Цикл "Аратта". Книги 1-7

* * *

Ширам бросился к раззолоченному жрецу и обнял его так, будто после долгой разлуки встретил любимого брата. Наблюдавшие эту встречу накхи замерли, не зная, что и подумать.

– Хаста, друг! Как я рад тебя видеть! Слава богам, ты здесь!

– Одному богу, храбрейший саарсан. Не забывай, что я все же представляю здесь властителя небес Исварху.

– Не беда, пусть даже и его. Пойдем! Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит в столице…

– Честно говоря, – произнес Хаста, – я шел сюда с тем же желанием.

– В таком случае ты пришел зря, – нахмурился Ширам, выпуская жреца из могучих объятий. – Мне представляется, что в столице, во всяком случае в Верхнем городе и уж точно в Лазурном дворце, все сошли с ума. Ополоумели, одурели… Не знаю, как еще сказать. Утром Ардван встретил меня так, словно я плюнул на его тень. Я бы не позволил себе просить награду за то, что не раз и не два спасал его сына. Но с дворцовыми рабами говорят любезнее, чем он со мной! Чтобы найти объяснение этому, я отправился к своей невесте. Перед солнечным богом Исвархой она произнесла слова обета стать мне женой. Она приняла обручальные браслеты, такие же священные для каждого из накхов, как для арьев – двенадцатилучевой венец на твоей голове. – В голосе Ширама заклокотал утихший было гнев. – И что же? Прелестная Аюна сегодня швырнула мне их в лицо, требуя, чтобы я убирался прочь! Тем самым она оскорбила и Мать Найю, и Отца-Змея. Исварха свидетель – я был очень мягок! Любой другой накх просто отсек бы ей голову, не спрашивая, чья она дочь! – Саарсан на миг умолк, но все же продолжил: – А потом она сказала такое, от чего всякий мужчина, даже и дикий ингри, пришел бы в неописуемую ярость…

– Я не спрашиваю, что наговорила тебе эта вздорная девчонка… – начал Хаста, не скрывая любопытства.

– Не смей так ее называть! Как бы то ни было, она все же дочь государя и моя нареченная.

– Это, конечно, высокая честь – быть твоей нареченной. Но мне почему-то кажется, что она ее не оценила. И после этого ты хочешь, чтобы я не называл ее вздорной девчонкой?

– Да, я так хочу, – хмуро ответил Ширам.

– Как скажешь. Я буду именовать ее мудрой старицей. Так что же рассказала тебе мудрая старица?

Саарсан молча схватил Хасту за плечо и поволок за собой вниз по лестнице с крепостной стены.

– Ладно, ладно, я пошутил! Она не старица и не мудрая!

– Молчи! – цыкнул Ширам. И добавил куда тише: – Я просто не желаю, чтобы все прочие слышали о том, что моя невеста связалась с мохначом.

– Что?!

Накх притащил оторопевшего жреца во внутренний дворик к фонтану в виде многоглавой змеи.

– Она выкрикнула мне в лицо, что любит Аоранга.

Хаста изумленно поглядел на него, не веря собственным ушам. Конечно, он и сам пообещал дикарке Айхе прожить с ней год, но это был его личный подвиг. Но кто мог принудить дочь государя? Да, Аоранг не таков, как прочие мохначи, но уж точно не ровня царевне…

– Это правда?

– Не знаю. Поверь, мне нелегко об этом говорить. Но она сама так заявила мне на этом самом месте.

– Должно быть, она солгала, чтобы досадить тебе. Но все же… Какой странный выбор! Это так нелепо, что даже похоже на правду! Послушай меня, Ширам, – заговорил Хаста, быстро обдумав услышанное. – Сейчас я тебе скажу не как жрец, а как друг – если ты и впрямь считаешь меня другом. Наверняка эта любовь Аюны – просто блажь. В этом возрасте все девицы – полные дурочки. Да, я помню, что она царевна, средоточие всех прелестей и достоинств. Но я же обещал сказать тебе правду – вот ее и говорю. Скорее всего, она своими дерзкими речами взбаламутила отца, а тот сорвал злость на тебе. Самое худшее, что можно было сделать, – это идти за объяснениями к самой Аюне. Но ты это уже сделал… Я прошу тебя – забудь о ее воплях. Прости ее кощунство, если сможешь. Каждому из нас приходится делать выбор между «плохо» и «совсем отвратительно». Я сейчас вернусь к святейшему Тулуму, объясню ему, что произошло, а он убедит брата…

– Аюны здесь нет, – выдавил Ширам.

– Как – нет? Что ты с ней сделал?

– Ничего! – рявкнул саарсан. – Она сбежала! И не смотри на меня так! И не смей ничего говорить об этом, или я не вспомню, что недавно ты спас мне жизнь!

Хаста покачал головой, будто проверяя, крепко ли она держится на плечах, и примиряюще воздел руки:

– Я и не думал ничего говорить. Сегодня воистину день чудес! Впрочем, господь Исварха за день обегает все небесные пределы, так почему бы его земной дочери не пробежаться…

– Оставь свои шуточки, мне не до них.

