Судьбы судебный приговор

34 глава

Такое ощущение, что она ждала эту встречу вечность. Со страхом и надеждой представляя себе подробности того дня, когда их семья вновь воссоединиться. Момент, когда падут все преграды, исчезнут сомнения и недоразумения… но, кажется, последних стало только больше. А еще… думая все полтора года над тем, какие слова лучше подойдут для этой встречи, Миша теперь не смогла вымолвить ни одного. Ни одного слова, раскаяния или радости, сожаления или восторга, вины или искреннего счастья. Только напряженное, бессмысленное молчание…

Произошло именно то, чего она так ждала и чего боялась: они сидят за деревянным, старым, потертым, родным обеденным столом, за которым проводились семейные советы и праздники. И всегда вместе, сообща, всей семьей. Так и теперь, но… Боги, как много прошло времени. И сидя здесь с еще большей очевидностью Михаэль понимала как сильно это время изменило ее и ее жизнь.

Очередной тяжелый вздох отца, который теперь неподвижно сидел, положив руки на стол и сцепив пальцы вместе, стал последней каплей.

— Как будто сто лет прошло, правда? — Неловко улыбнулась Миша, посмотрев на маму, которая сейчас сидела напротив, утирая слезы уголком платка.

— Не сто. Всего каких-то полтора года. — Ответил отец таким тоном, который дал понять что для них эти «полтора года» ровнялись бесконечности. — И за эти полтора года ты не написала ни строчки.

— Фрэд… — Попыталась обуздать все возрастающий гнев отца мама.

— Нэн. — Перебил ее мужчина, кидая очередной взгляд в сторону Дэймоса, который предпочел стоять в стороне, следя за ними из тени. — Мы с твоей матерью, наверное, писем сто отправили. Представь, как это было нелегко — не получить ответа ни на одно.

— Фрэд…

— Нэнси, ты каждый месяц отправляла по конверту. И да, Миша, она бы отправила его и через неделю, и на следующий месяц. Это могло бы продолжаться бесконечно, потому что мы с твоей мамой чуть с ума не сошли, когда тебя забрали. И мы продолжали надеяться на твое возвращение. А ты…

— А я прогнивала в армии целый год. — Повысила голос Миша, думая попутно о том, что в прошлом никогда бы себе такого не позволила. — И если ты думаешь, что я позабыла о вас от безумного счастья и радости, что сопровождали меня весь этот год, то ты… крупно ошибаешься.

— О, так вот что это было полчаса назад. Мне довелось лицезреть твое безудержное горе.

Кровь бросилась к лицу. От этого воспоминания захотелось провалиться сквозь землю. И почему из всех людей, которые могли ее увидеть в той ситуации, из всех соседей и знакомых, на мнение которых Мише было наплевать, это оказался именно ее отец?

— Это не то…

— О чем я подумал. Конечно. А о чем я должен был подумать? По-моему, вариантов не очень-то много. Если, конечно, таким образом он не делал тебе искусственное дыхание, пытаясь привести в чувство, когда ты потеряла сознание от безумной печали и тоски по дому.

— Папа.

— Я, черт возьми, не прав?

— В чем ты меня пытаешься обвинить? В том, что я не писала? — Вскричала Миша, вскакивая со стула. — Каждую неделю, папа, по два листа. Но с чего ты решил, что мне кто-то позволил бы общаться с теми, кто мне дорог и чья поддержка может меня спасти? Вы были моей надеждой, моей силой, тем, что помогало мне вставать каждое утро и что помогало выживать. Потому что я понимала, что через пять лет мой ад закончится, и я смогу снова вернуться к вам.

