Чингисхан. Сотрясая вселенную

— Сдюжишь, Эйрих? — спросил Наус, вышедший из кустов.

Часть воинов была замаскирована в домах, часть в кустах, все самые лучшие воины. А все остальные, с вооружением и экипировкой похуже, были в лесу, там, где их не могли найти разведчики гуннов.

Пришлось попотеть, но грамотную засаду организовать удалось. Прятать готов в оврагах и кустах — это задача нелёгкая задача, потребовавшая от Эйриха недюжинных усилий.

Зато награда за труды была выше всяких похвал: гунны ничего не заметили и почти полностью вошли в деревню, видимо, чтобы быстрее ограбить всё и убраться подальше. Сейчас специальные отряды наступают со всех сторон, беря гуннов в окружение.

Обороны у гуннов сейчас нет никакой, а шанс вырваться из окружения тает на глазах — кольцо всё уже и теснее. В течение нескольких минут локальная схватка, начавшаяся в центре села, обещает перерасти в повальную бойню по всей деревне.

— Сдюжу! — бросил Эйрих за спину. — Не дайте уйти никому!

Ниман Наус отправился управлять теми, кем можно управлять, а Эйрих полностью сфокусировался на поединке.

Гунн, быстро оценив обстановку, едва улыбнулся, после чего решил сократить дистанцию, чтобы нивелировать преимущество копья и перерезать Эйриху глотку.

Эйрих же начал активно атаковать колющими ударами, нацеленными в область головы, а также своевременно отступать.

Попадать не удавалось, потому что противник крутил головой и активно работал ногами. Это опытный воин, но расклад был не в его пользу — будь у него щит, ситуация была бы диаметрально противоположной.

Аккуратно усиливая натиск, Эйрих изматывал противника, понимая, что любое его неловкое движение позволит противнику резко сократить дистанцию и заколоть его как молодого кабанчика.

Броня гунна осложняла дело, но уязвимые места Эйрих определил достаточно быстро: стыки элементов, лицо, ноги, а также предплечья.

Мечом гунн орудовал отлично, но и Эйрих не сегодня кочевать начал.

— Как тебя зовут, воин? — заговорил гунн, отступая.

Но Эйрих не собирался вступать в диалог, поэтому быстро сократил дистанцию и нанёс удар в сочленение между элементами брони, в область правого плеча.

Гунн ожидал чего-то подобного, поэтому парировал удар плоскостью меча, отведя копьё чуть в сторону и попытавшись выйти на дистанцию поражения.

Эйрих рывком ушёл влево, после чего коротко кольнул копьём в бедро противника.

— Хар! — выкрикнул гунн, ощутив всю «прелесть» ранения в бедро.

Кто-то бы бросился развивать успех, но Эйрих не из таких людей, поэтому он отступил на пару шагов, передавая инициативу раненому противнику. Это тактика копейщика — использовать преимущество в дистанции и брать своё на контратаках. Именно поэтому он выбрал копьё для поединка против Альвомира.

Разъярённый гунн поднял меч в атакующую стойку и решительно пошёл на Эйриха.

Но уже было ясно, что победа в поединке за Эйрихом, потому что опираться на повреждённую ногу гунн уже не мог, а это неизбежно сказывалось на качестве атак.

Быстрое схождение, вроде бы для очередной бесплодной атаки...

Гунн замахивается мечом, а затем внезапно бросает кинжал. Эйрих поднимает щит и кинжал вонзается в древесину, но это было лишь частью атаки гунна, потому что небольшую заминку гунн применил для сокращения дистанции. Далее последовал неожиданно сильный удар по копью, едва не выбивший его из рук, а затем Эйрих оказался под градом рубящих ударов — гунн уже не берёг свой меч, осознавая, что на кону его жизнь.

Эйрих сразу понял, что теперь отступить не удастся, поэтому, принимая удары на щит, уронил копьё и выхватил топор.

И всё равно, наличие щита давало Эйриху большое преимущество, поэтому он чувствовал уверенность в своей победе. У гунна, как ни крути, меньше боевого опыта, он ранен и в невыгодном положении, что прекрасно осознаёт, если верить его неуверенному взгляду.

