Мы вернемся домой

Того, что имперцы спокойно признают свою вину в случившемся, акулы пера все-таки не ожидали, думали, что они начнут юлить и изворачиваться, и их можно будет поймать на лжи. Однако признали, и в зале воцарилось ошеломленное молчание, а потом собравшиеся дамы и господа отчаянно загалдели.

— Но это же жестоко! — выкрикнул Джейк Синтон.

— Жестоко, — кивнул профессор Корвинт. — К сожалению, до таких, как вы, привыкших к свободе лжи и свободе поливания других грязью, иначе не доходит. Запомните раз и навсегда! Отныне за ложь, оскорбления, травлю и прочую мерзость с вас, лично с вас, спросят! И вы заплатите своей болью. А если до кого-то не дойдет и он продолжит в том же духе, то и жизнью. На этом данный вопрос считаю закрытым.

— Корвин Грамп, «Вашингтон Пост», США, — встал длинный, худой джентльмен, таким, если исходить из классики, следовало выглядеть как раз англичанину, а не американцу. — Что следует ожидать от вас западному миру в дальнейшем?

— Ничего, — усмехнулся имперец. — Живите себе спокойно, не пытаясь снова стать гегемонами хоть в чем-либо. С нормальными американцами, англичанами, немцами и французами мы уже вполне себе сотрудничаем. Но не с правительствами, которых у вас, впрочем, пока нет. Ваше руководство уничтожено. А если новое продолжит ту же бесчеловечную политику по отношению к другим странам и своему населению, навязывая им вашу скотскую демократию и либерализм с толерантностью на пару, то последствия вам не понравятся. Проповедь и поддержка деструктивных идей отныне запрещена. Иначе говоря, национализм, либерализм, ЛГБТ, БЛМ и прочая мерзость. Все ваши слова о том, что все это хорошо и правильно, нас ни в малейшей степени не волнуют. Для нас вышеуказанные извращения — психические заболевания. Отныне представители ЛГБТ не имеют никакой защиты и государственной поддержки, мы даже расследовать нападения на них не станем, если они опять примутся навязывать нормальным людям свою мерзость. Будут сидеть тихо и не выставляться — доживут свои бесполезные жизни. Начнут снова лезть всем на глаза — получат по полной программе. Нам безразлично, чем люди занимаются дома, не выставляя это напоказ. Выставили? Будьте любезны ответить.

— Но это же неправильно! — выплюнул американец. — Это же дискриминация!

— Да хоть деменция, — пожал плечами профессор. — Нам плевать, что вы об этом думаете. Но распространение деструктивных идей по планете мы остановим. Любой ценой. Западные страны смогут спокойно жить, пока соблюдают некоторые нехитрые правила. Список правил будет распространен сегодня в семнадцать часов дня. Однако озвучу основы. Преступность запрещена в любой форме, наказание — смертная казнь на месте преступления. Имперское гражданство получает только человек, отработавший на империю десять лет. Гражданам западных стран недоступны космические полеты, наша медицина и подавляющее большинство имперских технологий, получить их они не смогут никоим образом. Кое-что будет продаваться, причем намного дешевле, чем ваши товары. Например, шкафы стазиса вместо холодильников, в них приготовленная еда останется свежей и горячей до сотни лет. Все школы мира отныне будут являться имперскими и преподавать имперскую программу. Обучение будет вестись исключительно на русском языке. У нас есть способ быстрого обучения языку, так называемая гипнограмма. Учебниками, необходимыми принадлежностями, форменной одеждой и питанием дети будут обеспечиваться бесплатно. Из неблагополучных семей дети будут изыматься и воспитываться в имперских интернатах на планетах Лейта и Ирина, точнее, Ирина — луна, но ненамного меньше Земли.

Журналисты слушали его с обреченным видом, понемногу начиная понимать, что возврата к старому не будет, как бы этого ни хотелось. Они надеялись, что имперцы такие же, как они сами, только притворяются другими. Но, похоже, не притворялись. И это пугало до смерти.

Много еще вопросов задали профессору Корвинту и его спутникам. Они подробно отвечали, освещая жизнь на планете Земля после пришествия империи. В чем-то она, возможно, будет даже спокойнее и сытнее, но вот амбиции разных уважаемых господ удовлетворять больше никакой возможности не будет. А если они все же попытаются, то пополнят собой кладбищенскую аудиторию. Всем стало ясно, что имперцы будут добиваться своего любой ценой.

Но прежде других это поняли те самые уважаемые господа, которые посылали журналистов на пресс-конференцию. Но сдаваться они не собирались. Понимали, что это война, тайная война не на жизнь, а на смерть. Пускай, власть из рук они все равно не упустят. Слишком она была для этих тварей сладка.