– Честно говоря, мне тоже. Но все же это лучше, чем биться лбом о стену и заламывать руки, причитая без толку… Но если Аюна уже у отца, то можно объявить, что ты намеренно отпустил ее… Впрочем, нет. Если бы царевна вернулась во дворец, все бы об этом уже знали. Где же она? М-да, полагаю, Ардван будет недоволен таким поворотом…

Ширам пожал плечами:

– Какое мне дело до недовольства Ардвана? Накхи ему больше не повинуются. Он забыл то, в чем присягал сам и присягали его предки, принимая клятву верности у двенадцати великих родов Накхарана…

Жрец тяжело вздохнул:

– Погоди, погоди, Ширам! Я не спорю с тобой. Если ты говоришь о нарушении клятвы, значит так оно и есть. Я лишь хочу уточнить, касаются ли твои слова лишь Ардвана или же и его сына?

Саарсан на мгновение задумался и произнес холодно и резко, как говорил в прежние времена:

– Аюр не принимал клятву верности у накхов. Стало быть, мой народ не обязан ему служить. Но в то же время царевич непричастен к клятвопреступлению своего отца. И более того, перед тем как быть похищенным, Аюр примчался сюда, чтобы искать мира. А значит, моя верность ему нерушима, как и прежде, и я сделаю все, чтобы отыскать его. Но после этого я и мои люди вернемся в Накхаран. Уж во всяком случае – до восшествия на престол нового государя. Вот когда это произойдет – тогда и поговорим.

– Ты прекрасно сказал, Ширам! – притворно восхитился Хаста, глядя на саарсана со скрытой печалью. – Не всякому ученому мужу такое удастся. Твои слова и мудры, и глупы одновременно. Мудры они – потому что ты и впрямь говоришь, как подобает властителю. Ну а глупы – потому что жернова уже запущены и они смелют в муку все, что попадет между ними. И ты, и твой народ, и повелитель Ардван, и святейший Тулум, и я, и сама великая Аратта могут превратиться в зерно между жерновами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты видел головы на въезде в город?

– Да, это мятежники, которых Хранитель Покоя хотел поднять на своего государя.

– Так и есть. А теперь мятежником стал ты. Не знаю, сменит ли твоя голова голову Артанака – я бы этого не хотел, – но только что у трона подрубили еще одну ножку. Согласись, на двух ножках сидеть очень неудобно!

– К чему ты клонишь?

Хаста поглядел собеседнику в лицо:

– Ты ведь осознаёшь, что следующей после Артанака жертвой заговора стал ты и твои накхи? То, что заговорщики пытались совершить в лесной веже, сегодня им удалось с блеском прямо перед твоими воротами. Да еще ты сам им помог, увезя Аюну. Об этом знает весь город, и никто уже не поверит, что Аюра похитил не ты. Теперь ты кругом виноват в бедах Аратты.

– Я видел тех, кто похитил царевича, – возразил Ширам. – Это была девица из леса, которая чуть не вышибла из тебя дух. И тот самый сакон, в которого Аюр всадил стрелу.

– Тот самый? Ты хочешь сказать…

Хасту передернуло. На память тут же пришли слышанные в детстве страшные сказания о ходячих мертвецах, поднятых заклятиями из земли. Он и сам не знал, верить им или нет. Бьярские чародеи были способны на многое…

– Для мертвеца он был очень быстрым, – добавил Ширам. – Но я готов поклясться, что узнал его.

– Очень странное дело, – тихо проговорил Хаста. – Сначала – Артанак, много лет бывший правой рукой государя. Теперь вот накхи. Следующая – храм. А если подломится и третья ножка трона, то останется одна-единственная, почти незримая. Именуемая божественностью государевой особы. Но устоит ли она перед жаждой власти?

– Ты красиво говоришь, Хаста. Но полагаю, ты пришел сюда не просто для того, чтобы я послушал твои речи.

– Маханвир, как всегда, мудр.

Ширам поморщился:

– Я больше не маханвир.

– Вот о том как раз и речь. Те, кто ножка за ножкой выбивает опору из-под трона, добивались именно этого и получили свое. Получили даже легче, чем рассчитывали. Теперь, когда царевич пропал, арьев натравят на накхов, те же в ответ примутся резать арьев. До тех, кто сеет и пашет, конечно, нет дела ни тем ни другим. Но скажу тебе по секрету – им придется тяжелее всего. В итоге Аратта останется без хлеба. И вскоре перестанет существовать.

Ширам вновь пожал плечами и хотел что-то сказать, но жрец опередил его:

– Быть может, тебе все равно. Но невелика честь для гордых накхов стать тряпичной куклой на пальцах бродячего лицедея.

– Чего ты хочешь, Хаста? Говори прямо.

– Мы должны действовать сообща. Ты и я, храм и накхи. Мы должны отыскать Аюра. Он станет залогом будущего союза. Да, Ардван вспыльчив и подозрителен, но вовсе не глуп. И когда успокоится, непременно начнет искать пути к примирению. Я слышал, вы уже заключили перемирие?

– Так и есть.

– Возвращение Аюра даст тебе возможность заключить новый мир. Полагаю, куда более выгодный для накхов. Если только…

Он не успел договорить. Со стороны улицы послышался рев трубы.

– Что-то произошло, – насторожился Ширам. – Похоже, пока мы тут беседуем, они готовятся к бою!

Он оттолкнул жреца и бросился к лестнице, ведущей к стенам. Хаста, подобрав длинные полы густо расшитого золотом одеяния, пустился следом.