Пока они тут убивают друг друга, сражение готов против гуннов набирает максимальный размах: уже ударили в спину и во фланги спрятанные войска, поэтому ни о какой обороне и даже бегстве у гуннов не идёт и речи. Примитивная ловушка, реализованная с творческим подходом, петлёй наложилась на шеи гуннов и надёжно стянулась, поэтому все их панические метания лишь туже затягивали петлю, лишая их и шанса на выживание.

— Я хочу знать твоё имя, гот! — выкрикнул гунн. — Я хочу знать, кого сейчас убью!

Но Эйрих вновь не стал вступать в беседы с покойником, решив, что надо разобраться с ним побыстрее.

Начать он решил с грубого лобового удара щитом — гунн не повёлся на примитивный приём, а ушёл назад и влево, вновь попробовав ударить по оружию Эйриха.

Звякнул металл, а затем меч лишился острия. В целом удачный удар пришёлся на нижнюю часть бородки топора, подставленного Эйрихом буквально в последний момент.

Гунн не растерялся и ударил Эйриха кулаком левой руки по лицу, заставив отшатнуться. Рывок в сторону — копьё в руках гунна.

— Меня зовут Улдин — если тебя спросят твои боги, знай, что тебя убил я, — с усмешкой заявил гунн.

Ситуация не стала зеркальной предыдущей, потому что у Эйриха есть щит, но всё равно, шансы на победу резко упали, потому что щит — это не гарантия.

И сразу стало видно, что гунн владеет копьём не хуже, чем мечом: уколы были замысловатыми и быстрыми, правда, Эйрих не увидел в них ничего нового и оригинального.

Подставляя щит под углом, Эйрих пытался сократить дистанцию, но гунн успешно рвал её, несмотря на ранение ноги и дорожку крови, оставляемую на утоптанной земле. Время играло на стороне Эйриха, поэтому он тоже не гнал события, хотя у него уже выработался план по надёжному и зрелищному убийству гунна...

Поединок шёл своим ходом, а обстановка вокруг сильно изменилась, ведь гуннов становилось всё меньше и меньше, а готы заняли всё пространство вокруг деревенской площади.

Идея Эйриха была в вооружении всех воинов копьями и щитами, что и было проделано. Когда всадники лишены возможности манёвра, а вокруг полно копейщиков, расклад строится явно не в пользу всадников. Тактика беспроигрышная, ведь гунны не могли не то что организоваться для отпора, но и даже использовать свои хвалёные луки.

Ловко отбивая уколы щитом, Эйрих непременно пытался сократить дистанцию, делая вид, что это его единственный шанс на победу, а гунн Улдин пытался нанести укол хоть в какое-нибудь уязвимое место, потому что понимал, что у него не так много времени, прежде чем он начнёт терять силы от потери крови. Ещё и рана на ноге не помогала сохранять концентрацию...

Решив, что гунн достаточно ослаб, Эйрих выждал следующего укола и подставил щит под прямым углом. Наконечник скользнул по умбону и врезался в древесину, надёжно там завязнув.

Не дав времени извлечь копьё, он накинулся на гунна с серией рубящих ударов, поразив область левой ключицы противника. Улдин закричал от боли, но не отступил, а наоборот, бросился на Эйриха и завязал борьбу.

Они упали на землю, Эйрих чудом вытащил руку из держателей щита ещё в падении, поэтому вцепился левой рукой в лицо гунна, пытающегося добраться до мальчишеской шеи.

Топором достать врага не получалось, поэтому Эйрих отпустил обмотанную кожаной лентой рукоять и начал щупать свой пояс в области кинжала.

— Лучше бы ты не лез, сопля... — прохрипел Улдин.

Длина рук гунна не позволила Эйриху обеспечить достаточный упор для ослабления хватки на шеи, поэтому надежда была лишь на кинжал, который лежал под неудачным углом и его нельзя было вытащить без усилий. Воздух кончался, лицо Эйриха покраснело, а сознание начало постепенно затухать.

Он мог бы попросить помощи, ведь точно видел несколько воинов, наблюдающих за поединком, но это бы обесценило победу.

Наконец, кинжал был вынут и пущен в ход. Первый удар пришёлся в подмышку гунна, а второй в шею. И третий, и четвёртый, и пятый — все последующие удары пришлись в шею гунна, обагряя Эйриха щедрыми порциями крови.

Хватка вражеских рук ослабла, Эйрих с усилием столкнул с себя истекающее кровью тело, часто задышал, хлебнув немного чужой крови, после чего прикрыл глаза и полежал немного.

За ход боя он не переживал, потому что руководил всем отец, поклявшийся действовать строго по плану.

Повалявшись несколько минут, Эйрих с трудом поднялся на ноги, поднял с земли свои топор и щит, после чего огляделся.

Вокруг было около пяти десятков воинов, все потрёпанные, распаленные, тяжело дышат, но никто из них не был настолько залит кровью, как Эйрих.

— Как щедро ты ему... — произнёс подошедший к гунну Ниман Наус, оценив количество отверстий в шее гунна.

— Эйрих Щедрый! — подхватил какой-то остряк из толпы. — Эйрих Щедрый!

— Эйрих Щедрый!!! Да-да-да!!! Эйрих Щедрый!!! — пришлось по нраву воинам новое прозвище. — Славься Эйрих Щедрый!!!

Неодобрительно покачав головой, Эйрих опустил топор и щит, после чего поплёлся к деревенскому колодцу.

/6 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

— ... тот самый Улдин? — удивлённо переспросил Эйрих.

— Мы всё проверили и перепроверили, — покивал Наус. — Пленные говорят, что их вёл сам правитель, потому что они собирались взять минимум четыре десятка деревень. Всё они хотели сделать быстро и только успевать везти через Дунай добычу.

— Не верю, что они собирались сделать это только с помощью шести-семи тысяч воинов... — покачал головой Эйрих.

— И ты прав, — усмехнулся Ниман Наус. — Ещё два отряда по четыре тысячи должны были прийти дней через пять-шесть, но теперь, после всего, что случилось вчера, их большой набег провален и продолжен быть не может.

— Это хорошая новость, — сдержанно произнёс Эйрих.

Он чувствовал себя паршиво, потому что Улдин выбил ему один передний зуб и десна воспалилась. Вступая в поединок Эйрих ожидал порезов, проколов и синяков, но к выбиванию зуба он был не готов. Боль была слабая, но непрерывная. Неприятно и плохо сказывается на настроении, портя радость от успеха.

— Ты извини меня, — попросил Наус.

— За что? — недоуменно спросил у него Эйрих.

— Ляпнул о щедрости, не подумал, — объяснил Ниман. — Кто ж знал, что прилипнет как прозвище?

Более подходящим и приятным было бы прозвище вроде «Храброго», «Смелого», «Сильного», но в готском обществе очень неохотно дают прозвища, потому что даже сам факт того, что ты удостоился прозвища — это особое отличие. Если, конечно, прозвище не несёт в себе вечное напоминание о каком-нибудь проступке или физической особенности. Много в окрестных лесах ходит всяких Гувальдов Рыжих, Гарольдов Болезненных, а также Брантов Волосатых Задниц...

— Щедрый? — едва улыбнулся Эйрих. — Не хуже и не лучше других прозвищ. Зато люди сразу будут хорошо обо мне думать.

Ниман Наус ненадолго задумался.

— Ха-ха, а ведь так и будет! — засмеялся он.

— Но хватит об этом, — попросил Эйрих. — Что по потерям?

— Гунны бились отчаянно, поэтому мы потеряли семьсот шестьдесят два воина, — сообщил Наус точные цифры. — Ранения получили семьсот тридцать один воин, но некоторые ещё умрут в ближайшие дни. Ещё сорок девять из раненых точно будут жить дальше, но никогда больше не смогут быть воинами. Из гуннов лишь около тысячи сумели ускользнуть, а остальные полегли. Никогда не видел таких битв, Эйрих, а битвы я повидал...