Цикл "Аратта". Книги 1-7

Глава 4. Девушка из леса

Киран появился на женской половине своего особняка так быстро, что надзиравшая за порядком служанка едва успела сообщить госпоже о возвращении из похода ее дорогого супруга. Он лишь сбросил плащ на руки рабу и прошел к царевне Джаяли как был – небритый, с въевшимся запахом конского пота и пожарища и, что уж совсем неприлично, без малейшего следа белил на лице.

Дочери покойного государя сидели в комнате с завешенными окнами, в полумраке, и тихо разговаривали, вспоминая и оплакивая отца. Никаких сластей не было им подано, только травяной напиток, такой же горький, как слезы отчаяния. Обе царевны в знак скорби сняли все свои украшения и надели белые одежды – цвета зимы и смерти. Ни единой золотой вышивки не украшало их, ибо Солнце Аратты закатилось и все его отблески погасли.

Джаяли сперва изумленно отпрянула, не узнав мужа. Но вовремя спохватилась и привстала, приветствуя его.

– Дражайший мой супруг, что все это значит?

– Похоже, удача все-таки отвернулась от меня, – буркнул Киран, падая в низкое кресло.

– Но посланный вами гонец сообщил, что вы разгромили душегубов-накхов? – с недоумением глядя на мужа, произнесла старшая царевна. – Столица готовится праздновать вашу победу…

– Я поторопился. Глупая самонадеянность!

– О Исварха! Неужели они победили? – вскочила Аюна.

– Нет, – скривился Киран. – Мы наголову разбили их. Они попались в мою западню. Мы уничтожили их обоз и бо́льшую часть войска. Удалось захватить живьем даже нескольких воинов, хотя почти все они по пути сюда умерли от ран… И когда я загнал их недобитков в заросший камышом плес, мне показалось, что дело решено – им некуда деваться. Но твой любезный жених, – язвительно обратился он к Аюне, – сумел ускользнуть от меня. Уж не знаю, какие дивы помогли им переправиться через реку – течение там сносит коня, не то что человека. Но они это сделали. – Наместник скрипнул зубами. – А напоследок подожгли степь. У нас большие потери, сгорело много колесниц. Словом, огонь сделал то, что не смогли накхи… Но и они постарались! Я поставил на противоположном берегу отряд, чтобы добивать тех, кто ухитрится переплыть реку. Но эти ублюдки, увидев, что мы побеждаем, устроились обедать. Когда из реки появились накхи, они не успели даже схватиться за оружие. Их там вырезали всех до одного. И поделом!

– Но Ширам жив или мертв? – хмурясь, спросила Аюна.

– Он метался по полю боя, ища смерти, но среди мертвых его не нашли. Судя по тому, как слаженно ушли змеиные дети, он все еще жив. И сейчас, вероятно, уже на пути в Накхаран. Значит, вскорости нас ждут беды.

– Но разве ты не показал им нашу силу? – спросила его жена. – Разве они не сбежали, как побитые псы?

– Джаяли, прошу тебя, помолчи, – досадливо оборвал ее Киран, будто только сейчас замечая, что говорит с женщинами. – Накхи – мстительные твари. Да, мы напомнили этим выползням, что такое сила арьев. Но теперь, усвоив этот урок на собственной шкуре, они примутся воевать по-своему – бить исподтишка, жалить из-под каждого пня… Эх… Я мог закончить все одним ударом!

– Если бы я могла что-то сделать! – Аюна сжала кулаки. – Это ведь все из-за меня… – На глазах младшей царевны заблестели слезы бессильного гнева. – Я одна во всем виновата!

Раздражение Кирана куда-то вдруг улетучилось. Он молча уставился на Аюну, будто изучая ее.

«А ведь это может быть как раз то, что надо, – подумалось ему. – Как волчья стая идет на стон раненого оленя, так и Ширам может прийти на зов этой девчонки. Должно быть, он питает к ней сильные чувства – иначе с чего бы вдруг впал в такую ярость, поднял мятеж, пролил кровь арьев…»

– Свет очей моих, – обернулся он к супруге, – оставь нас ненадолго. Мне нужно поговорить с Аюной о государственных делах.

– Но я тоже…

– Я велел тебе оставить нас. – В ласковом голосе Кирана звякнул металл.