— Доу все просчитал. — Всхлипнула мама. — Я знала, что он нам и этого не позволит. Ведь он нам даже проститься не разрешил… Все произошло так внезапно, так стремительно… Мы так испугались, дорогая, когда это случилось с тобой… и с нами. Узнали от соседей, что случилось… Я тогда подумала: Миша? Только не моя девочка! Чтобы ты могла кому-то навредить? Но их хлебом не корми, дай посудачить… Боги милосердные, шум вокруг этого дела не смолкал верных полгода. И каких только подробностей к этому «преступлению» не придумали наши кумушки… А мне приходилось выслушивать все это… за хлебом спокойно не выйдешь. Да и Роберту в школе досталось…

— Нужна мне эта школа. — Усмехнулся мальчик, который, наверняка, был точной копией своего отца в молодости. Те же карие глаза и каштановые волосы. — Там учатся и преподают сплошные придурки.

— Роб. — Окоротил его отец, выпрямляясь на своем стуле. — Вся наша жизнь пошла под откос…

— И ты меня в этом не смеешь обвинять! — Нависла над столом Миша. — Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти…

— Ты тоже не знаешь, через что пришлось пройти нам. — Отец использовал на ней один из своих грозных взглядов, которые действовали на его детей во все времена. — Обрати внимание, я и слова не сказал о том, что считаю тебя преступницей, как говорил на каждом углу Доу. Я прекрасно знаю, какой он ублюдок и какой ублюдок его сынок. Поверь, мне было очень тяжело смириться с таким положением вещей. Я целый месяц одергивал себя, когда замечал, как моя рука тянется к ружью. Но… Миша, я правда думал, что при первой же возможности ты вернешься к нам. И то, что я увидел…

— Ты хотел меня увидеть жалкой и забитой.

— Ну, извини, уж точно не сосущейся с этим… черт, почему он до сих пор находится в моем доме?! — Мама вздрогнула, положив ладонь на сжатую в кулак руку отца. — Лучше держись подальше от моей дочери!

— Папа…

— Если еще хоть раз я увижу…

— Дракон, тебе лучше уйти. — Кинула обеспокоенный, умоляющий взгляд на Дэймоса Миша.

— …рядом с ней, я тебе твой… — Фрэд поперхнулся воздухом, когда мужчина, которому предназначались все эти слова и еще те, которые он еще не успел произнести, внезапно исчез. — Святые небеса…

Послышался стук, — опрокинувшийся табурет — когда Роберт вскочил на ноги, чуть отходя назад и быстро осматриваясь. Мама всхлипнула, зажимая рот рукой.

— Боги поднебесной. — Прошептала женщина, продолжая смотреть в ту сторону, где еще совсем недавно стоял мужчина, чье присутствие основательно напрягало всю семью. И теперь выяснилось, что не без причин. — Демон…

— Темный. — Поправила Миша, со вздохом опускаясь обратно на табуретку. — И если бы он, папа, держался от меня подальше, я бы уже давно была мертва.

— Темный? — Первым пришел в себя Роберт. — Так это ты, Эль?

— Что? — Не понял отец. Его голос теперь звучал глухо и хрипло.

— В школе рассказывали. — Продолжил Роб, сглатывая. — Ну… насчет церемонии. Это-то вы хоть знаете? Самый молодой обладатель темного и звания генерала армии. Святые печеньки, так это ты?! Все это время… — Парень заливисто рассмеялся. — Мишка, клянусь, это был Дэймос! Их командир, да?!

— Что происходит? — Повысил голос отец, кажется, немало встревоженный таким поворотом дел.

Миша вздохнула, осмотрев дорогих ей людей.

— Со мной кое-что случилось… в армии. И это «кое-что» не входило в планы судьи. Да и в мои тоже. — После недолгой молчаливой паузы она выдала всю правду, которая для ее родных больше походила на красивую фантазию. Начиная с первого дня своего пребывания в качестве курсанта и заканчивая последними событиями, в результате которых общественность узнала, что имперский генерал — девушка. — … и если учесть, что они раньше не были в восторге от того, что их генералом стал незнатный неуч из захолустья, то теперь… ну, теперь они просто в бешенстве. Высший свет во главе с Григорием Грэдом не штурмует мой особняк лишь потому, что у меня есть собственная армия…

— У тебя есть особняк?! — Вскочил Роб снова. — И, наверное, сотня слуг! Да еще и темные! Ух ты! Я представляю, что будет с нашими, когда они все это узнают! — Мальчик внезапно замолчал, улыбка медленно сползла с его лица. — Но если так… почему ты не появилась? Все это время…

— А кому мы нужны? — Усмехнулся горько Фрэд. — Позориться с нами только…

— Ты прекрасно знаешь, что я так не считаю!

