Бета-версия

Замолкаю, делая затяжку, и снова выпускаю дым к потолку.

— Я пару раз ловил себя на том, что мой побег был слишком прост, а сейчас, после ваших слов, задумался над тем, что, возможно, он и должен был быть прост. Потому что это не я сбежал, а мне помогла «Кристалис», руководствуясь какими-то своими целями. Идеальный контейнер для программы, который уверен в том, что смог сбежать сам.

Затяжка и попытка пройти первое слабое звено в цепочке моего рассказа.

— К тому моменту, когда мы с Пингом попали в убежище, я уже понял, что буду инструментом до тех пор, пока есть возможность мной манипулировать. Угроза выдать меня властям, похищенный бриллиант, труп чернорабочей, каждое следующее действие загоняло меня во всё более сложные дебри. К тому моменту, когда мы очутились в бункере, я, наконец, понял, что это билет в одну сторону и сойти с поезда можно только на ходу. Поэтому я и рассказал Пинг Хо об ИскИне. Но тут меня накрыли капсулы, которые я сожрал чуть раньше.

— Зачем вы это сделали?

— Не видел другого выхода на тот момент. А уйти из этого мира под кайфом показалось мне неплохим вариантом. Но, какие-то они оказались с поздним зажиганием. Мы прошли с Пингом по канализации очень много, прежде чем я почувствовал эффект. Да ну если ваши спецы там работали, вы ж видели наверняка, в чём одежда, в которой я был до этого?

Шень кивает и спрашивает:

— И вы не испытывали сложностей с коммуникацией?

— Испытывал. Потому и воспользовался подвернувшимся в бункере переводчиком. В наушник я получал только команды и фразы, которые должен говорить, даже не понимая, что произношу. Вы же помните, какой с меня полиглот?

Доктор Шень кивнул, подтверждая, что учиться по собственной инициативе я желанием не горел.

— Так вы поэтому сообщили Пинг Хо об искусственном интеллекте, управлявшем вашими действиями только в бункере?

— Ну а когда и как ещё, если я только поздороваться могу и пару слов о погоде сказать?

— А как он поддерживал с вами контакт?

К этому вопросу я тоже готов.

— Я же говорю, через плеер-наушник.

Шень и остальные смотрят на меня, ожидая более подробного объяснения. Ну, что ж, я им его и даю.

— Я выбрался из сбитой грузовиком машины, в которую вы меня посадили с этим парнем, как его… Которого ко мне приставили.

— Ву, — подсказывает доктор.

— Может и Ву, — соглашаюсь я. — Так вот, я выбрался и побежал, думая о том, что вы действительно что-то упустили, а я, не осознавая этого, являюсь носителем какой-то хрени, за которую меня хотят угрохать спецслужбы «Кристалис».

Шень понимающе кивает, признавая, что мои опасения вполне объяснимы.

В конце концов, он сам говорил во время наших первых бесед, что не уверен в том, что я не представляю опасности или интереса для тех, от кого я сбежал. Так что, это слабое звено я тоже прохожу легко.

— Так вот. Я выскочил из машины и в панике побежал, даже особо не понимая, куда бегу. Сделал несколько манёвров, протиснулся в какой-то проулок и прыгнул в канализацию, здраво рассудив, что это отличный способ замести следы, а в канализации заблудился.

Мне остаётся укрепить последнее слабое звено — наушник. И после этого выложить козырь, который направит происходящее в необходимое Бете русло. И я продолжаю рассказывать.

— Если бы я не потянул руки к плееру, возможно, всё пошло бы совсем по-другому. Но я сделал то, что сделал, — говорю с едва уловимой ноткой сожаления.

Коробочка переводчика не передаёт интонаций, но мой-то голос они слышат. А интонации — это всё-таки тоже часть истории, которую я рассказываю.