– Я покоряюсь, – скрывая гнев, склонила голову Джаяли.

Она поднялась и вышла, всем своим видом являя величественное смирение. Киран встал и подошел к свояцениице.

– Да, Аюна, – заговорил он жестко. – Ты виновата. Твоя неподобающая благосклонность к мохначу стала камешком, сорвавшим лавину. Когда бы не ты, Ширам бы по-прежнему верно служил твоему отцу, а наш добрый государь был бы жив и здоров. И множество воинов, погибших в степи, сгоревших заживо и задохнувшихся в дыму, сейчас были бы живы! А теперь в стране назревает смута, равной которой не было с первого дня Аратты… Ты – сестра моей жены, а стало быть, моя близкая родственница. А еще ты – дочь покойного государя, и, быть может, никто, кроме меня, не осмелится сказать тебе правду. Но мы сейчас не в том положении, чтобы я услаждал твой слух. Именно твои нелепые шашни привели державу на край гибели! – Киран прервался, глядя на жестоко страдающую девушку. – Но возможно, лишь ты теперь можешь спасти нас.

– Я? – Аюна поперхнулась собственными невысказанными словами. Но, взяв себя в руки, пылко воскликнула: – Я готова сделать все, что угодно, только бы искупить свою вину!

– Это слова истиннной дочери Солнца!

Киран церемонно склонил голову.

– Но что я должна сделать?

– Ты отправишься в Двару, нашу крепость на южном тракте. Это совсем недалеко от земель накхов. Я дам тебе стражу и свиту. Возможно, освобожу пару накхов – ты сможешь привезти их в знак доброй воли…

– Ты хочешь, чтобы я возглавила посольство к накхам? – с жаром спросила Аюна. – Я готова!

– Из Двары, – продолжал Киран, – ты пошлешь гонцов к Шираму. Скажешь ему, что мы желаем мира. И если саарсан согласится присягнуть нашему повелителю Аюру…

– Вы нашли его? – радостно перебила его царевна.

– Я полагаю, что царевич в плену у Ширама.

– Полагаю, нет, – возразила Аюна, весьма удивив зятя. – Я терпеть не могу Ширама, но вряд ли он похитил брата. Они очень сдружились за время Великой Охоты. Едва прибыв в столицу, Аюр помчался к нашему отцу, да пребудет он вечно в солнечном сиянии. – Девушка всхлипнула. – Когда Аюр прискакал под стены накхской башни, я была там же, подле Ширама. Саарсан просто не успел бы…

– Девочка, ты не представляешь себе их коварства… – начал было Киран, но осекся. – Впрочем, может быть, ты и права. Но тогда я могу предположить только одно – его украли недобитые мятежники. Если так, они захотят торговаться. Либо с нами, либо с Ширамом. Аюр сам по себе им не нужен… Тем более нам как можно скорее нужны надежные глаза и уши возле Ширама…

– А если саарсан не пожелает со мной встречаться и говорить?

– Тогда это будет объявлением войны.

– Но… Ширам кровожаден, как дикий зверь, но он не глуп. Отец не раз говорил мне об этом! Он же понимает – после того, что случилось в столице, он не поверит, что мы все забудем. Что все опять будет по-прежнему.

– По-прежнему и не будет. Накхи будут сидеть у себя в Накхаране. Мы не будем ходить туда, они не будут появляться здесь. А в случае нападения на Аратту они выставят оговоренное войско. Таково наше предложение. И ты должна будешь склонить мужа к принятию условий договора.

Лицо Аюны приобрело такой вид, будто она съела жабу, причем целиком и не разделывая.

– Да, царевна, – мужа. К сожалению, ни на каких иных условиях саарсан даже разговаривать с нами не станет. – Киран склонился над ней, постаравшись вложить в свои слова как можно больше сочувствия: – Я знаю, что ты любишь другого. Но и для него, и для тебя, и для всех нас будет лучше, если ты навсегда забудешь об этом. Лучше помни, что уже произошло по твоей вине и что еще может произойти. Твоя жизнь и судьба напрямую связаны с жизнью и судьбой Аратты. Брак с саарсаном накхов – это жертва, которую ты обязана принести без страха и сомнений, как истинная дочь Солнца.

– Я все сделаю, – тихо сказала Аюна, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос.