде всего с национализмом. После уничтожения по приговору высокопоставленных молодых английских нацистов мне пришлось спешно уносить ноги, их родственники были очень этим недовольны. В итоге мой корабль провалился в черную дыру, что не так страшно, выбрался бы, но в момент проваливания меня настиг залп гиперорудий англичан, и я оказался в гравитационной ловушке в этой вселенной, из которой не надеялся выбраться, поэтому залег в анабиоз. Был спасен и разбужен экипажем «Снегиря». Мне на нем настолько понравилось, что я безоговорочно к присоединился к имперцам и с того момента считаю себя таковым.

— Когда все начнется?

— Через десять дней, — ответил инквизитор. — Ну так что, возьметесь за чистку родных городов от продажной сволочи?

— А знаете, возьмемся, — дружно кивнули следователи. — Что с виновными?

— Пожизненная ссылка на Саулу, уже упомянутую безлюдную планету с отвратительным климатом. На Земле они не нужны. Особо виновным — смертная казнь на месте. Для этого существуют малые дроиды, способные телепортироваться по всей планете. Олихархам и прочей сволочи — прилюдный суд и прилюдная же казнь. Империя с преступниками никогда не церемонилась и не собирается этого делать.

— Ну наконец-то! — стукнул кулаком по ладони Александр. — Господи, как я об этом мечтал! Вы не представляете, как это больно, когда убийц и насильников отпускают потому, что кому-то занесли денег! А тебе сверху приказывают заткнуться и не лезть не в свое дело…

— Да, мне такое действительно трудно представить, — пристально посмотрел на него Таорай. — На моей родине тоже никто со сволочами не церемонился, приговоренных уничтожали, даже если их прикрывали правительства их государств. И это правильно.

— Естественно, правильно, — поддержали его следователи, которым такой подход к делу очень импонировал, слишком уж многие подонки ушли от наказания на их памяти.

— В таком случае добро пожаловать, коллеги! — встал инквизитор. — Прошу в командный центр Конторы. Название самое простое, никто не стал заморачиваться более сложным. Дело в том, что на корабле представителей спецслужб империи почти не было, поскольку не имелось надобности в этом, в колонисты идут либо прошедшие войну старики, либо молодые коммунары, за ними следить не нужно, у этих двух категорий населения сознательность на очень высоком уровне. Обыватели в империи, к сожалению, есть, но их держат в черном теле, не позволяя занять ни одного ответственного поста, а то натворили бы дел. И относятся к ним с легкой брезгливостью. Дети уходят от таких родителей, и в итоге их постепенно становится все меньше. Но из-за этого нам пришлось создавать службу безопасности и полицию в одном лице буквально из ничего, людей с соответствующим опытом очень мало. В итоге самым опытным оказался я, чужак, в общем-то, поэтому командование возложили на меня. Также мы нашли и омолодили нескольких стариков из КГБ и ГРУ, плюс такие же найденыши еще из двух реальностей. В одной Советский Союз и в двадцать втором веке прекрасно себя чувствовал и летал в дальний космос. А во второй Октябрьской революции никогда не было и там до двадцать третьего столетия дожила Российская империя, вот только была разгромлена объединенным Западом и вынуждена уйти с Земли на другую планету, Форпост, устроив агрессору на прощание хорошую козью морду и оставив кратеры на месте Лондона, Парижа, Рима и Вашингтона. Так что среди нас теперь советские безопасники и русские жандармы.

— Обалдеть! — ошалело выдохнул пораженный рассказом Михаил.

— Идемте.

Таорай подвел следователей к очерченному слегка светящейся линией кругу, они по очереди ступили в него и буквально через несколько мгновений оказались в большом помещении, со всех сторон окруженном огромными голографическими экранами, на каждом из которых что-то происходило, причем крайне интересное

…Черный, открытый порше вылетел из-за поворота, за рулем сидел явно довольно улыбающийся мужчина лет тридцати пяти в зеркальных очках. Сверху блеснула короткая вспышка, и машина, не войдя в следующий поворот, полетела в пропасть.

…Строгого вида дама под сорок что-то долго выговаривала двум молодым людям, слушавшим ее с унылым видом. Сбоку что-то почти незаметно блеснуло, дама вскинулась, схватилась за сердце, пару раз дернулась и упала. Молодые люди тут же кинулись на помощь, но по их растерянному виду вскоре стало ясно, что поздно.

Одетый в женскую одежду мужчина с неопрятной бородкой потягивал коктейль, сидя за стойкой бара. Он то и дело бросал томные взгляды на проходивших мимо парней, большинство их которых шарахались от него, как черт от ладана, вызывая у трансвестита насмешливый гогот. Еще одна вспышка, и он, выронив стакан, уткнулся лицом в стойку. Никто в баре не обратил это внимания, только бармен презрительно покосился на него, видимо, решив, что клиент напился.

— Это кто? — ткнул пальцем в экраны Александр.

— Представители так называемого глубинного государства, гадившие России по мере сил и возможностей, — ответил Таорай. — Больше не смогут гадить.

— Эти вспышки?.. — приподнял бровь Михаил.

— Да, наши дроиды. Слишком много вреда эти дамы и господа принесли, чтобы продолжать жить.

Он вызвал на очередной экран изображение рыжей, очень некрасивой женщины с лошадиным лицом. Она что-то изучала на экране ноутбука, то и дело заливаясь визгливым, неприятным смехом.

— О, а я ее знаю! — вскинулся Александр. — Это ж Джен Псаки, представитель американского Госдепа. Дура невероятная! Что она несла, это описанию не поддается! Берега Белоруссии, Ростовские горы. Какой только чуши она ни молола! Наши даже термин псакинг придумали.

— О, нет, — возразил Таорай. — Вы заблуждаетесь. Это очень умная, очень подлая и невероятно жестокая тварь. Она намеренно издевалась над всеми, строя из себя дуру и хохоча про себя над теми, кто в это поверил. Неужели вы не поняли, что таким поведением она давала понять миру, что даже такое этот самый мир вынужден будет проглотить и все равно сделает так, как прикажут ее хозяева?

— Знаете, нет, — огорченно покачал головой следователь. — Не понял. Ее… тоже?..

— Да, — подтвердил инквизитор. — Уж кто-то, а эта мразь тысячекратно заслужила. И не просто, как те, ибо эта прекрасно понимала, что творит. А посему…

Стены гостиной Джен Псаки вдруг полыхнули алым светом, и монотонный мертвый голос начал зачитывать ей обвинения. Она попыталась было вскочить, куда-то побежать, позвать на помощь, но не смогла даже дернуться.

— Приговор — смертная казнь! — закончил голос. — Именем империи!

В то же мгновении из нескольких точек в тело Джен Псаки ударило несколько молний, она завопила от страшной боли, обделалась, немного подергалась и издохла, отдав адским тварям свою измазанную в крови и дерьме душу. Впрочем, там и души-то почти не осталось. Так, жалкий огрызок.