Призыв ведьмы

Он рассмеялся, а Хэла развернулась и, не дожидаясь ответа Роара или какой реакции от него, ушла со двора, утащив за собой Милену.

— Хэла, ты правда собираешься пить? — спросила у неё белая ведьма.

— И ты собираешься, — отозвалась женщина. — И как слышала маг тоже собирается — я ему устрою опухоль мозга.

— Это коктейль такой? — блеснула знанием коктейльной карты Милена.

— А то, только в моём исполнении, — криво ухмыльнулась Хэла.

— Он такой… странный… не знаю… — девушка села на кровать в комнате серых.

— Засранец он, как все маги, — и чёрная ведьма внимательно посмотрела на белую. — Вот что я тебе скажу, детка, не доверяй магам никогда! Все они фальшивые насквозь. Мерзкий народец.

— А в честь чего мы пьём? — спросила Мила, после того, как кивнула.

— А в честь того, что я устала и вы все меня порядком достали, — ответила она.

Хэла всегда пила гладко и ровно, за всю её жизнь питьё пошло не так, как надо, всего два или три раза. Но обычно — она пьянела, потом быстро трезвела и можно было начинать по новой. И из-за этого она всегда была из тех в компании, кто всегда был в адеквате, что ли… и вот мир поменялся — Хэла нет.

Спустя столько луней пребывания здесь и общения со всеми окружающими её людьми, она уже точно знала как, что и кому можно наливать.

Хэла знала, что ферана не проберёшь даже видимо самым лютым самогоном, ну, а если и проберёшь, то видно нужно влить ведро, не меньше. Роар пил всегда аккуратно и тоже плохо пьянел, но, когда пьянел, становился совсем мягким, податливым и таким невыносимо милым мальчиком, что у неё млело сердце. Элгор становился веселым и словно отпускало тормоза,

Мита становилась сентиментальной и плаксивой.

Что до молодцов из отряда митара, то Брим оказывался душой компании, хотя обычно был нелюдим и держался особняком, Тарп и Хорт были здоровенными детинами, которые пили много и долго не пьянели, но потом их обоих выключало и они обычно засыпали уткнувшись друг в друга или в любую вертикальную поверхность, которая была рядом.

И так она могла рассказать почти про всех воинов из отрядов ферана и митара, то есть тех, кто охраняли дом.

Что до серых… Карлина переставала быть такой прямой, Грета начинала смеяться по любому поводу, Сола и Куна становились тихими и сонными, Анья, Маржи, Донна и Лорана пели, плясали и вообще на них обычно и держалось всё веселье, Оань становилась приставучей и частенько слезливой, а Йорнария обычно не хотела пить вовсе, но если и позволяла себе налить, то всё равно забивалась в уголок и ни с кем не общалась, и Хэла подозревала, что если её в этот момент разговорить, то она будет много плакать и много говорить. Милена, как выяснилось, становилась разговорчивой, но быстро хмелела и засыпала.

И Хэла обожала эту свою способность “запустить волну”.

Зеура пьяным Хэла тоже однажды уже видела — он становился этаким мальчишкой и было видно, что он не намного старше Элгора, скорее всего чуть младше Роара, и эти трое росли вместе, были когда-то очень дружны и могли много рассказать и им было, что вспомнить.

А сейчас Зеур был пьян, но задумчив и ушёл в себя, он что-то односложно отвечал ещё паре стражников один из которых был, как видела Хэла, его братом, а другой другом детства, но особо общаться маг не хотел.

Что до неё самой — легче не становилось. Внутри всё никак не могло успокоится что-то злое, что-то что было страшным и неотвратимым.

“Только панической атаки не хватало,” — недовольно подумала Хэла и, когда девочки начали петь песни, аккуратно выскользнула в коридор и вышла во внутренний двор замка.

Она вдохнула свежий воздух, улыбнулась стражнику на входе и пошла к харагам.