— Откуда? Чай, не день прошел, а год и половина. Откуда мне знать, кем стала моя дочь за это время. Ну, кроме того, что генералом и…

— Фрэд… — Рука мамы легла отцу на плечо.

— Это ничего не меняет!

— Разве? Тогда почему все это время о тебе ни слуху, ни духу?

— Увы, но причин несколько.

— Ну-ка. Кроме того, что мы тебе стали не нужны.

— Вы моя семья! Вы — все что у меня есть, папа! — Вскричала Миша голосом, в котором уже звучали слезы.

Отец выдал очередной тяжелый вздох.

— В это хочется верить. Но безумно трудно, когда вспоминаешь, сколько прошло времени, принесшего тебе куда более… весомые вещи.

— Я бы отдала это, чтобы вернуть все то, что было отобрано. Вас. Тихую жизнь здесь, в Кристар. Папа, неужели ты не понимаешь, что за эти «весомые вещи» нужно платить свою цену. И она высока. И если бы мне пришлось выбирать…

— Ну, если бы мне пришлось выбирать… выбор был бы очевиден. — Хохотнул Роб. — Теперь Брэд и его парни заткнуться, когда узнают…

— Роб, об этом мы потом поговорим. — Миша вновь посмотрела на отца. — Я не приходила лишь потому, что боялась показаться тебе на глаза, после того как меня смешали с грязью. После того как объявили перед всем городом, в котором ты вырос и прожил всю жизнь, преступницей. После того как я подняла руку на члена самой уважаемой семьи в этом городе. Я видела вас в тот раз… в зале суда… и я не знала, что подумать. Я была одна, один на один с толпой, желавшей мне смерти. И вы сидели там же, среди этих лиц, среди глаз, смотревших на меня, как на чумную… Нам не дали увидеться, и потому весь год я думала: а вдруг они считают так же.

— Миша, ты же наша дочь. — прошептала Нэнси, качая головой.

— Есть и вторая причина. У меня очень много врагов, мама. И эти враги… Доу им в подметки не годятся. Я жива лишь потому, что у меня есть те, кто может меня защитить… Но я не могу гарантировать вашу безопасность. Если люди узнают ваши лица, если увидят вас рядом со мной и поймут, как вы мне дороги, вы превратитесь в мишени.

— А вот это не твоя забота… — Начал отец.

— Моя. Потому что, если, не дай небо, с вами что-нибудь случится, я буду корить за это себя до конца своих дней. — Взмахнув руками, Миша продолжила: — Возможно, вам кажется, что моя жизнь — предел мечтаний. Но на самом деле, тут нечему завидовать.

— Ну да, конечно. — Протянул Роберт.

— Мое существование свелось к разбору завалов на моем рабочем столе. Письмами, которые я приняла за эти полгода, можно отапливать поместье в течение всей зимы. — Вздохнув, Миша все же решилась: — Пап, мам… вы согласны поехать со мной? Я… я признаю свою ошибку… я знаю, мне стоило сделать это раньше. Но, увы… для генерала я слишком труслива. Если бы вы не пустили меня на порог… я, скорее всего, этого бы не пережила. Вы поедите?

— Нет. — Без раздумий произнес отец, а мама согласно закивала, погладив мужа по плечу. — Как ты и сказала, здесь жили наши предки. Здесь наш дом. А моя ферма? Это дело всей моей жизни, я не брошу его. Да и что нам делать в столице?

— Праздная, помпезная жизнь Амб не по нам. — Улыбнулась Нэнси. — Мы привыкли к постоянному труду, к жизни простых крестьян. Амб… это… это не наша среда обитания. Мы будем очень скучать по Кристар… — Мама слабо улыбнулась, смотря на своего мужа. — К тому же, мне сейчас противопоказано резкая смена местожительства.