— Отмылся в душе, выбрал первый попавшийся комплект одежды, а потом увидел плеер-наушник и подумал, что с музыкой будет лучше, чем без музыки. И тут в игру вступил ИскИн. Возможно, он следил через камеры, может, это вообще был его план, я не знаю, но как только я активировал наушник — услышал голос, сказавший, что у него ко мне деловое предложение, от которого я не должен отказываться, если не хочу обратно в лабораторию. Он очень быстро убедил меня в том, что иного выхода нет, рассказав, что в любой точке вашего сити у него есть возможность следить за мной и, естественно, возможность сдать меня властям. Но, пока я делаю то, что ИскИн скажет, буду оставаться невидимым для систем наблюдения. И завертелось то, что завертелось.

Доктор Шень и военный почти одновременно одобрительно кивают. У меня перед глазами появляется анимация губ, изображающих поцелуй и тающих в воздухе. Проявление эмоций от искусственного интеллекта? Очень странный звоночек. Но зато теперь хотя бы понятно, что Бета наблюдает за происходящим, а не впала в какую-нибудь гибернацию у меня в голове.

— Мне некогда было думать о логичности действий, которые я выполняю, но единственное, что врезалось в голову, её слова о том, что родительский сегмент ИскИна необходимо уничтожить любыми средствами.

— Её слова? — уточняет всё это время молчавший военный.

— Ну да, — киваю я, думая о том, что проскочив самый сложный этап, всё равно не стоит расслабляться, во избежание таких вот оговорок, которые могут пустить под откос всё, что я так старательно выстраиваю на ходу.

— Её? — уточняет военный ещё раз.

— А, понял, — киваю, будто до меня не сразу дошло, за что зацепился военный. — Её — программы. ИскИн же программа?

— Погодите, — перебивает Шень Ли собравшегося задавать следующий вопрос военного. — Уничтожить родительский сегмент?

— Ну да.

— Уничтожить? В морской лаборатории?

— Да откуда ж я знаю, — жму плечами и умышленно говорю о Бете в среднем роде. — Оно странное было. Сказало, что мне выпала честь оказать помощь в уничтожении агрессивно-настроенного родительского сегмента программы, частью которой оно является.

— Оно? — настороженно спрашивает военный.

— Вам же чем-то «она» не понравилась, — пожимаю плечами. — Скажите, какого рода ИскИн в вашем понимании, я его так и буду называть.

Доктор Шень улыбается, когда коробка переводит сказанное. Вслед за ним улыбка появляется и на лицах двух других людей в халатах, всё это время неотрывно смотревших в один десктоп на двоих.

Военный протягивает руку к электронному переводчику и деактивирует его. Коробка, уныло пискнув, перестаёт мигать огнями.

Какое-то время Шень и военный разговаривают. Отмечаю для себя, что разговор идет спокойно, словно обсуждение меню и списка приглашённых на званый ужин. Спустя несколько минут выяснится, что Бакс и девчонка вне списка, а мне то ли повезло, то ли наоборот.

А пока Бакс спрашивает:

— Вот то, что ты рассказывал сейчас, это как понимать?

— Понимай так, будто я приуменьшил. Всё это было не очень красочно, не очень понятно и совсем не весело. Часть истории произошла до того, как я попал сюда, но о ней я китайцам, — киваю в сторону совещающихся, — уже рассказывал, а тебе расскажу тогда, когда всё это закончится. — И, не удержавшись, добавляю: — Если закончится.

— Расскажешь, — соглашается Бакс, — если дадут рассказать.

И оказывается прав.

Военный вновь включает коробку-переводчик.

— Игант, ваши действия противоречили нормам поведения, принятым в стране, даже если списать их на то, что вы чужак и ситуация была нетривиальной. Правильным было бы присвоить вам статус изгоя, но есть один нюанс, склоняющий чашу весов на вашу сторону, — доктор Шень делает паузу, ожидая от меня вопроса.

И я спрашиваю:

— В чём подвох?

— В том, что нужна причина для того, чтобы не получить статус изгоя.

— Ну не томите. Я уже привык к сюрпризам.

— Вам необходимо заслужить права гражданина. А в сложившейся ситуации это возможно, если вы примете участие в операции по уничтожению океанической базы «Кристалис».

Поворачиваюсь к Баксу. И развожу руками:

— Ты как в воду глядел.

Бакс оглядывает присутствующих и спрашивает:

— А меня возьмете?

Шень пытается объяснить, что мой случай особенный, а Баксу нет нужды подвергать себя опасности.

— Михаил, мы имеем представление о том, кто вы. Если отталкиваться от психологического портрета, можно понять мотивы, побуждающие вас к действию. И в какой-то степени вас можно понять. Но не стоит пытаться вписать себя в любую возможность нанести урон корпорации, которую вы невзлюбили, — доктор Шень делает паузу, ожидая от Бакса реакции, а когда понимает, что реакции не будет, продолжает: — Участие Иганта Мура, в отличие от вас, Михаил, обусловлено некоторыми обязательными причинами.

Бакс совершает ещё одну попытку, подбирая, как ему кажется, нужные слова.

— Я понимаю, что на мероприятие отправят людей подготовленных, а я — человек со стороны. И моё желание принять участие продиктовано не только тем, что я недолюбливаю корпы…

— Нет, — перебивает его доктор Шень. — Мы благодарны вам за то, что вы проявили сознательность и разыскали человека, завладевшего этим, — он кивает на стол, на котором лежит драгоценный камень и десктоп, — но я повторю ещё раз, после чего мы закроем тему. Ваша нечаянная миссия на этом завершена, вместе со своей спутницей вы начнете этап социализации и, вполне вероятно, при удачном исходе в ближайшем будущем к вам присоединится Игант. Поэтому сейчас благоразумно прекратить обсуждение.

И Бакс, и я понимаем, что это категорический отказ. Просить или убеждать, а уж тем более, настаивать или требовать бесполезно.

В разговор включается военный, объясняющий что, в операции будет задействована профессиональная команда. Он говорит, что не подвергает сомнению самоотверженность Бакса, но не имеющий должных навыков работы в команде, даже если он умеет многое, больше обуза, чем помощь во время проведения операции. А две обузы — это слишком.

Бакс кивает военному и, повернув голову ко мне, говорит, выпуская на физиономию свою фирменную ухмылку:

— Ну что ж, значит, подождем, когда всё это закончится.

Шень, обращаясь к молчавшим всё это время ассистентам, говорит:

— Проводите Михаила и его спутницу.

Когда Бакса и девчонку уводит молчаливая парочка в белых халатах, меня посвящают в подробности. Но разговор всё-таки начинается с вопросов, отвечая на которые я раз за разом повторяю, что выполнял инструкции, приправленные угрозой. Большая часть этих вопросов касается украденного десктопа. В котором часу это было? Знаю ли я, что за данные были на устройстве? Сообщал ли искусственный интеллект, что планирует с ними сделать? В каких ещё этапах предполагалось задействовать меня? Включал ли я десктоп? Выходил ли на нём в сеть?

Этот этап проходит быстро, потому что ответы однообразны: не видел, не знаю, не догадываюсь, меня не посвящали. О том, возникают ли у меня какие-то версии, объясняющие происходящее, не спрашивают. И, наверное, это хорошо. Потому что, выдвигая якобы теории, я бы наверняка запутался. А ложь и без этого всё время норовит спутаться с тем, как всё было на самом деле.

А потом я понимаю, почему все вопросы вертятся вокруг доски из прачечной.

— Здесь, — стучит пальцем по доске Шень Ли, — подробные инструкции, как проникнуть на базу, схемы всех ярусов, коммуникаций, перечень персонала, досье на наёмников, точки их расположения, графики движения, перечень вооружения и уйма иной информации, которая так или иначе сыграет нам на руку при вторжении.