Фобос был очень чувствительным к переменам её настроения и оттого пристроился рядом, сунув морду под её руку, словно поддерживая, успокаивая… и как тут не скажешь, что хараги не похожи на собак? Деймос внимательно посмотрел на неё и пристроился в ногах, отчего стало тепло и уютно… только пледа не хватает и чашки какао, или кофейку бы с виски.

На плечи лёг плащ. Она обернулась и увидела стоящего над ней Роара.

— Благодарствую, достопочтенный митар, — отозвалась Хэла, улыбаясь.

— Легче не стало? — спросил он, присаживаясь с другой стороны ограды небольшого загона, в котором спали хараги.

— Неа. Как и тебе.

Роар согласно кивнул и они затихли в тишине. Хэла вздохнула и запела:

“Прилетела птица ясная — приютила я её.

Я просила солнце красное сердце не губить моё.

Не ломай ты птицам крылья — не прибавишь ни гроша.

Ты не видишь, как из тела ускользает их душа…” [1]

Она допела песню до конца и замолчала, на глаза навернулись предательские слёзы — и почему в голову влезла именно эта песня?

— Хэла, — хрипло прошептал Роар, — я…

Женщина уже хотела прервать митара, потому что почему-то внутри родился страх от того, что он сейчас хочет сказать, хотя она понятия не имела, что именно, а смотреть не хотелось.

— Достопочтенный митар, — спасительный взволнованный возглас одного из стражников при воротах спас её. — Достопочтенный митар.

Воин был здоровенным, громким и очень взволнованным, он подлетел к митару и тяжело отдышался.

— Говори, — отозвался Роар, который видно хотел, но не мог подскочить, потому как опьянение было еще достаточно сильным.

— Там на горизонте, — стражник втягивал воздух. — Там, стяги верховного эйола.

Роар и Хэла не сговариваясь переглянулись. Замешательство, как ей показалось, длилось всего секунду.

— Я пойду всё приведу в порядок в комнате серых, — отчеканила ведьма.

— Хэла… — мотнул головой митар, соображая. — Элгора спать, Зеура в портал, я распоряжусь, чтобы всё сделали, и отправлю с ним сопровождающего.

— Хорошо, — она встала и быстро отправилась в сторону двери, ведущей внутрь, потом остановилась и посмотрела на своих хараг. — Роар, а хараги?

— Хм…

— Хочешь, я могу забрать их к серым в комнату, — предложила она.

— Нет, не надо, — придумал что делать Роар. — Я скажу, что они ферана и вопросов не будет.

— А. Хорошо, — она благодарно кивнула и развернулась уйти.

— Хэла, — митар был таким рассеянным и потерянным что ли. — Я хотел попросить, точнее…

— Роар, — ведьма прошла по внутренней стене и подошла к мужчине, положив ему руку на предплечье. — Я знаю, что нам надо вести себя тихо и смирно, не переживай, ты даже не заметишь, что в доме есть серые, обещаю. Будем, как мышки.

— Мышки? — он рассеянно переспросил незнакомое слово, удивляясь, взгляд его был полон тепла и такой тоски, что Хэле отчаянно захотелось его поцеловать.

“Какой кошмар!” — она мысленно надавала себе тумаков.

— Это такие зверьки моего мира, серенькие и… в общем будем тихими и неприметными.

Он рассеянно улыбнулся.

— Я не про это, — упрямо повёл головой. — Я хотел сказать, что если бы здесь был феран, то было бы больше толку. Рэтар в праве делать то, чего я делать не могу, понимаешь? Мне придется держать ответ за дом Горан и я не могу подвести и даже зная, что Рэтар бы меня одобрил в моих решениях, но я не могу их принять. Он может, а я нет. Рваш… я запутался.

И он прикрыл глаза и да, ей безумно хотелось его поцеловать, ну или хотя бы обнять.

— Всё будет хорошо, — тихо проговорила Хэла, заговаривая его.

Митар кивнул и она отправилась разгребать то, что творилось в комнате серых.

— Хэла? — снова окликнул её Роар.

— Да, — обернулась она.

— А можно сделать так, чтобы перестал быть пьяным?

— А ты разве пьян? — она лукаво ему подмигнула и оставив его в недоумении скрылась в дверях коридора.

Дальше, конечно, началась суета: мага с братом, чтобы присмотрел, к порталу; Элгора к наложницам, чтоб побузил с девками и лёг спать; стражников каких протрезвить, а каких отправить проспаться; серых угомонить и разложить по кроватям, хотя конечно они долго ещё не могли уснуть и всё болтали, болтали, болтали, но это было не так страшно.

На деле же все девочки были счастливы, что следующий день можно не работать и поэтому поспать подольше, особенно раз у некоторых случилось похмелье.

— Почему нам нельзя выходить? — Хэла проснулась рано, умывшись и вернувшись к своей постели, заметила проснувшуюся Милену.

— Верховный эйол это как… хм… патриарх или папа Римский, — отозвалась женщина и её так утомили эти объяснения, ужас. Но без них никак. — Он обычно сидит в главном храме в Йероте и оттуда носа не кажет, но у него есть типа помощники, они могут путешествовать по миру, или в данном случае по Кармии, и нести слово высшего бога, понимаешь? — повела головой чёрная ведьма. — Их нельзя отделить друг от друга и эти помощники тоже называются верховными эйолами и обращаться с ними тоже надо с полным почтением и всё такое.

Милена повела головой, нахмурилась и осторожно кивнула.

— А серые, помнишь, это как мусор в их глазах. Типа, когда на нас тут всё держиться — это норм, но вот то, что мы существуем и вообще ничем не отличаемся от них самих, они принять не могут… им высшее божество не велит, — Хэла недовольно закатила глаза.

Её безумно это бесило. Наверное это было тем, что раздражало больше всего во всём этом мире. Нет, в Изарии такое отношение было не повсеместным, поэтому можно было легко о нём забыть, но когда в эту стройную и привычную картину врывалось что-то типа вот этого верховного эйола и это было, как колокол, оглушающий и, чего уж там, отрезвляющий. Картинка с призрачным приниманием рассыпалась и приходило мерзкое осознание, что утопия невозможна нигде и никогда.

— И пока он здесь мы отсюда не можем выходить? — спросила Мила.

— Можем, но не стоит. Надеюсь, он не пробудет здесь долго — от невозможности побегать хараги становятся нервными и агрессивными, — пробурчала женщина.

— Тебя хараги волнуют? — нахмурилась белая ведьма.

— Конечно, — отозвалась Хэла, поведя плечами. — А вдруг они от злости сожрут этого их верховного эйола?

Милена хмыкнула, зевнула и закутавшись в одеяло снова провалилась в сладкий сон.

“Везёт же! Молодость, блин”, — удручённо подумала Хэла, которая не могла уже уснуть, и устроившись поудобнее на кровати воткнула в уши наушники, чтобы хоть как-то скоротать время, которого внезапно случилось просто тьма, как много.

День прошёл тихо, кто-то из серых просто решил отоспаться, погода была холодной и ветренной, мерзкой, когда вот прям и не хочется вылезать из-под одеяла, так что особой тоски от того, что запрещено выходить, никто не испытывал.

Но к вечеру началась какая-то странная движуха и, в конечном итоге, пришёл стражник и заявил, что белую ведьму просят пройти за ним в главный зал, тот где обедали и принимал гостей хозяева дома. Девчушки настороженно переглянулись, а Милена начала дрожать, как листик на ветру, но накинув капюшон платья, пошла за стражником.

Её не было, как показалось Хэле, совсем недолго, но, когда она вернулась, на ней не было лица, глаза были на мокром месте и, обведя всех присутствующих обиженным взглядом, рухнув на кровать, она отчаянно зарыдала и так никому ничего не смогла объяснить.

“Ну, здорово! Вот ещё немного какой-то хрени специально для тебя, Хэла!” — раздражённо подумала чёрная ведьма.